Глава 1. Младенец в корзине
– Только обязательно передай Спинозе, чтоб догонял, – строго повторила Катя Таньке Булановой и проворно заползла в пирамиду. Внутри было темно и пыльно. – Апхи!
Геракл зажмурилась. Воздух вдруг стал другим – горячим и влажным. Девочка открыла глаза. Над нею покачивались пальмы. Где-то невдалеке журчала вода.
– Ура! – вскочила Катя. – Получилось!
Она огляделась по сторонам. Вокруг росли фикусы и олеандры, только не замученные, как в школе, а большие, как в лесу. И не из кадок, а прямо из земли. Слева тянулись заросли камыша. Там крякали невидимые утки. Небо было ярко-синим, а солнце так светило, что пришлось скинуть спортивную куртку.
– Витя! – позвала девочка. – Ау! Где ты?
Спиноза не отзывался.
– Вечно он тормозит, – недовольно проворчала Катя. – Или очки отыскать не может, или уселся что-нибудь изучать. Лез бы в пирамиду скорее, поизучали бы вместе, – и она с неподдельным научным интересом уставилась на комара, который как раз пил кровь из ее бицепса. Комар был большой.
Послужив науке, комар улетел, тяжело хлопая крыльями, а Геракл послюнявила место укуса и на всякий случай снова позвала:
– Витя! Спиноза! Я здесь!
Фикусы зашуршали. Олеандры закачались. Листья раздвинулись, и оттуда высунулась чья-то пятерня.
– Ну наконец-то, – сварливо сказала Геракл. – А я уж тебя заждалась.
Но в кустах оказался не Спиноза. На тропинку вышла лысая и совершенно голая девочка, бряцая сверкающими браслетами на руках и ногах. Она исподлобья посмотрела на Катю и нараспев произнесла:
– Маасен пет, маасен та, мака мебсен эр маау.
– Чего? – переспросила Геракл.
– Мака мебсен эр маау, – повторила девочка.
– А попроще нельзя? – обиделась Катя. – Я ничего не понимаю.
Тут в воздухе что-то щелкнуло, и неизвестно откуда раздался приятный женский голос:
– "Они видели небо, они видели землю, и их сердца бились храбрее, чем у львов". Древнеегипетская народная песня, – объявила невидимая переводчица.
– Спасибо… – растерянно поблагодарила Катя.
– На здоровье, – раздраженно ответил голос и отключился.
– Теп ке? – спросила голая незнакомка.
– Геракл я, – на чистейшем древнеегипетском языке произнесла Катя, с удивлением следя, как непривычно шевелятся ее собственные губы. – А ты кто?
– Ты что, нездешняя? – вопросом на вопрос ответила лысая.
– Наверное, – пожала плечами Катя. – Я только что научилась говорить по-вашему.
– Тогда я повелю, чтоб тебя не били палками, – успокоила девочка.
– Вот еще! – презрительно фыркнула Геракл. – Я сама кого хошь побью. С чего это ты тут развыступалась? За что меня бить?
– Ты не пала ниц – раз, – принялась перечислять лысая. – Не поцеловала мне ногу – два. Не назвала полный титул – три. И вообще, не знаешь меня в лицо. Четыре.
Она свела на спине лопатки и выпятила вперед голое пузо:
– Я – Менетеберанураритет, Любимая, Старшая, Великая, Пресветлая, Посвященная Ра, Рожденная Под Покровительством Нут, Избранное Дитя. Вот мое полное имя.
– Ну и что? – девчонка все больше не нравилась Гераклу. – Подумаешь, дитя. А я – Катя Волосюк, ученица шестого «А» класса, член секции восточных единоборств, кандидат в мастера, между прочим. И не выпендриваюсь.
– А я – дочь фараона, – хвастливо заявила лысая.
– Ну да? – не поверила Геракл. – Какого еще фараона?
– Простого, – девчонка уперла руки в бока. – Нашего. Египетского. Рамсеса Второго. Земного воплощения Гора. Владыки Верхней и Нижней Страны. Папа мой – царь, а мама – царица. Что, съела?
– Постой, постой, – оторопела Катя. – Ты что, хочешь сказать, я в Египте?
– А где ж еще?
– Ой, а Спиноза?
– А это кто? – подозрительно поинтересовалась лысая.
– Мальчик… Из моего класса… Худенький такой, умный, в очках…
– Тут я одна умная! – перебило Избранное Дитя. – А где он, Спиноза этот?
– Не знаю, – дрожащим голосом произнесла Катя. – Наверное, в пирамиде.
– Умер? – понимающе кивнула девчонка.
– Тьфу-тьфу-тьфу, – Геракл суеверно сплюнула через левое плечо. – Чего ему умирать? Он во дворе пирамиду построил. Для эксперимента. А я туда залезла. И вот… попала сюда… А он очки потерял… Но тоже должен был в пирамиду залезть…
– Не полезет он, – убежденно сказала фараонская дочь. – Зачем живому в усыпальницу? Она для мертвых.
– Полезет, – горячо возразила Катя. – Он меня не бросит. Вот только очки найдет – и в пирамиду. Наверное, уже залез.
В камышах раздался шорох.
– Вот видишь! – обрадовалась Геракл. – Что я тебе говорила? Это он! Витя! – и она побежала к берегу.
Девчонка заторопилась следом.
Шорох стих. Геракл озадаченно остановилась перед зеленой стеной. А Менетебе ринулась в заросли.
– Я первая! Я первая! – кричала она, скрываясь в камышах. – Я первая его уви… Ой! Мамочки! Ой-ой-ой!
Еще не зная, что произошло, Геракл подхватила с земли увесистую палку и бросилась на помощь. И успела вовремя. Огромный зеленый крокодил уже раскрыл пасть, всей тушей надвигаясь на оцепеневшую царскую дочь.
– А ну брысь отсюда! – не своим голосом заорала Катя. – Скотина! Дурак ненормальный!
Она со всего маху огрела крокодила по башке и вогнала палку между зубастыми челюстями. Мощный хвост бешено заколотил по болотной жиже. Маленькие глазки налились кровью. Изо рта потекла темная пена. Геракл схватила девчонку за руку и поволокла подальше от коварных зарослей.
– Вот гад зеленый! – задыхаясь, приговаривала она. – И откуда он только взялся?
– Из Ни-ила! – лысая дрожала и задыхалась. – От священного Ха-апи!
– И много у вас таких? – для успокоения Геракл пощупала бицепс.
– Много, – печально вздохнула Менетебе. – Папа хотел их перебить и сделать на берегу пляж, но жрецы не разрешили. Себек – он же священный. Бог.
– Крокодил – бог? – не поверила Катя. – Так не бывает. Бог – это человек. Только распятый. Господи Иисусе Христе.
– Бывает, – упорствовала дочь фараона. – И крокодил бывает, и корова, и кошка… У нас много богов.
– Кошка – это я еще понимаю, – согласилась Геракл. – Чистоплотное животное. Крыс ловит, мышей… Или корова. Молоко дает. Но крокодил… Ай! – Катя побледнела. – А вдруг Спиноза прямо к нему перенесся? К гаду зеленому?.. Его же сожрут!
И она снова решительно двинулась к зарослям.
Лысая не отставала.
– За мной не ходи! – отстранила ее Катя. – Стой здесь.
– Не буду стоять! – закапризничала Менетебе. – Самое интересное пропущу!
Она подняла с земли небольшой сучок и осторожно раздвинула камыши.
…Девочки ходили вдоль берега и громко звали Витю. Но Спинозы не было видно. К счастью, крокодилов тоже.
– Я же говорила, не полезет он в пирамиду, – лысая села на землю и вытянула ноги. – Я устала. Не хочу больше его искать. Не буду!
– А тебя никто и не просил, – раздраженно отозвалась Геракл. – Сама увязалась. – Чтобы успокоиться, она сделала несколько дыхательных упражнений. – А Спиноза уже здесь. Я чувствую. Вот что мы сейчас сделаем.
Она ловко вскарабкалась на вершину ближайшей пальмы. Оттуда хорошо просматривалась река. Вода в ней была мутной. На другом берегу дядьки, обмотанные белыми полотенцами вместо штанов, что-то копали. А на этом, чуть подальше того места, где сидела на пальме Катя, стоял дворец. По середине реки кто-то плыл.
– Эй! – крикнула девочка. – Осторожнее! Там крокодилы! Ой… Это… не человек…
Течение быстро несло большую тростниковую корзину. В ней кто-то заливался плачем:
– Уа-уа!
– Там ребенок! – обдирая коленки и ладони, Геракл съехала по стволу.
Она ни за что не поймала бы корзинку, если бы необычное плавсредство не запуталось в тростниках.
– Давай сюда палку! – скомандовала Катя фараонской дочери.
– Крокодилы, – напомнила лысая, протягивая Гераклу сучок.
– Да ну тебя! – не обращая внимания на предостережение, Катя по колено влезла в липкую болотную жижу, зацепила корзину палкой и подтянула к берегу.
– Смотри-ка, – удивилась она, – как лодка настоящая. Прутья глиной обмазаны…
Менетебе проворно вытащила из корзины ребенка и прижала его к себе.
– Это я его первая увидела, – похвасталась она. – Хорошенький какой! Наверное, царский сын.
– Уа-уа! – жалобно пискнул младенец.
– Жрать, небось, хочет, – предположила Геракл. – А ваших божьих коров доят? Ему молока надо.
– У нас во дворце этого молока… – лысая хотела показать, сколько, и чуть не выронила малыша. – Пойдем, накормим.
– Ты кверху головой его переверни, – посоветовала Катя, подхватывая корзину.
Прибрежные заросли остались позади, и теперь девочки шли по дорожке, аккуратно посыпанной светлым песком. Навстречу им бежали какие-то люди.
– Доченька моя! – кричала женщина в белом сарафане. – Отрада глаз моих! Где ты шлялась, дрянь этакая?! Ты мне все нервы истрепала!
– Меня чуть крокодил не съел! – радостно сообщила Менетебе матери. – И вот она, – лысая кивнула на Геракла, – меня спасла.
– Дадим титул, – небрежно бросила женщина. – По-царски наградим. А тебя, негодница, посажу под замок! Посмотри, на кого ты похожа! А это еще что? – она брезгливо отстранилась от младенца.
– Мы ребеночка в реке поймали, – Геракл потрясла корзиной. – Он в этой штуке плыл.
– Он царевич, как в сказке, – убежденно произнесла Менетебе. – Мне кормилица рассказывала, был такой случай. А потом он вырос при дворце. А потом женился на царской дочери…
– Тетенька царица, не знаю, как вас по отчеству, посмотрите, – Геракл вытащила из корзины большой белый лоскут. – Тут на пеленке вышивка.
И действительно, в одном углу было вышито крестиком что-то вроде большого подсвечника и кувшин.
Двумя пальчиками царица взяла пеленку и внимательно рассмотрела рисунок.
– Необычная монограмма, – задумчиво произнесла она. – У простолюдинов таких не бывает. По-видимому, малютка и вправду приличного происхождения.
– А я что говорила! – Менетебе запрыгала и захлопала в ладоши. – Мамочка, давай оставим его у нас! Я буду за ним ухаживать…
– А папа как отреагирует?– засомневалась женщина.
– С папой я договорюсь, – дернула плечиком лысая.
– Ну, не знаю… – покачала головой царица. – Вечно ты в дом всякую живность тащишь – то страусенка, то гиппопотамчика, то, понимаешь ли, павиана… Поиграешь и забудешь, а я потом ходи за ними, убирай… Сколько раз говорила отцу: не балуй ее так! И вот доигрались – младенца принесла!
– А вот мне мама все разрешает, – ввернула Геракл.
– Так-таки все? Ладно, дочь моя, давай сюда этого подкидыша. Поставим папу перед фактом.
Фараонша взяла малютку на руки и смягчилась:
– На вид вполне здоровенький. Красивый ребенок. Смотри, улыбается. Утю-тюсеньки! Кушатки мальчик хочет, – защебетала женщина, направляясь ко дворцу. – Сейчас мы мальчика покормим, спаточки положим…
Царица прошла несколько шагов и вдруг остановилась.
– Описался? – участливо поинтересовалась Катя.
Голос египтянки задрожал от ужаса:
– А вдруг он еврей?