– Знаешь, – продолжила она, – всему свое время. Время носить что попало и время наряжаться. Не так ли? И сейчас как раз второй случай.
Она вытащила откуда-то розовый топ на одно плечо, посмотрела на него, на меня, потом швырнула его на комод. Продолжая копаться в вещах, она вдруг победоносно вскрикнула и извлекла на свет длинный небесно-голубой топ с желтыми узорами.
– Вот! То что надо!
– Бронвин, – начала я, не желая, чтобы она тратила время впустую, – не подумай, что я не ценю все, что ты для меня делаешь, просто я не очень хочу идти на вечеринку.
«Не хочу» – это еще мягко сказано, но я не знала, какими словами это передать. Я только-только привыкла к обществу Роджера. Без малого три месяца я не разговаривала почти ни с кем. При мысли о том, что окажусь в большой компании, среди незнакомцев, у меня голова шла кругом. Когда-то я с радостью ходила на вечеринки. Но это было до того, как моя жизнь круто изменилась.
– Понимаю, – неожиданно для меня со вздохом сказала Бронвин, – бывает, и я не хочу идти, дорогуша. Но знаешь что? Все равно надо идти! У нас, Тэйлоров, вот какой семейный девиз: «Встал, оделся, себя показал!». И знаешь, как правило, это срабатывает, и я отлично провожу время!
Она бросила мне синюю рубашку, и я поймала ее.
– А главное, – добавила она, немного приглушив голос, будто поверяла мне тайну, – если на душе кошки скребут, ты просто обязана выглядеть на все сто и делать вид, что все прекрасно. И поверь, так все в итоге и будет.
Она улыбнулась мне, а затем добавила:
– Но если тебе будет совсем скучно, обещаю, что ты сможешь уйти пораньше. Договорились? А теперь надевай это, а я найду подходящую юбку.
Я поняла, что сопротивление бесполезно, и стянула с себя футболку с пятном от джема. Бронвин вынырнула из кучи одежды с джинсовой юбкой в руках. Она взглянула на меня, и я смутилась: на мне был только лифчик, – поспешив снова натянуть синюю рубашку. Материал оказался мягким, вещь была действительно хороша. Последние несколько месяцев я носила в основном что попало и почти забыла, как приятно надевать качественные ткани.
– Вот это еще, – сказала Бронвин, и на мою голову приземлился лифчик.
– Хм, – я взяла его в руки. – Думаю, и мой сойдет.
По-моему, игра «собери Золушку на бал» зашла слишком далеко.
– Не беспокойся, он новый. Я купила его в прошлом году для соседки по комнате. Эта девочка не вылезала из своего спортивного лифчика. Но она не приняла его, сказав, что я веду себя совершенно неподобающе, можешь себе представить? Примерь-ка.
– Мой и правда меня устраивает…
– Нет уж, – возразила Бронвин. – Если собираешься наряжаться, нужно наряжаться полностью. Думаю, роль хорошего нижнего белья сильно недооценивают.
Я повертела лифчик в руках. Как и рубашка, он определенно был отличного качества. Светло-зеленый, с «косточками» и удобными застежками, намного сексуальнее, чем любой из моих.
– Ладно, спасибо.
– Не за что. И, – тут она схватила и бросила мне что-то еще, – вот!
Это оказались стринги такого же светло-зеленого цвета, с которых даже ценник еще не срезали.
– Ты покупала нижнее белье для своей соседки? – спросила я.
– Оно комплектом продавалось! – ответила девушка, словно оправдываясь. – Его нельзя разделить. И всегда можно отложить вещь до особого случая, если захочешь.
Она подмигнула мне, и я попыталась не покраснеть. Первый и последний раз, когда я надевала комплект нижнего белья, тот вовсе не был таким впечатляющим. Но, похоже, Майкла это не так уж волновало, так что, может, никакой разницы и нет.
– Переодевайся, и посмотрим, как будет выглядеть наряд целиком! – Бронвин улыбнулась, радостно хлопнула в ладоши и направилась к выходу из комнаты.
Когда дверь закрылась за ней, я переоделась, а потом с грустью подумала о том, насколько все это время мне не хватало подруги и как на самом деле я скучаю по Джулии. Мы всегда вместе собирались на вечеринки. Она умела делать модные прически и помогала мне, потому что ее собственные волосы были слишком кудрявыми, чтобы собрать из них что-нибудь путное. Иногда эти сборы – музыка в комнате грохочет, мы выбираем одежду, смеемся – приносили нам радости больше, чем сама вечеринка. А после я отвозила ее домой, и мы болтали о том, как прошел вечер.
– Порядок, – сказала Бронвин, вернувшись в комнату, и посмотрела на часы. – Теперь я должна быстренько заняться твоей прической и макияжем. На это у нас примерно час.
Вот так я и оказалась на вечеринке, и на мне не было ничего своего, даже туфель. Бронвин подобрала пару слинбэков на высоких каблуках. Они были мне немного малы, но она отказалась выпускать меня из комнаты в шлепанцах.
Я посмотрелась в зеркало – образ был ошеломительный. Никогда прежде я не выглядела так стильно. Я понимала, что это все лишь на время – прежняя Эми вернется, как только я смою макияж, – но все же было приятно увидеть себя в зеркале такой, какой я была до.
В конце концов мы оказались в шумной комнате «Тихого общежития». Бронвин болтала с каким-то знакомым с занятий по органической химии. Мы с Роджером стояли в стороне, я попивала безалкогольное пиво из красной кружки и испытывала сильное чувство дежавю.
– Ты отлично выглядишь, – сказал Роджер.
Я с удивлением посмотрела на него и обнаружила, что он сосредоточенно смотрит в свою кружку.
– Хм, – некоторое время я в смущении прокручивала эту фразу в своей голове, пытаясь понять, не было ли в ней двойного смысла. Вроде того случая, когда он спросил, не жарко ли мне, в домике в Йосемити. Но так и не придумала, как иначе можно было понять эти слова. – Спасибо.
– Правда, – ответил он, покачивая в руке кружку с пивом, а потом поднял взгляд и улыбнулся.
Мне показалось, он собирается сказать что-то еще, но тут в кухню ввалились три парня в различной степени подпития.
– Салливан! – воскликнул самый высокий из них и бросился прямо к Роджеру. – Привет!
Он остановился, увидев меня, затем перевел взгляд на Роджера.
– Чувак, – сказал он, пихнув Роджера в плечо и все еще не сводя с меня взгляда, – вот это огонь!
Я посмотрела на Роджера – он густо покраснел.Понятия не имела, что тот парень имеет в виду, но решила, что он говорил о моих волосах.
– Я сейчас, – пробормотала я и перешла в другой конец кухни, поближе к Бронвин.
Заметив меня, Бронвин тут же схватила мою руку и заставила встать рядом с ней, освободив в кругу место для меня.
– Это Эми, – обратилась она ко всем, расправляя мою футболку, приглаживая волосы и пихая меня в спину, чтобы я распрямилась. Она перебила парня в модных тяжелых очках, который говорил о Канте и, похоже, был не рад, что ему пришлось уступить слово ей. – Она из Калифорнии.
Я взглянула на Бронвин, когда та произнесла эти слова. Ничего такого я ей не говорила, должно быть, это сделал Роджер. Я почувствовала, как у меня внутри все сжалось. Интересно, что еще он разболтал обо мне?
– Да ну, правда? – спросил тот парень в очках. – Круто. На каком факультете она учится?
– Она еще не решила, – мягко сказала Бронвин, прежде чем я успела ответить, и незаметно подмигнула мне.
Два часа спустя я уже и в самом деле веселилась. Ноги болели от туфель, я устала слушать споры о том, какой профессор социологии круче, но зато мне довелось увидеть, как Бронвин в пух и прах продула в «четвертак» – игру, в которой проигравший пьет. Затем какой-то парень в очках, проспорив пари, выдал невероятную последовательность танцевальных па, включая «червяка». Я вышла на крыльцо подышать и уселась на верхнюю ступеньку, наблюдая, как по лестнице стелется дым, во дворе горит костер, а студенты пытаются играть рядом с ним в волейбол и то и дело обжигаются.
– Эй, – позвал голос слева от меня.
Я посмотрела в ту сторону и увидела, что какой-то парень стоит рядом с крыльцом, опираясь на перила, и смотрит на меня. У него были светлые волосы, а лицо – красное: то ли от солнца, то ли от вина, а может, от всего сразу.
– Привет, – сказала я и снова отвернулась.
– Иди сюда, – сказал блондин.
– Не-а, – ответила я.
Мне не понравилось, что приходится смотреть на него снизу вверх, и я поднялась на ноги, пошатнувшись в туфлях Бронвин.
– Осторожней, – сказал он, подошел ближе, подхватил меня за руку, чтобы поддержать, и не стал отпускать. – Все нормально? – спросил он, поглаживая мою руку.
– Все в порядке, – ответила я, сделав шаг назад и попытавшись спрятать руки в карманы джинсов. Но вдруг вспомнила, что на мне юбка.
– Я что-то тебя не припоминаю, – сказал он. – А я бы тебя, конечно, запомнил.
Он подошел ближе и улыбнулся мне.
– Я – Брэдли. А как тебя зовут, красотка?
Я посмотрела на него и почувствовала, что мое сердце забилось сильнее, встревоженное дурным воспоминанием, которое внезапно всплыло в моей памяти.
– Эй, красотка! – позвал он снова и сделал еще один шаг ко мне. – У тебя есть имя?
– Хиллари Аделл, – отчеканила я. – Мне пора.
Споткнувшись, я спустилась с последней ступеньки и пересекла искусственный пляж. Увидев Роджера, который стоял на крыльце и, по-видимому, искал меня глазами, я устремилась к нему. Он поймал мой взгляд, и я попыталась вымученно улыбнуться, показывая, что со мной все в порядке, просто я немного устала и хочу пойти домой.
– Эй! – услышала я возглас Брэдли у себя за спиной. – Ты куда?
Но я не стала даже оборачиваться в его сторону, а он, к счастью, не пошел за мной. Я добралась до обочины, сняла туфли Бронвин и обернула их ремешки вокруг запястий.Звезды надо мной были прекрасны, небо – невероятно чистое, в воздухе немного пахло костром, но я все это едва замечала.
Я шла к нашему общежитию босиком, опустив голову, думая только о том, как бы не наступить на битое стекло на тротуаре.
Ошибки превращаются в раскаяние.