– Это просто хобби, – смутился Люсьен.
Я медленно шла по лугу, рассматривая фигуры, а он шел за мной в нескольких шагах и наблюдал за выражением моего лица.
– Это не хобби. Ты настоящий скульптор. Ты должен ими гордиться.
Я увидела маленькую пилу, которая лежала рядом с кустом, работа над которым еще не была окончена.
– Так поэтому ты и шел тогда с пилой в руках?
– Да, – ответил он. – Я приводил в порядок несколько кустов за домом, когда услышал вашу машину. Я вас не напугал?
Я сделала вид, что очень заинтересовалась фигуркой утки с утятами.
– Разве что чуть-чуть.
Утки были изображены во всех подробностях – были видны даже бороздки на перьях.
– Как ты вообще этому научился? – спросила я, рассматривая скульптуры.
– Это не очень интересная история. Как я уже сказал, это что-то вроде местной традиции. Мне эти фигуры всегда нравились. А несколько лет назад мы наняли садовника, который делал их просто отлично. Он научил меня тому, что знал, вот и все, – Люсьен положил руку на спину дикой кошки, поднявшей переднюю лапу. – У Микеланджело есть фраза, которая мне всегда нравилась. Он сказал, что может увидеть ангела, скрытого в мраморе, и отсечь лишнее, чтобы освободить его. Думаю, у меня получается примерно так же. Только я вижу дикую кошку, скрытую в кустарнике, – он улыбнулся и пожал плечами. – Но, как я и сказал, это просто хобби.
Я покачала головой.
– Не думала, что люди тратят столько времени и энергии на простое хобби, – я отвернулась от фигуры медведя – похоже, медведи были здесь постоянным мотивом – и посмотрела на Люсьена, на его сутулые плечи, освещенные луной. – Ты настоящий художник, – сказала я.
Он коротко усмехнулся.
– Художники не зарабатывают деньги, как и садовники. Мои родители мирились с этим, пока думали, что я просто так развлекаюсь. Я же нашел несколько колледжей ландшафтного дизайна. Но родители совсем не в восторге от моей идеи. Они считают, что я предаю семейные ценности.
– Но ты не можешь позволить им тебя остановить! Если у тебя есть талант к чему-либо, неправильно будет зарыть его в землю просто потому, что кто-то не одобряет твоего выбора.
Закончив пламенную речь, я удивилась мысли о том, что эти слова могут быть применимы и ко мне.
– Ладно, проехали, – сказал Люсьен, и выражение его лица поменялось. – Тебе все равно не понять.
– Боже, – сказала я, почувствовав разочарование и гнев одновременно. Сердце бешено колотилось. Я почувствовала, что теряю над собой контроль, но теперь меня это совсем не пугало, как в недавнем разговоре с мамой. – Да все я понимаю. Думаешь, мои родители хотят, чтобы я стала актрисой? – я на несколько секунд замолчала, изумившись, что использовала множественное число и настоящее время при упоминании о них. То есть они не хотели. Мама до сих пор не хочет. Как бы то ни было, – сказала я, стремясь быстрее покончить с этим объяснением и перейти к тому, что действительно важно, – мой папа был профессором истории. – На мгновение я споткнулась на слове «был». – Мама защитила докторскую диссертацию по английской литературе. Они меня не понимают, думают, что мое желание стать актрисой безумно. Возможно, так оно и есть, но это не значит, что я откажусь от своей мечты только потому, что они бы не хотели, чтобы я… – я вздохнула, оставив надежду привести время глаголов в соответствие с действительностью. – Так мне кажется.
Люсьен кивнул и уставился в землю.
Несколько секунд я смотрела в небо, а потом торопливо заговорила дальше.
– Я думала, что умру. Во время аварии была одна очень долгая секунда, когда я думала, что все кончено. Понятно, что этого не случилось, но… я будто оказалась по другую сторону. Как будто моя жизнь оборвалась, как будто я забыла, что это значит – жить и чувствовать, – у меня снова перехватило горло, но я глубоко вздохнула и продолжила говорить о своих чувствах. – Это длилось всего лишь мгновение, пока я не начала вспоминать, каково это – чувствовать себя живой. Своей сбивчивой речью я хочу сказать только одно: никогда не знаешь, сколько у тебя на самом деле осталось времени.
– Я понимаю, о чем ты говоришь, – Люсьен грустно улыбнулся. – И это звучит так просто. Но не знаю, справлюсь ли я.
– Есть только один способ выяснить, – сказала я, снова почувствовав разочарование. Я посмотрела на край луга и увидела стоящий там джип; ключи, болтающиеся в замке зажигания, блестели в лунном свете. Не переставая думать о том, что только что сказала, я помчалась бегом.
– Подожди! – крикнул мне вслед Люсьен. – Эми!
– Кто-то только что сказал мне, что я не должна позволять страху остановить меня.
Я подошла к водительской двери и забралась в машину.
– Верно, – сказал Люсьен, – но…
Я проигнорировала его и положила руки на руль.
– Ладно, – пробормотала я себе под нос. Первый раз с момента аварии я села на место водителя. Я вспомнила, как чувствовала себя тем утром, когда отец дал мне ключи. Еще мгновение я в нерешительности смотрела на ключ зажигания в замке, борясь с подступающей паникой, затем осмотрелась по сторонам.
Стояла теплая звездная ночь, я была посреди луга в роскошном поместье где-то в Кентукки, а не на оживленном калифорнийском перекрестке возле университета. Вокруг не было других машин, а значит, шанс, чтобы кто-то выскочил на красный свет, сведен на нет. Я повернула ключ.
Не давая себе времени опомниться, я переключилась с режима «паркинг» на режим «драйв» и опустила ногу на педаль газа. Джип дернулся вперед, и я нажала на тормоз. Меня отбросило на спинку сиденья. Только теперь я сообразила, что никогда раньше не водила такой автомобиль, а он вел себя немного непривычно. Да и сам навык вождения был слегка утрачен. Я помнила набор необходимых действий, но они не складывались в единую последовательность Я положила руки «на десять и на два часа» и снова нажала на газ – на этот раз осторожнее. Машина двинулась вперед, и я прибавила газу, медленно объезжая луг по кругу.
Люсьен стоял в центре, рядом со своей дикой кошкой, поворачиваясь вслед за мной, и улыбался.
– Ты ведешь машину! – крикнул он.
– Я веду машину! – крикнула я в ответ, посильнее нажав на газ, чтобы немного ускориться. Управлять открытым джипом было восхитительно. Ветер трепал мне волосы, и из-за этого казалось, что я еду намного быстрее, чем было на самом деле. Проехав по кругу один раз, я развернулась и поехала в другую сторону. Люсьен рассмеялся, глядя на это. Мне вдруг стало ясно, как я скучала по ощущению свободы, которое мог дать автомобиль.
– Эми, осторожно! – внезапно крикнул Люсьен, и его голос прозвучал очень резко.
– Что? – крикнула я, а через секунду машина внезапно наклонилась влево, и я нажала на газ сильнее, чем собиралась. Джип дернулся вперед, и внезапно я потеряла контроль – на одну ужасную секунду я перенеслась на три месяца назад, но быстро пришла в себя и резко нажала на тормоз, хоть и слишком поздно, чтобы увернуться от зеленой фигуры, маячившей передо мной. Послышался треск, и машина резко остановилась.
– Ты в порядке? – взволнованно спросил Люсьен, подбежав к машине. Я слышала, как пульс гулко стучит в висках, паника накрыла меня в ту же секунду. Я убрала руки с руля – они дрожали. Потом заглушила двигатель и быстро отдернула руку от ключей. О чем я вообще думала? Зачем вообще попыталась это сделать?
– Что случилось? – спросила я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос не дрожал.
– С машиной, кажется, все в порядке, – сказал Люсьен, который осматривал джип, стоя на коленях. – Ты, наверное, наехала на кротовую нору. А вот Морису, похоже, конец. – Он встал, держа в руках кусок фигурно подстриженного кустарника – голову лося с раскидистыми рогами.
– О господи, – сказала я, рассматривая ее. – Мне так жаль, я сломала твоего лося?
Внезапно мне захотелось рассмеяться – быть может, от отчаяния, – и я крепко прикусила губу, чтобы сдержать смех.
– Мориса, – скорбно сказал Люсьен, и это меня добило. Я разразилась истерическим смехом. Когда он иссяк, я выбралась из джипа и обошла его, чтобы усесться на пассажирское место. Я старалась не смотреть на обезглавленное тело лося и думала, что не так уж это на самом деле и весело.
Стоит ли говорить, что до гостевого дома машину вел Люсьен. Голова Мориса лежала между нами на сиденье.
– Еще раз прошу прощения, – сказала я.
– Уверен, он понимал, что к этому все идет, – сказал Люсьен, глядя на голову. – Может, оно и к лучшему. Отлично будет смотреться над камином. Знаешь, для людей, которые хотят украсить свой дом, но не хотят убивать настоящего животное.
– Мне нравится эта идея. Думаю, за ней будущее.
Он взглянул на меня, а я лишь подняла брови. Когда мы подъехали к гостевому дому, на первом этаже всюду горел свет, а на втором все было темно и тихо.
– Роджер, наверное, уже спать лег, – сказала я.
– Ага, – произнес Люсьен, глядя на дом.
Наступила тишина, которую нарушали только стрекот сверчков и ворчание двигателя.
– Ну а у вас с ним что? – спросил Люсьен, прерывая молчание.
Я посмотрела на него.
– Что ты имеешь в виду? – удивленно ответила я, хотя на самом деле отлично понимала, что он имел в виду.
Люсьен заглушил двигатель и повернулся на сиденье так, чтобы прислониться к двери и смотреть мне прямо в лицо. Потом, видимо, сообразив, что между нами оказался Морис, переложил лосиную голову назад.
– Ничего, – ответила я, глядя на окна второго этажа. – Роджер влюблен в твою сестру.
Он покачал головой.
– Лично я в этом не уверен.
Я собралась было возразить, но вспомнила, что Роджер сказал примерно то же самое несколько часов назад, когда мы ехали в машине.
– Я знаю, что он все еще не может забыть о ней. Ведь именно из-за нее мы здесь.
– Так у вас с ним ничего нет? – спросил Люсьен.
Я моргнула. Моим первым побуждением было сказать, что сама мысль об этом просто невероятна. Но вместо этого провела рукой по волосам, стараясь не дергать их слишком сильно.