– Не знаю, – сказала девочка с вьющимися волосами. – Ты пришла, чтобы сделать ему больно? Знаешь, он и так постоянно чувствует себя виноватым.
– Что? – спросила я растерянно. Чарли никогда в жизни не чувствовал себя виноватым в чем бы то ни было. – Нет, я просто хочу поговорить с ним.
Девочки переглянулись, словно молча советовались друг с другом. Наконец блондинка кивнула.
– Через три двери отсюда, – сказала она, указав направление. – Он и Риз.
– Риз? – спросила я, и тут как раз послышался громкий перезвон колокольчиков.
Я осмотрелась по сторонам и увидела, что обе девочки глядят на стену, в которую было вмонтировано переговорное устройство.
– Добрый день, – сказал мягкий успокаивающий голос. – Надеюсь, что ваши утренние размышления были приятными и продуктивными. Время размышлений заканчивается через двадцать минут. После этого, пожалуйста, пройдите на предписанные вам дневные занятия. Спасибо.
Потом звон колокольчика раздался еще раз, и интерком с щелчком выключился.
Некоторое время я молча смотрела на него. Так вот как Чарли провел последний месяц – в роскошном номере, обсуждая свои чувства и размышляя? Пока я заказывала пиццу на дом и в одиночестве шаталась по пустому дому, пытаясь заснуть под аккомпанемент прогнозов погоды.
– Спасибо, – сказала я девочкам и пошла к выходу.
– Не за что, – ответила кудрявая.
Блондинка пристально посмотрела на меня.
– Ты бы позвонила маме, – сказала она. – Серьезно.
Я хотела спросить, что она имеет в виду, но времени не было. Да что вообще это было такое? Я вышла в коридор, отделанный в азиатском стиле. Джулия бы одобрила. Перед каждой комнатой был бамбук в кадке, а в конце коридора тихо журчал фонтан с неяркой подсветкой. Я огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что на горизонте никого не видно, а затем быстро пробралась мимо трех комнат, ловя на себе удивленные взгляды их обитателей.
Я остановилась напротив приоткрытой двери. На прикрепленной к двери табличке красовалась надпись «ЧАРЛИ и ЗАК». Я глубоко вздохнула, толкнула дверь и зашла внутрь.
Первым, кого я увидела, оказался парень, который пытался надеть белье, стоя на голове у стены. Слава богу, это был не мой брат. Парень удивился и негромко вскрикнул, прежде чем встать на ноги.
– Ты кто? – спросил он, принимая вертикальное положение.
Это был пухлый парень с густыми курчавыми волосами.
– Вот почему, Риз, я советовал тебе одеваться, если уж ты собрался заниматься йогой. – Я увидела брата, который сидел в кресле в другом конце комнаты, будто ожидая меня. – Никогда не знаешь, когда моя сестра захочет к нам заглянуть.
Я повернулась лицом к Чарли, потому что, с одной стороны, хотела лучше рассмотреть его, а с другой – дать Ризу возможность что-нибудь надеть. Чарли выглядел намного лучше, чем в нашу последнюю встречу. Он загорел и буквально лучился здоровьем.
– Привет, – сказала я, сделав еще несколько шагов вглубь комнаты.
– Вот так сюрприз, – ответил Чарли. Его голос звучал невозмутимо, но я знала брата достаточно хорошо, чтобы заметить, что он в замешательстве. – Просто мимо проезжала?
– Вроде того, – кивнула я и взглянула на переговорное устройство. – Хм, я слышала объявление. Тебе надо куда-нибудь идти через двадцать минут?
– Через пятнадцать, – произнес Риз за моей спиной, и я повернулась, насторожившись. К счастью, он успел надеть шорты и футболку и теперь протягивал мне руку для приветствия.
– Зак Тайлер.
– Эми Карри.
Мы обменялись коротким рукопожатием.
– О, я знаю, – сказал он. – Уж поверь мне.
Я повернулась, чтобы посмотреть на Чарли, который улыбнулся и добавил:
– Эми, познакомься с Заком, более известным как Риз.
– Реально Испорченный Зак, – пояснил Риз. – Мы используем это имя для краткости.
– Риз из Ричмонда, Виргиния. И до последнего времени в числе его хобби было курение крэка.
– Привет, – сказала я Ризу, а потом снова посмотрела на брата. – Тебе правда нужно уходить через пятнадцать минут?
Чарли взглянул на часы, которые висели между двумя кроватями.
– Да, – сказал он.
– Это обязательно? – спросила я. – Ты не можешь пропустить?
– Нет, не могу, – резко сказал Чарли. – Эми, это реабилитационный центр, а не школьный класс.
Риз откашлялся и пробормотал:
– Я, пожалуй, пойду потусуюсь в коридоре.
– Спасибо, – сказал Чарли.
Риз прокрался наружу и прикрыл за собой дверь.
– А тут неплохо, – я осматривала комнату.
Сразу было ясно, какая половина комнаты принадлежит Чарли: вокруг кровати высились стопки книг, а рядом лежали ракетка и упаковка теннисных мячей. Я подумала, неужели здесь он начал играть снова, и опять разозлилась.
– Эми, что ты здесь делаешь? – спросил Чарли, пристально глядя на меня.
– Вчера я побывала в Грейсленде, – ответила я, так же напряженно глядя на него.
Лицо Чарли стало каким-то отстраненным.
– Что? – произнес он.
– В Грейсленде, – сказала я и заметила, что мой голос дрожит. – Помнишь то путешествие, в которое ты не хотел ехать и сказал папе, что это глупая затея?
Чарли опустил взгляд. Я взяла теннисный мячик и изо всех сил сжала его.
– Я подумала, что кто-то из нас должен туда съездить.
– Зачем ты пришла? – спросил Чарли, подняв на меня глаза, – его лицо скривилось. – Серьезно, Эми, зачем? Чтобы сделать мне больно?
– Нет, – сказала я. Сначала у меня не было таких намерений, но когда я увидела брата, во мне проснулся гнев, который я уже не могла сдерживать. Я чувствовала его еще тогда, когда разговаривала с мамой тем вечером. Но его причина была скрыта гораздо глубже. – Но даже если это и так, я уверена, что ты без проблем сможешь обсудить это со своей группой.
Чарли внимательно посмотрел на меня.
– Откуда ты узнала?
– Просто я проникла сюда через окно в комнате двух очень словоохотливых девиц, которые, кажется, знают обо мне все. Только и всего.
– Мы многое там обсуждаем, – сказал Чарли в свою защиту. – Это часть местной философии.
– Тогда почему… – начала я, но мой голос сорвался. – Почему мы сами не могли сделать этого? Почему мы просто… – я никак не могла подобрать нужное слово, пытаясь понять, почему мы так отдалились, когда должны были держаться вместе. Я сидела на краю кровати Риза и смотрела на брата. – Может, ты был нужен мне! – сказала я. – Но ты всегда был под кайфом, и…
– Ах вот ты о чем! – протянул Чарли, и в его голосе снова послышалась злость. Выражение его лица изменилось. – Ты явилась, чтобы рассказывать мне, какой я кретин?
– Нет, – возразила я, решив на этот раз быть настойчивой. – Но все это время я была совершенно одна. А ты был здесь, и тебе было с кем поговорить.
– Ты могла бы поговорить со мной.
– Из этого все равно ничего хорошего не вышло бы! – крикнула я, неожиданно для себя самой. Чарли бросил взгляд на приоткрытую дверь, и я немного понизила голос. – Весь последний год ты был не в себе. – Я смотрела на него, не отводя глаз. – Я должна была сказать маме и папе. Ты был прав, когда сказал, что я этого не сделаю. Но если бы мне хватило духу, возможно, тогда… – я не смогла закончить фразу и почувствовала себя виноватой.
Чарли покрутил в руках теннисный мяч и горько усмехнулся.
– А ты думаешь, я не задаю себе эти вопросы каждый чертов день? – спросил он. – Ты считаешь, я не думаю о том, что мог бы поступать по-другому?!
– Я тебе не верю, – сказала я с дрожью в голосе. – Хочешь сказать, что, проторчав тут месяц, у тебя внезапно проснулась совесть?
Чарли посмотрел на меня так, будто я влепила ему неожиданную и болезненную пощечину.
– Я всегда покрывала тебя, – слова рвались на волю, и я не могла их остановить. – Годами. А ты никогда не брал на себя ответственность. Если бы ты думал еще о ком-то, кроме себя, всего этого не случилось бы. – Я выпалила все это и только потом смогла оценить последствия своих слов.
Чарли изо всех сил сжимал теннисный мяч, губа его искривилась, а подбородок дрожал.
– Мне не следовало этого говорить, – сказала я, понимая, что зашла слишком далеко.
Чарли пожал плечами.
– Это правда, – глухо сказал он, все еще не поднимая глаз.
– Я просто хочу, – начала я, глубоко вздохнув, и заставила себя говорить дальше. – Я просто хочу, чтобы все было по-другому.
Чарли посмотрел на меня.
– Я тоже.
Без предупреждения он бросил мне мяч. К своему удивлению, я поймала его, и это поразило меня так сильно, что я чуть не выронила мяч снова.
– Вы говорите о нем на собраниях? – спросила я, проведя рукой по желтой шершавой поверхности мяча. – О папе?
Чарли кивнул.
– Начинаю понемногу, – хрипло произнес он. – А ты?
Я покачала головой.
– Еще нет.
Я подняла взгляд на своего брата-близнеца и поняла, что он чувствует себя так же, как и я. Мы оба потеряли отца. Почему же мы не говорили об этом?
– Я скучаю по нему, – сказала я, почувствовав, как теперь дрожит мой подбородок.
По правде сказать, это слово в полной мере не могло отразить ту пустоту, которая была в моей душе. Представьте, что вы ждете телефонного звонка, которого вам никогда больше не дождаться. Когда вы мечтаете услышать голос, который вам больше никогда не услышать.
Чарли смотрел на меня, его губы дрожали.
– Я тоже.
– Все жду, что он снова придет. Не могу поверить, что все это случилось на самом деле. Что смерть папы – это часть нашей реальной жизни.
– А как, ты думаешь, я себя чувствую? – спросил Чарли. – Я до сих пор не уверен, что твое появление здесь – не галлюцинация.
– Я настоящая, – сказала я и кинула ему мяч. Он поймал его одной рукой.
– Но что ты делаешь в Северной Каролине? Ты уже несколько дней как должна быть в Коннектикуте.
– Ну да, таков был план, – сказала я, почувствовав, как на лице появляется улыбка. – Но мы с Роджером решили немного отклониться от маршрута.