– Валяй, – сказала я и снова посмотрела на него.
Он смотрел на дорогу, но быстро взглянул на меня, прежде чем заговорить.
– Это была не твоя вина.
Я покачала головой. Это все равно что сказать, что небо не синее. Слова не станут правдой просто потому, что ты их произнесешь.
– Конечно, моя. Ведь я же была за рулем.
– Но это не значит, что произошедшее – твоя вина, – возразил он.
– Ты не обязан это говорить.
– Я серьезно, – ответил он, и в его голосе не было ни капли насмешки. Он убрал одну руку с руля и показал на синий фургон, который перестроился на соседнюю полосу и теперь ехал рядом с нами. – Если его занесет и он впечатается в нас, разве это будет моя вина?
– Нет, – сказала я, – но…
– Так что ты не виновата, – сказал Роджер. – И это не пустые слова.
– Но дело не только в том, кто ведет машину, – сказала я. – Я случайно подслушала разговор двух спасателей на месте происшествия. Они говорили, что это очень редкий случай. Но если бы он не был пристегнут, его, скорее всего, отбросило бы на заднее сиденье и он отделался бы мелкими ссадинами и ушибами. А я заставила его пристегнуться. Он оказался на этом сиденье как в ловушке, и фонарный столб размозжил ему череп.
Я ожидала, что мои слова заставят Роджера замолчать, но этого не случилось.
– Нет, – сказал он все тем же серьезным голосом. – Это просто предположение. Никто точно не знает. Возможно, не будь он пристегнут, его выбросило бы через лобовое стекло. Или отбросило бы на заднее сиденье, если бы он не был пристегнут. Мы никогда не узнаем. Это был несчастный случай. Ты ни при чем.
Я покачала головой, не желая его слушать. С этой виной я жила последние три месяца. Для меня не существовало мира, в котором я была бы ни при чем.
– Но если бы я проехала на желтый? Если бы я не забыла шлепанцы?
– Не надо так думать. Ты ни в чем не виновата, – повторил Роджер, мягко, но настойчиво. – Не виновата.
– Ты не понимаешь, как все было, – прошептала я.
– Это ты не понимаешь. Произошел несчастный случай. Ужасная авария. Тут ничего нельзя сделать. И не ты это устроила. Это не твоя вина.
– Моя, – хрипло сказала я, не желая принимать помилование, которое он мне предлагал. Потому что это было слишком хорошо, чтобы сразу в это поверить. А что если он ошибается?
– Нет, – просто сказал он. – Я не вру. Клянусь, это не твоя вина.
И эти слова наконец подействовали. Роджер ни разу не врал мне. Я знала, что могу ему доверять. Он не стал бы врать и сейчас, во время такого важного разговора. Мысль о том, что это не моя вина, что меня не в чем обвинить, что не было ничего, кроме невезения и цепочки неконтролируемых событий, поразила меня. Последние опоры, на которых держалась плотина моего самобичевания, рухнули, и я разрыдалась, выпуская наружу все чувства и эмоции, которые так старательно сдерживала. Я чувствовала облегчение, но еще сильнее – печаль. Печаль из-за того, что держалась за эту мысль, хотя в этом не было никакой необходимости.
Роджер снизил скорость, включил поворотник и съехал с шоссе на стоянку для отдыха. Он припарковал машину перед столиками для пикников и заглушил двигатель. Потом, нажав на кнопку, отстегнул сперва свой ремень, а затем и мой и передвинулся на край сиденья. Между нами была центральная консоль, но он потянулся через нее и обнял меня так просто, будто делал это уже не в первый раз. Все, о чем я могла думать, так это о том, как приятно, когда тебя обнимает кто-то, кто не собирается тебя бросить. Уткнувшись лицом в его плечо, я наконец-то позволила себе расплакаться, не беспокоясь о том, что могу испортить ему футболку. Я была уверена, что он все вытерпит, что будет рядом столько, сколько мне потребуется.
За окном по федеральной трассе на полной скорости проносились машины. Роджер нежно убрал волосы с моего лба, и мы, обнявшись, медленно раскачивались взад-вперед.
– Виргиния! – крикнул Роджер спустя два плей-листа и четыре раунда игры в «двадцать вопросов» (Элеонора Аквитанская, Джонатан Ларсон, сэр Фрэнсис Дрейк и Бернадетт Питерс). Он указал на знак, мимо которого мы проезжали, и улыбнулся мне.
Мне все еще было немного не по себе оттого, что я ему рассказала, а он так спокойно к этому отнесся. Во всяком случае, он точно не стал относиться ко мне хуже. Я едва могла поверить, что это правда. Но, похоже, это действительно было так, и я снова испытала невероятное облегчение, что теперь он все знает и между нами больше нет никаких секретов. Как раз когда наше путешествие подходит к концу.
– Знаешь, какой девиз у Виргинии? – спросил он. – Sic semper tyrannis, что означает…
– Такова участь тиранов, – закончила я. Роджер поднял на меня брови, а я продолжала. – Именно это крикнул Бут, выстрелив в Линкольна.
– Впечатляет, – сказал он с улыбкой.
Я глубоко вздохнула и произнесла то, что не сказала бы еще каких-нибудь пять дней назад.
– Мой папа был профессором истории, – не обращая внимания, что говорю в прошедшем времени. – Он изучал этот период.
– Интересный период, – сказал Роджер и взглянул на меня, словно проверяя, как я к этому отнеслась. – А ему нравился Линкольн?
Я улыбнулась, вспомнив заметки о Линкольне на обратной стороне каталожной карточки в любимой папиной книге, которая проехала со мной через всю страну.
– Почти так же сильно, как Элвис.
– Итак, – сказал Роджер два часа спустя, поставив на паузу мой плей-лист на песне Into the Woods и высматривая что-то в окно. – Мы ищем DQ.
– Вот именно, – подтвердила я, когда мы выехали на главную улицу.
Мы проехали вдоль нескольких улочек, которые, пожалуй, были слишком симпатичными для заведения с названием Dairy Queen. Нашли его мы только через двадцать минут, благодаря тому, что я спросила дорогу на заправке. Мы приехали в не самый благополучный район, где вместо бутиков и кофеен, которые мы видели на въезде в город, чаще попадались пункты обналичивания чеков и магазины спиртных напитков.
– Вон там, – Роджер показал рукой в сторону красно-белого знака Dairy Queen с выключенной подсветкой.
Заведение располагалось рядом с автовокзалом. Роджер заехал на парковку и стал рассматривать знак, который висел над автобусной остановкой буквально в нескольких футах от нас. Судя по знаку, на котором было написано «ПРИБЫТИЕ / ОТПРАВЛЕНИЕ» без каких-либо знаков препинания, то и другое происходило в одном и том же месте.
– Приехали, – сказала я.
Роджер заглушил двигатель, и мы оба вышли из машины. Он потянулся.
– Я сейчас приду. Купить что-нибудь?
– «Метелица» была бы как раз к месту, – попросил он.
– С чем?
Он улыбнулся.
– Удиви меня.
– Не вопрос.
Посмотрев на заведение, я поняла, что они продают только на вынос: стойка для заказов есть, а вот мест чтобы присесть, не предусмотрено. Теперь ясно, почему на стоянке так много людей едят мороженое в машинах или усевшись на багажник.
Я направилась к окошку заказов и на ходу вытащила из кармана письмо от Риза. Мне хотелось верить, что он знал, что делал, когда посылал меня сюда, потому что не собиралась заниматься розыском совершенно незнакомого мне Кори, пытаясь объяснить ситуацию продавцу за прилавком.
Проходя через стоянку, я оглянулась на наш «джип» и увидела, что Роджер уселся на своем обычном месте – на багажнике, свесив ноги.
– Привет, – сказала я в окошко заказов, обращаясь к скучающему продавцу в повернутой набок фирменной бейсболке Dairy Queen.
– Могу я вам чем-нибудь помочь? – спросил он со вздохом.
– Да. Риз попросил меня передать вот этот конверт для Кори. Он сказал, что вы сможете помочь.
Я положила конверт на прилавок, пристально глядя на продавца и пытаясь понять, значат ли что-нибудь для него все эти слова.
– Отлично, – сказал он, взял конверт все с тем же скучающим выражением лица, как будто он только и делал, что передавал чужие письма в перерывах между торговлей мороженым. Кто знает, может, так оно и было?
– Что-нибудь еще?
– Ну да, – сказала я в некотором изумлении оттого, что все прошло так гладко. – Я заглянула в меню и сразу поняла, что понравится Роджеру. Молочный коктейль со вкусом конфет с арахисовым маслом, наполовину из ванильного мороженого, наполовину из шоколадного. Для себя же я заказала коктейль со вкусом печенья. Расплатившись, я понесла лакомства к машине, все еще в потрясении оттого, что сложнее было выбрать напиток, чем выполнить просьбу Риза.
Роджер надел солнцезащитные очки (хотя день был пасмурный) и все так же сидел, болтая ногами. В мгновение я почувствовала, как что-то во мне изменилось. Такое же ощущение появилось у меня, когда я объявила, что мы едем в Йосемити. И когда подбежала к «джипу» и села за руль. И когда закинула ногу на подоконник и забралась в окно «Исполненного обещания». То есть всякий раз, когда я собиралась сделать что-то безрассудное.
Я уселась на багажник рядом с Роджером и поставила пластиковые стаканчики рядом.
– Привет, – сказал он с улыбкой и снял очки. – Есть что-нибудь для меня?
– Кажется, да, – ответила я, стараясь не замечать, как сильно колотится мое сердце.
А потом, не давая себе времени опомниться и передумать, я наклонилась к Роджеру и поцеловала его.
Где я побывала.
Штат № 11: Северная Каролина – «Штат дегтярников».
Девиз: «Быть, а не казаться».
Размер: Это определенно не Юта.
Интересные факты: Горы Блю-Ридж прекрасны.
Заметки: Сотрудники реабилитационного центра очень недоверчивы.
Штат № 12: Виргиния – «Старый доминион».
Девиз: «Такова участь тиранов».
Размер: Побольше, чем Западная Виргиния.
Интересные факты: Тоже меньше Юты. Кажется, ВСЕ меньше Юты.
Заметки: Ни слова о том, правда ли, что весь штат верит в Санта-Клауса.
Дороги-проселки, приведите меня домой, туда, где вырос я.