– Нет, – сказала мама тоном, который обычно означал конец любой дискуссии. Но теперь он, похоже, только подстегивал меня. – Ты немедленно вернешься домой…
– А, так ты хочешь, чтобы мы развернулись и поехали обратно в Калифорнию? Да не вопрос.
– Я хочу, чтобы ты ехала в Коннектикут. И ты это понимаешь.
Теперь ее голос звучал устало и печально, весь гнев будто испарился. Заметив эту перемену, я вдруг почувствовала себя виноватой и сама вместо гнева ощутила усталость и грусть.
– Мы скоро приедем, – тихо пообещала я.
Я плакала и почти не пыталась скрыть это от нее. Самое ужасное, что это была моя мама, такая близкая и одновременно такая далекая. И все, что я хотела, – открыться ей, рассказать, как я себя чувствую, и чтобы она пообещала мне, что все будет хорошо, а не говорила о том, как усложняю ей жизнь…
– Мам, – мягко сказала я, надеясь, что она, может быть, чувствует то же самое, и, тогда нам удастся об этом поговорить.
– Я сейчас же позвоню Мэрилин и расскажу ей, где пропадает ее сын, – сказала она строгим и холодным тоном. Уж она-то точно позвонит. – Если ты хочешь куда-то заехать – удачи. Но имей в виду, что теперь вы полностью сами по себе. А когда вы приедете домой, тебя ждут серьезные последствия.
– Хорошо, – сказала я, чувствуя себя совершенно измотанной. – Договорились.
– Ты меня очень, – произнесла мама, и я заметила, что теперь ее голос слегка дрожит, – очень разочаровала.
Затем воцарилась тишина, и только тогда я сообразила, что мама только что отключилась.
Я сидела, рассматривая телефон, и размышляла, стоит ли мне снова перезвонить ей, чтобы извиниться и сказать, что мы приедем как можно скорее. У меня по-прежнему будут неприятности, но, возможно, их будет меньше. Я не хотела так поступать, но и испытывать чувство вины весь остаток поездки тоже не хотела. Я вертела в руках ключ-карту от комнаты. И тут тоже заметила, что у нее на обратной стороне белым по фиолетовому напечатана такая надпись:
ПУТЕШЕСТВИЯ ОДОБРЯЮТСЯ
– Уезжаете? – добродушно спросила девушка на стойке регистрации.
Мы с Роджером синхронно кивнули ей. Вернувшись в комнату, я снова легла в кровать, но почти не спала, просто смотрела, как постепенно светлеет потолок, и снова и снова прокручивала в памяти разговор с матерью. Должно быть, я все-таки задремала, потому что звонок с рецепции в девять часов разбудил меня. Быстро приняв душ и переодевшись, я вспомнила, что у меня больше нет моей одежды. Я разглядывала содержимое чемодана, думая о том, что не умею так подбирать наряды, как Бронвин. В итоге просто взяла то, что было сверху: длинную черную майку и серые штаны, что-то среднее между джинсами и легинсами.
Но одежда от Бронвин, похоже, была волшебной. Посмотрев в зеркало, висевшее за столом, я подумала, что непростительно хорошо выгляжу.
– Так-так… – сказала девушка, печатая что-то на компьютере. Я задумалась о том, сколько же чашек кофе ей пришлось выпить, чтобы выглядеть настолько дружелюбной в такую рань. На ее бейдже было написано «КИКИ. РАДА ВАМ ПОМОЧЬ». – Никаких дополнительных услуг, просто остановились на одну ночь, верно?
– Верно, – сказала я, сдерживая очередной зевок.
– И вам понравилось обслуживание?
– Нормальное, – ответила я, решив, что ответить на этот вопрос стоит мне, потому что Роджер проспал большую часть проведенного в отеле времени.
– Отлично, – сказала Кики. Ее пальцы порхали над клавиатурой. – Превосходно. Тогда я просто спишу оплату с той карты, на которую был записан номер?
– Агась, – подтвердила я, мысленно закатив глаза, вынужденная смириться с тем фактом, что всю оставшуюся жизнь буду разговаривать как ковбой. Кики кивнула, улыбнулась и направилась в маленькую комнатку сзади. Я повернулась к Роджеру, облокотившись на стойку.
– Позавтракаем?
– Если завтрак подразумевает кофе, – сказал он, потирая глаза рукой, – тогда да.
– Простите, мисс Карри, – сказала Кики, вернувшись к нам. Теперь она выглядела уже не так дружелюбно, как минуту назад. – Платеж, к сожалению, не проходит.
Я удивленно посмотрела на нее.
– Что?
– Я попробовала дважды, – сказала она, положила карту на стойку и толкнула ее одним пальцем так, что карта заскользила ко мне. – Не получается. У вас есть другая кредитка?
– Так, – я рылась в кошельке, как будто там могла волшебным образом появиться еще одна карточка. – Ну…
Я не понимала, что случилось. Кредитка даже не была привязана к моему банковскому счету, она была связана с маминой карточкой. Как только я подумала об этом, то сразу сообразила, что произошло. У меня внутри все перевернулось, когда я поняла, что имела в виду мама, сказав, что мы сами по себе.
– О господи, Роджер, – сказала я, повернувшись к нему. – Кажется, я должна кое-что тебе рассказать.
Роджер подтолкнул ко мне порцию бекона, которую мы заказали на двоих, и я взяла кусочек. Он был очень хрустящим, промасленным и действительно вкусным. Но, несмотря на это, у меня все равно сосало под ложечкой. Я не была уверена, что все это окажется нам по силам.
Рядом с нами на столе лежал атлас. Мысль о том, что нам придется преодолеть путь от Миссури до Коннектикута без подстраховки в виде кредитки, которую мы могли бы использовать в экстренных случаях, вызывала у меня тошноту. Мы сложили все наши деньги, и получилось, что у нас есть 440 долларов на то, чтобы добраться до Восточного побережья. Я обеспечила львиную долю этой суммы, спасибо маминому тайнику в ящике с бельем. Когда Роджер поднял брови, глядя на мои деньги, я пробормотала что мама дала мне их на случай, если где-то не будут принимать кредитные карты.
– Ну и что ты думаешь? – спросила я, глядя на кучку денег, которая лежала между нами на столе.
Официант, проходя мимо, должно быть, подумал, что мы собираем для него чаевые, потому что он остановился, широко улыбнулся и налил нам еще воды.
Роджер потер лоб рукой – он делал так всегда, когда беспокоился.
– Думаю, этого нам хватит, – сказал он. – Надеюсь.
Роджер снова пододвинул к себе тарелку с беконом, взял кусочек и принялся его жевать.Потом довольно долго смотрел в окно, откуда открывался прекрасный вид на парковку.
– Честно говоря, я удивлен, – наконец произнес он. – Когда твоя мама велела тебе вернуться, ты сказала «нет».
Он посмотрел на меня, подняв брови.
– Ну да, – ответила я.
Я все еще не могла поверить, что сделала это, и теперь мы были свободны и предоставлены сами себе прямо посреди Америки. Мама умыла руки. Я отвела глаза, чтобы не встречаться с Роджером взглядом, и посмотрела на столешницу. Кто-то выцарапал на ней надпись: РАЙАН И МЕГАН – ЛЮБОВЬ НАВСЕГДА.
– Почему? – просто спросил Роджер.
Я подняла на него глаза. До сих пор я как-то не думала об этом. Сказать «нет» – это был первый порыв.
– Потому что… – я тоже взглянула в окно на шоссе, которое проходило за парковкой. По нему проносились машины: кто-то ехал домой, кто-то спешил по делам, но все стремились оказаться где-то. Внезапно я ощутила непреодолимое желание сесть в «либерти» и присоединиться к ним. – Потому что мы еще не закончили, не так ли?
Роджер улыбнулся, но ничего не ответил, задумчиво жуя очередной кусочек бекона.
– Я имею в виду, – сказала я, внимательно наблюдая за его лицом, – ты же еще не встретился с Хэдли.
Он по-прежнему не отвечал, и я вдруг испугалась. Внезапно меня пробрал озноб, хотя солнечный свет заливал весь стол, и секунду назад мне было слишком жарко. Он что, решил покончить со всем этим? Я-то думала, что он захочет ехать дальше. А если нет? Вдруг мы меняем маршрут и едем прямо в Коннектикут? При мысли, что мы окажемся там и мне придется жить с мамой, которая теперь в ярости, я запаниковала. Нет, я пока не готова.
– Но если ты хочешь все отменить, – сказала я, стараясь говорить спокойно, как будто это меня совершенно не пугает, – пожалуйста.
– Дело не в этом, – произнес он, глядя на меня. Он провел рукой по волосам, приглаженным после душа, приводя их в состояние обычного беспорядка, и вздохнул: – Я несу ответственность за нас обоих. Моя мама тоже будет не рада всему этому. И я не хочу, чтобы из-за меня у тебя были проблемы.
– Не из-за тебя, – быстро проговорила я. – Я сама так решила, поверь мне.
– Я просто чувствую себя виноватым.
– Не стоит, правда, – я пристально посмотрела на него. – Хочешь остановиться?
Я задержала дыхание, надеясь, что он ответит достаточно быстро и я не успею задохнуться.
Роджер внимательно посмотрел на меня, а потом покачал головой.
– Не хочу, – сказал он, будто и сам был удивлен этим ответом.
Я выдохнула и ощутила, что напряжение внутри немного спало.
Подошел наш официант и бросил на стол чек и пачку запакованных в целлофан мятных конфет.
Роджер достал свой телефон.
– Мне нужно позвонить, – сказал он. – Поговорить с Хэдли мне пока не удалось. И я должен позвонить маме раньше, чем твоя до нее дозвонится.
– Я расплачу́сь, – сказала я, отсчитывая деньги.
– Уберешь к себе? – спросил Роджер, кивнув на остаток наличных. – А то я буду бояться, что потеряю.
– Конечно, – согласилась я, сложила купюры и спрятала их в свой кошелек.
– Встретимся у машины, – сказал Роджер, забрал со стола мятные конфеты и направился к двери. Когда он вышел, колокольчик на ней звякнул.
Я посмотрела на карту и построила маршрут до Кентукки. Мы подсчитали, что на дорогу туда уйдет часов восемь, так что нам необходимо прибыть туда ранним вечером, где-нибудь в семь. Я увидела, что ниже Кентукки на карте находится Теннесси. А в углу этого штата, совсем рядом с Арканзасом, – Мемфис. На несколько мгновений мой палец остановился на названии, напечатанном жирным шрифтом, и я задумалась о путешествии, в которое собиралась отправиться этим летом. В Мемфис, а именно в Грейсленд. Удивительно, как близко к этому месту мы бы оказались, проезжая Луисвилл. Всего в нескольких часах езды. Но чтобы заехать туда, пришлось бы поехать в обратную сторону. И я не хотела ехать туда без папы.