– Она сказала, – продолжил он, – что между нами все кончено. Что чувствовала это уже давно и больше не может от меня скрывать.
– Так и сказала? – потрясенно спросила я.
– Ага, – сказал он с тихим, безрадостным смешком. – Хэдли не из тех, кто бережет чужие чувства. Понятно, что экзамены я сдал не очень хорошо. А потом она оставила мне голосовое сообщение, в котором заявила, что сожалеет о том, как рассталась со мной, и предложила мне зайти в общежитие для девушек, чтобы мы могли попрощаться.
– И ты пошел?
– Не пошел, – сказал Роджер, съезжая на другую полосу. – Я не прощаюсь. И она это знала. Я ей сто раз говорил.
Я выпрямилась на сиденье.
– Ты не прощаешься?
– Не-а. С одиннадцати лет. Это такое суеверие, – добавил он, хотя пояснять тут было нечего. – Тогда у меня умерли обе бабушки и дедушка – бац, бац, бац. Каждый раз почти сразу после того, как я виделся с ними. И говорил им – угадай, что? – «до свидания»! Так что теперь не говорю. Это глупо. Но второй дедушка все еще жив, энергия бьет ключом, а я с тех пор ни разу ни с кем не прощался. Вот видишь.
– Но при чем тут прощание? – спросила я, когда Роджер свернул с трассы на съезд № 143 – к улице Уинта, ведущей к колледжу Колорадо.
– Да при том! – ответил Роджер, и в его голосе мне послышалась прежняя энергичность. Темнота постепенно скрывала детали ландшафта, и в поле зрения снова появились горы. Они были потрясающими. Сзади их подсвечивало заходящее солнце, так что я видела только контуры, но горы действительно выглядели пурпурными, прямо как в песне[24]. Роджер ехал по улице, и похоже, это была главная улица города, с бутиками, пиццериями и музыкальными магазинами. Это мог бы быть и Рейвен-Рок – здесь тоже была атмосфера студенческого городка, он отличался лишь наличием на дальнем плане гор, куда более впечатляющих, чем калифорнийские.
– Попрощаться – значит признать, что ты никогда не увидишь этого человека. Ты соглашаешься с тем, что это ваш последний разговор. Так что если ты не прощаешься, оставляешь разговор открытым, значит, рассчитываешь увидеться снова.
Я уставилась на Роджера, а он взглянул на меня и рассмеялся – на этот раз это был совершенно обычный смех.
– Я знаю, что звучит глуповато, но эта привычка уже буквально въелась.
– Но иногда, – я почувствовала, как у меня перехватывает дыхание, но все-таки заставила себя говорить. – Иногда ты не прощаешься, а потом все равно случается, что больше никогда не видишься с этим человеком.
– Я знаю, – тихо сказал он, и по выражению его лица я догадалась, что он понял, о чем я. – Скорее всего, у меня просто осталось чувство вины в смерти деда.
Я улыбнулась ему.
– Ты не убивал своих бабушек и дедушку.
– Сейчас я понимаю. Но попробовала бы ты объяснить это мне одиннадцатилетнему.
Я смотрела в окно на пурпурные горы, которые постепенно погружались в темноту, и размышляла о нашем разговоре. Слова, которые говорят при расставании, сейчас уже не казались мне такими важными, как раньше. Мне было хорошо известно: дело вовсе не в том, ты сказал при расставании тому, кого больше никогда не увидишь, а в том, что ты больше не сможешь ему сказать вообще ничего. А с тобой останется лишь навечно незавершенный разговор.
– Ну ладно, – сказал Роджер, поворачивая на улицу, вдоль которой рядком выстроились маленькие домики, в основном с буквами греческого алфавита, прибитыми к дверям. – Извини, что вывалил на тебя все это. Нужно было раньше рассказать, зачем я хочу приехать сюда.
– Все нормально, – ответила я.
Роджер улыбнулся мне, а затем съехал на обочину и припарковался у обветшавшего двухэтажного дома. Белая краска на его стенах облупилась, а к газону перед домом склонилась сдувшаяся искусственная пальма.
– Проведаем наших ботаников?
Комната отдыха Международного дома колледжа Колорадо оказалась почти безлюдной. Только тощий парень без футболки развалился на диване. Его черные волосы торчали во все стороны, как у дикобраза, а сам он был полностью погружен в компьютерную игру. Действие ее происходило в лесу, а главным героем был такой же молодой парень, только более накачанный.
– Привет, Леонард, – сказал Роджер.
– Привет, Салливан, – ответил парень и, не отрывая взгляда от экрана, протянул руку, чтобы приветствовать Роджера братским ударом кулака о кулак.
– Ну что, везет тебе сегодня на «Пути чести»? – спросил Роджер.
– Добрался до Рокового леса, – ответил Леонард.
– Вижу, – Роджер оперся на диван, чтобы посмотреть на экран телевизора. – Круто.
– А ты что тут делаешь? – повернулся к нему Леонард. – Я думал, что ты пробудешь в Калифорнии все лето. Останешься до начала занятий?
– Нет. Поеду на лето в Филадельфию.
– Вот счастливчик.
На экране виртуальная копия Леонарда топталась на одном месте, размахивая мечом.
– Так что, мы переночуем тут? – спросил Роджер. – Я поговорил с Брон, и она сказала, что это не проблема. Ты не против, если я займу свободную кровать в твоей комнате?
– Конечно, – сказал Леонард. – В тесноте, да не в обиде, как говорится. Кинь где-нибудь свои вещи. К тому же я слышал, что в «Тихом общежитии» собираются устроить небольшую вечеринку. Должно быть прикольно, – он поднял взгляд и, похоже, только сейчас заметил меня: – Привет, Леонард Чо.
– Эми Карри, – представилась я.
– Очаровательно, – сказал он и снова уткнулся в игру. – Что бы ты ни делал, Салливан, не приближайся к комнате Конрада. Он держал кролика в шкафу, и это вышло ему боком.
– Кролика? – переспросила я, решив, что не расслышала.
– Боком? – эхом переспросил Роджер.
Леонард покачал головой.
– Очень нехорошо вышло. Просто для собственного блага держитесь подальше от этой истории.
– Понял, – сказал Роджер. – Спасибо, приятель.
Он взглянул на меня, подняв брови, и направился в кухню. Я последовала за ним, оглядываясь по сторонам. Было заметно, что эту кухню делят между собой несколько человек, причем они не всегда хорошо уживаются друг с другом. На стене висело расписание уборки и выноса мусора, шкафчики были заперты на замки, а на холодильнике красовалась надпись: «ПРОСТО ЕШЬ ТОЛЬКО СВОЮ ЕДУ, И НИКТО НЕ ПОСТРАДАЕТ».
– Вот, – сказал Роджер, входя в кухню. – Добро пожаловать в Международный дом. Моя подруга Бронвин следит за порядком летом, и она разрешила нам тут переночевать. Брон любезно предоставила тебе свою комнату. Он направился вверх по узкой темной лестнице (на ковровой дорожке виднелись отчетливые следы от множества ботинок). Я проследовала за ним.
– Она не против? – только теперь мне стало понятно, что означала надпись «БРОН» на дисплее телефона. Роджер остановился перед дверью, на которой висела белая доска для записей. Ее сплошь покрывали надписи, и в большинстве из них упоминался кролик.
– Ничуть. А я размещусь в противоположном конце коридора, в комнате Леонарда, – Роджер рукой показал, где это. – Он редко слезает с дивана, так что я получаю комнату в свое распоряжение.
Роджер открыл дверь в комнату Бронвин. За ней обнаружилось маленькое неряшливое помещение, которое выглядело как один огромный шкаф: одежда висела повсюду, тумбочка была переполнена, и на ней громоздились стопки футболок.К стене было придвинуто что-то похожее на кровать, но это сложно было разглядеть, потому что и оно было завалено шмотками.
– Ого, – сказала я, осматриваясь по сторонам.
– Да. У нее есть проблемы с шопингом.
Роджер повернулся ко мне.
– Тебе нравится? Я просто хочу сказать, мы всегда можем снять номер в отеле, если хочешь устроиться с комфортом…
Я покачала головой.
– Нормально, – сказала я.
На самом деле это было не так. Я не хотела ночевать в комнате незнакомой студентки, которую, скорее всего, будет раздражать мое присутствие. Но было ясно, что Роджер хочет провести время именно здесь, и я не видела никакого способа разрешить эту ситуацию, не огорчив его.
Он улыбнулся мне с видимым облегчением, и я поняла, что это правильный ответ.
– Отлично. Хорошо, я пойду заберу сумки из машины. Сейчас вернусь.
И Роджер скрылся за дверью, прежде чем я успела что-нибудь ответить. Даже если убрать груды одежды, комната все равно осталась бы маленькой. А из-за разбросанных повсюду вещей она начинала вызывать клаустрофобию. Из мебели здесь были только кровать и стол с громоздящимися на нем и вокруг него учебниками по естественным наукам. Над столом висела еще одна доска для объявлений. К ней были прикреплены фотки, на одной из которых я узнала Роджера. Я подошла ближе, чтобы получше рассмотреть изображение.
– Эй, привет!
Я обернулась на звук голоса и увидела, что в дверном проеме стоит девушка с длинными каштановыми волосами и челкой, почти закрывающей глаза. Мы были примерно одного роста, правда, ее фигура выглядела лучше моей. Я предположила, что это и есть Бронвин, ведь она была одета как человек, который тщательно продумывает свой наряд, а хозяйка этой комнаты, несомненно, так и делала. На ней были джинсы и футболка, как и у меня, но на этом сходство заканчивалось. Она обладала умением подбирать одежду так, что все очень гармонично смотрелось вместе, казалось чем-то особенным, тщательно подобранным и при этом небрежным. Белая футболка была как раз по размеру, но при этом сидела немного свободно. На шее болталось несколько изящно переплетающихся золотых цепочек, которые отлично сочетались с золотистыми туфлями на плоской подошве. Я опустила глаза и увидела на своей футболке пятно, вероятно, от джема с тоста, который съела на обед.
– Привет, – сказала я, спрятав руки в карманы в надежде, что она не заметит пятна.
– Ты Эми? – спросила она, внимательно рассматривая меня, и подошла ближе, как-то ухитряясь не наступать на разбросанные повсюду вещи. Выражение ее лица было таким дружелюбным, будто передо мной стояла стюардесса бизнес-класса.
– Да, – я протянула ей руку, решив, что у студентов так принято. – Привет.