– Ладно. – Айпод оказался у меня в руках. – Но мы же можем остановиться в Эли и немного поспать.
Судя по карте, Эли был последним поселком в Неваде перед въездом в Юту.
Роджер покачал головой.
– Едем до Юты, – сказал он.
Раз уж это я выбрала окружной путь и из-за него мы выбились из графика, спорить мне не приходилось.
– Включи что-нибудь бодренькое, – попросил Роджер, кивнув на айпод. – Я не делал новый плей-лист, но, думаю, там сохранились какие-нибудь веселые песни.
Я промотала список треков и увидела, что у большинства из них ничего не говорящие названия: «Микс 1», «Микс 2». Я перемотала наверх, решив, что просто просмотрю их и попытаюсь догадаться, что за музыку играют эти группы со странными названиями. Но тут увидела плей-лист под названием «Я должен был быть там…J». Решив, что улыбающийся смайлик – это хороший знак, я выбрала этот микс и вернула айпод на подставку. Заиграла первая песня, и она была очень приятная и медленная, а пелось в ней о Ромео, страдающем от любви.
– Что это за плей-лист? – резко спросил Роджер, и я удивленно повернулась к нему.
– Со смайликом, – сказала я. – Подумала…
– Другой поставь, – попросил он.
Голос его звучал напряженно.
Я заметила, как крепко Роджер сжал руль, а на лице не осталось и тени усталости.
– Ладно, – пробормотала я. Я нажала на паузу, песня смолкла, и в машине воцарилась тишина. Такая, что было слышно, как щелкает трекбол, пока я проматываю другие плей-листы. Я нашла что-то под названием «Микс № 4», понадеялась, что это безопасный вариант, и выбрала его. Довольно бодро зазвучали духовые, и руки Роджера расслабились.
– Лучше? – спросила я.
– Гораздо, – ответил он. – Извини. Зря я тот не удалил.
Я поняла, что это как-то связано с Хэдли, которая, по всей видимости, имела отношение к заголовку плей-листа, но спросить не решилась, поэтому просто кивнула.
– Это микс, который она для меня составила, – сказал он через некоторое время. – Хэдли. – На мгновение ее имя повисло в воздухе между нами, и я не могла не заметить, что он произносит его как-то иначе, как будто любуясь каждым звуком. – Моя бывшая, – добавил он, хотя пояснять не было необходимости.
– Гм, – пробормотала я, не зная, что еще сказать.
«Эми», наверное, точно знала бы, какие вопросы задавать. Она оказалась бы сочувствующей и доброй и предложила бы Роджеру поговорить о его чувствах. Наверное, она не сидела бы молча рядом с ним, глядя в окно, в страхе задать не тот вопрос.
– Юта, – сказал Роджер и показал на знак, который был виден в окно.
Мы притормозили, я наклонилась и посмотрела на него. Там было написано «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ЮТУ», а ниже – мелкими буквами «Здесь действует горное летнее время».
– Так! – сказал Роджер, повернувшись ко мне. – Ты плохо выполняешь свою работу. Ты должна не дать мне уснуть! Так что задавай мне вопросы. Читай стихи. Все что угодно.
– Это человек? – спросила я, зевая, спустя шесть раундов игры в «двадцать вопросов».
– Да, – сказал Роджер. – Девятнадцать. Давай, Карри!
Я улыбнулась совершенно непроизвольно, и это меня настолько удивило, что улыбка тут же исчезла с моего лица.
– Он сейчас жив? – спросила я.
– Нет. Восемнадцать.
– Это мужчина?
– Да. Семнадцать.
Я посмотрела на Роджера, которому, кажется, больше не угрожала опасность заснуть за рулем. На собственном печальном опыте я усвоила, что студенты-историки имеют неплохое преимущество в играх вроде «двадцати вопросов». Но я начала догадываться, какие имена он обычно загадывал.
– Это исследователь?
Роджер взглянул на меня, подняв бровь. Похоже, он был несколько впечатлен.
– Да. Шестнадцать.
Он уже загадывал Дрейка, Ливингстона и сэра Эдмунда Хиллари. Я решила попытаться назвать имя наугад, в надежде, что окажусь права, хотя знаю не так уж много исследователей.
– Это Васко да Гама?
Он вздохнул, но будто с радостью.
– За пять вопросов, – сказал он. – Молодец. Твоя очередь.
– А что такого в исследователях? – спросила я, предположив, что четверо исследователей подряд загаданы неспроста.
Роджер пожал плечами, словно этот вопрос его смутил, затем провел рукой по волосам, взлохматив пряди. Мне внезапно захотелось протянуть руку и пригладить их. Но я тут же запретила себе думать об этом.
– Они меня всегда интересовали, еще с детства. Мне нравилось думать, что люди могут что-то открыть, что у них есть возможность увидеть или узнать что-то самыми первыми.
– И поэтому ты решил изучать историю?
Он улыбнулся, не глядя на меня.
– Может быть. Когда я был маленьким, читал книжки по истории как инструкцию, пытаясь догадаться, что общего у всех этих исследователей, чтобы и самому стать таким же. Тогда я считал, что мне непременно суждено сделать важное открытие.
– Но ведь сейчас все уже открыто, – я слегка повернулась в его сторону и ослабила ремень безопасности, чтобы сесть немного свободнее и прислониться к дверце.
– Я уверен, что многое только еще предстоит открыть. Нужно просто быть внимательным.
Эти слова заставили меня задуматься.
– Боже, как я много болтаю, – произнес он с усмешкой. – Твоя очередь. Расскажи что-нибудь о себе.
Это было последнее, что мне хотелось бы делать сейчас или вообще когда бы то ни было.
– Даже не знаю. Я ничего не открыла.
– Пока еще, – многозначительно произнес Роджер, и я почувствовала, что снова улыбаюсь.
– Верно, – согласилась я, вытянув руку, чтобы сделать музыку погромче: играла песня о поддельной империи[21], и, прослушав ее второй раз, я обнаружила, что она мне действительно нравится.
– Нет, серьезно, – снова попросил он. – Расскажи мне что-нибудь о себе. О чем… ты больше всего сожалеешь?
Я не ожидала такого вопроса, но тут же поняла, что знаю ответ, и закрыла глаза, чтобы не думать о нем. Мартовское утро, я в своих шлепанцах, к ногам прилипла скошенная трава.
Я открыла глаза и посмотрела на него.
– Понятия не имею.
Вчера была ты молода…
– А дальше что? – затаив дыхание спросила Джулия.
– Прекрати, – сказала я, смеясь в телефонную трубку.
Я сидела на крыльце нашего дома и болтала с ней, пока папа подстригал газон. Мы с мамой всегда подшучивали над ним из-за этого. В остальном он был немного ленив и неряшлив, но когда речь заходила о газоне, папа становился настоящим перфекционистом. Газон выглядел идеальным именно потому, что каждое утро субботы папа проводил именно за этим занятием.
– Это целое искусство, – всегда утверждал он. – Посмотрел бы я, как ты сама с этим справишься!
Я наблюдала, как он резко поворачивает косилку на девяносто градусов, чтобы привести в порядок угол газона.
– Да ничего, честное слово, – ответила я, снова обратив внимание на Джулию.
– Ну да, конечно, – сказала она и засмеялась. Ее смех всегда заставлял меня чувствовать себя счастливой. – Давай подробности, Эми.
Накануне ночью у меня было свидание с Майклом, полное объятий и поцелуев. И Джулия всегда была первой, кому я рассказывала о подобных вещах. Возможно, потому что это заставляло меня саму поверить в реальность происходящего.
– Было здорово, – выпалила я и услышала, как она вздохнула на другом конце провода, где-то далеко, во Флориде.
– Подробности! – снова повторила она.
– Мой папа рядом, – ответила я, понизив голос. – Не могу сейчас об этом говорить.
– Передай привет Джулии, – крикнул папа, снова разворачивая косилку.
– Поднажми там! – крикнула я ему, и он улыбнулся, направившись в другую сторону.
– Ну давай, – настаивала Джулия. – Я требую горячих подробностей. Как все прошло с этим красавчиком из колледжа?
Я посмотрела в сторону отца, чтобы убедиться, что тот отошел достаточно далеко и не услышит разговор.
– Ладно, слушай. Прошлой ночью он забрал меня в восемь.
– А во что ты была одета? – перебила она.
– Эми, – мама внезапно возникла в дверном проеме у меня за спиной.
Я опустила телефонную трубку и посмотрела на нее. Она выглядела уставшей, а суббота обычно была единственным днем, когда мама могла выбросить из головы всяческие поводы для беспокойства.
– Да, – откликнулась я.
– Ты брата не видела?
Я почувствовала, как мое сердце забилось немного быстрее, пока придумывала правильный ответ. Чарли не прислал мне указаний, так что оставалось действовать вслепую, пытаясь отгадать, какую версию он сообщил маме и папе и куда отправился на самом деле.
– Нет, – наконец сказала я.
– Наверху его нет, – мама нахмурилась, всматриваясь в наш переулок. – Пойду еще раз проверю, – с этими словами она направилась обратно в дом.
– Извини, – сказала я Джулии. – Опять из-за Чарли переполох.
– Как он? – спросила подруга. В средней школе Джулия была по уши влюблена в Чарли, но уже в старшей влюбленность прошла.
– Да все так же, – что на самом деле означало «не очень хорошо». Я знала, Джулия поймет меня. – Мне надо идти.
– Ладно, – ответила Джулия. – Но перезвони мне потом. Обещаешь?
– Конечно. – После этих слов я отключилась и открыла дверь, лишь на секунду оглянувшись, чтобы посмотреть на поглощенного своим любимым занятием папу, который медленно перемещался по лужайке, насвистывая что-то себе под нос.
Посреди улицы влюбленный Ромео поет серенаду.
Я сидела на краю двуспальной кровати, стараясь не смахнуть на пол лепестки роз, которыми она была усыпана, ожидая, пока Роджер выйдет из ванной, и пыталась понять, как вообще так получилось.
На то, чтобы добраться до Дельты – первого города на трассе № 50 после въезда в Юту, – нам понадобилось больше времени, чем мы ожидали. Я серьезно беспокоилась о Роджере, ведь он провел за рулем большую часть дня. У большинства мотелей, мимо которых мы проезжали, на табличках с информацией о свободных номерах светилась надпись «НЕТ», и я гадала, что же мы будем делать, если и в Дельте не найдем ночлег. Судя по карте, следующий город находился еще в ча