– Человека по имени Спиноза в Болотах нет, – прошептал гонец и упал замертво.
– В верховьях Реки его не видели, – прохрипел чернокожий посыльный и свалился рядом.
Третий упал вместе с лошадью, успев сообщить, что на всем побережье Чермного моря Витя Корнецов не обнаружен.
Четвертый был похож на скелет. Пересохшими от жажды губами он прошелестел:
– Вдоль границ Великой Пустыни его не встречали…
– Не плачь, – Менетебе сочувственно смотрела на свою Лучшую Подружку. – Может, он все-таки не перенесся? Испугался?
– Нет, – всхлипнула Катя. – Не мог он дома остаться, когда я здесь… Он друзей не бросает.
– А откуда он знает, что ты здесь? – резонно возразила лысая. – Он что, видел, как ты сюда переносилась?
– Не видел, но Буланова знает… Ой, она ведь могла из вредности ничего ему не сказать! И он, бедный, ищет меня дома, во дворе! Как я сразу не догадалась? Слушай, – Геракл схватила спортивную куртку. – Где тут у вас пирамида?
– А зачем тебе пирамида? – подозрительно прищурилась дочь фараона.
– Как это – зачем? Через пирамиду я в Египет попала – и домой вернусь так же. Спиноза же весь испереживался, куда я делась. И мама волнуется. Я ей даже записку не оставила.
– Ты что? – Менетебе возмущенно забряцала браслетами. – Дружить со мной не хочешь? Тебе такой титул пожаловали, а ты к Спинозе своему? Он тебе титулы жаловал? Дома дарил?
– Зачем мне подарки? Мы с ним просто друзья, – обиделась Катя.
– А я тогда тебе кто? Кто я тебе? Вот не пущу и все. Мне играть не с кем.
– Что значит не пустишь? – возмутилась Геракл. – Сама уйду. И никого не спрошу!
И она направилась к дверям.
– Эй, стража! – Старшая и Любимая трижды хлопнула в ладоши.
У входа, словно из-под земли, выросли воины и скрестили перед Гераклом копья.
– Ну ты… – Катя задохнулась от ярости. – Подруга называется!
– Это не я твоя подруга, а ты моя, – злорадно отозвалась Менетебе. – Сейчас играть будем. В дочки-матери. Я как бы мать, а ты – моя рабыня. – Она снова зааплодировала. – Эй, принести сюда младенца!
Стражники почтительно расступились перед мощной чернокожей кормилицей, которая внесла маленький писклявый сверток.
– Эй, рабыня! – надменно приказала лысая. – Возьми моего ребенка. Сделай так, чтоб он не плакал!
– А что, если не возьму?
– Тебя бросят крокодилам!
– Понарошку?
– По-настоящему!
И лысая приготовилась хлопнуть в ладоши. Геракл быстренько выхватила младенца из кормилицыных рук и несколько раз сильно его встряхнула. Моисей зашелся в крике.
– Спи, моя радость, усни-и, – фальшиво затянула Катя, с ненавистью глядя в красное сморщенное личико. – Рыбки уснули в саду-у! А-а-а!
Ребенок не унимался.
Не сводя с Геракла ехидных глаз, Менетебе демонстративно заткнула уши.
– Я выкармливаемым всегда сказки рассказываю. Это очень успокаивает нервную систему, – ни к кому не обращаясь, сообщила кормилица. – Можно также крокодилий помет к изголовью положить…
– Лучше сказку, – быстро сказала Катя. – В некотором царстве, в некотором государстве посадил дед репку…
Ребенок замолк.
– Выросла репка большая-пребольшая. Пошел дед репку тянуть…
Моисей сладко зевнул. Глазки у него стали закрываться.
– Позвала внучка Жучку. Жучка – за внучку, внучка – за бабку, бабка – за дедку. Тянут-потянут…
Катя посмотрела на младенца. Он спал крепким сном.
– Дальше-то что? – нетерпеливо спросила кормилица.
– Дальше? Дальше забыла, – огрызнулась Геракл и сунула ей сверток.
Менетебе вытащила пальцы из ушей.
– Мне эта игра надоела. Будем играть в гости. Я госпожа, ты – моя рабыня. А ты, – лысая небрежно показала кормилице на дверь, – свободна.
Копья разомкнулись и снова сомкнулись.
– Интересные у вас тут игры, – мрачно заметила Геракл.
Менетебе, прихорашиваясь, завертелась перед медным зеркалом.
– Уста мои, как две половинки граната, – с восторгом приговаривала она. – Глаза мои подобны изумрудам. Зубы как белоснежные ягнята. Кожа моя, как нежный лепесток. Стан мой стройнее пальмы. А волосы мои…
Геракл прыснула.
Менетебе недовольно обернулась.
– Ты чего?
– Да вот, все спросить хочу, зачем тебя налысо побрили? Ты что, вшивая?
– Сама такая, – Старшая и Любимая погладила себя по голове. – Мы бреемся не от вшей, а для красоты. И потом, попробуй на волосатую голову парик надеть! Знаешь, как жарко!
– Если жарко – зачем тогда парики?
– Мода такая, – объяснила Менетебе. – И очень удобно: сегодня ты в одном, а завтра – в другом. Мне мама обещала свой старый парик отдать. Такой, знаешь, с начесом, а сбоку хвостик пушистый. Здесь собрано и перевито. А на лбу у-узенькая полосочка. И так прядками спускается. У твоей мамы такой есть?
– Вот еще! – фыркнула Катя. – Она и без парика красивая.
– Ну, низкорожденные и не носят парики, – снисходительно заметила Менетебе. – Это только знатным женщинам положено. Наверное, твоя мама и про косметику не слышала…
– Моя мама?! Про косметику?! Не слышала?! – Геракл от души расхохоталась. – Да знаешь, где она работает? В салоне красоты. У нее все экспериментальное – и крем, и молочко косметическое, и гель… Только пудру и румяна она больше любит французские, а помаду и тени – итальянские.
Менетебе обиженно засопела.
– Не будем играть в гости. Не хочу.
– Конечно, не будем, – не стала спорить Катя. – У нас, например, в гости все наряжаются. А без трусов никто в гости не ходит.
– Даже дети? – изумилась лысая.
– Естественно! – Геракл почувствовала себя на коне. – Мальчики в брюках и в рубашечках. А девочки хотят в платьицах, хотят – в юбочках, джинсах, шортах, леггинсах, лосинах… В чем угодно.
Фараонова дочь жалобно заморгала.
– Когда я вырасту, мне тоже разрешат повязку носить. А к замужеству платье сошьют. Даже два.
Геракл скрестила руки на груди. Она стояла, как Наполеон во время взятия Каира. Жаль, Катя никогда не знала истории и ничего не слышала о Египетской кампании.
Менетебе затравленно посмотрела на свою Лучшую Подружку и деланно зевнула:
– Что-то мы засиделись. Спать хочется.
Катя обрадовалась:
– Так я могу идти?
– Хитренькая какая! Будешь спать у меня. Чтобы не сбежала. Я у дверей стражников поставила, за тобой следить. А завтра мы еще во что-нибудь поиграем. В фараонбол, например…
– А это как? – оживилась Геракл.
– Утром объясню, – ехидно пообещала лысая.
С непривычки Катя долго не могла уснуть на неудобной египетской постели. Кровать была ужасно твердой, без одеяла и даже без простыни. А вместо подушки Гераклу подсунули какую-то детскую скамеечку. Ломило затылок. Кроме того, одолевали тревожные мысли – о доме, о маме, о Спинозе… Надо во что бы то ни стало сбежать из дворца, твердо решила девочка. Она долго ворочалась, обдумывая план побега, но так ничего и не придумала.
Но не успела Катя задремать, как что-то мягкое коснулось ее руки. Геракл вскочила так резко, что деревянная скамеечка упала на пол, и Менетебе что-то недовольно пробормотала во сне.
Темный силуэт склонился над пленницей. Совсем рядом Катя увидела женское лицо.
– Т-с-с! – незнакомка приложила палец к губам. – Иди за мной.
Она скользнул между колоннами, и девочка бесшумно последовала за ней.
Менетебе перевернулась на другой бок.
Глава 5. Тьфу, тьфу, тьфу!
В лицо ударил свежий ночной воздух. Женщина взяла Катю за руку и повела в темноту. Геракл ступала наугад. Она ничего не видела, лишь время от времени чувствовала, как ее задевают ветки. Шли довольно долго. Женщина за все это время не проронила ни слова. Наконец она обернулась, и во мраке ярко блеснули большие зеленые глаза.
– Не бойся, – мягко сказала незнакомка. – Я твой друг.
– А я и не боюсь, – храбро заявила Геракл. – Вы ж не стражник какой-нибудь… А куда мы идем?
– Сейчас узнаешь, – загадочно пообещала женщина. – Доверься.
Дорога казалась бесконечной. Катя ощущала под ногами то рыхлый песок, то брусчатку мостовой, то мягкую траву. Звезды над головой светили ярко и равнодушно. Откуда-то издалека донеслось рычание дикого зверя. Катя вздрогнула и крепче вцепилась в тонкую руку.
– Это здесь!
Геракл больно ударилась обо что-то головой.
– Нагнись, – запоздало предупредила незнакомка. – Осторожнее, лестница.
Ступеньки кончились. Запахло сыростью. Катя по-прежнему ничего не видела. Женщина водила ее по какому-то лабиринту. Геракл уже устала считать повороты. И вдруг впереди забрезжил неясный свет. А через мгновение они оказались в большом зале, тускло освещенном факелами.
– Мир вам, сестры! – вполголоса произнесла незнакомка.
И невидимый хор откликнулся:
– Привет тебе, богиня Бастет, владычица ночи, покровительница любви и веселья!
– Мяу! – внятно ответила женщина.
И при внезапно вспыхнувшем свете Геракл заметила, что голова у тетечки не человеческая, а наоборот, кошачья. Катя инстинктивно выдернула руку и взвизгнула.
Кошачья мордочка превратилась в женское лицо, и незнакомка рассмеялась:
– А говорила – не боишься.
– Но я же не знала, что вы такая переменчивая, – принялась оправдываться девочка. – А кошек я люблю, даже очень.
– Знаю, – женщина прищурила зеленые глаза. – Потому-то и решила тебе помочь. Мы, кошки, добра не забываем.
– Но я вам добра не делала, – удивилась Катя. – И вообще никогда не видела.
– Мяу! – мяукнула незнакомка и целиком превратилась в кошку. Худую, облезлую, с белым пятнышком на носу и драным хвостом.
– Баська! – ахнула Геракл. – Но… ты же умерла… Я тебя своими руками хоронила. Котлетку в гроб вложила.
– Котлетка была неплохая, – облизнулась киска. – Только, на мой вкус, хлеба в ней многовато. Теперь-то ты меня узнала?
– Д-д-да! – заикаясь, пролепетала Катя. – Только, тетечка Баська, я не понимаю, кошка вы или человек?
– Ты же слышала, богиня я, – скромно представилась Бастет. – Древнеегипетская. А в ваши места попала случайно. Путешествовала инкогнито. Примерно, как ты и твой друг, который мне пирамиду построил.
– Значит, Спиноза тоже здесь? – встрепенулась девочка. – Я знала! Я чувствовала! А с ним ничего не случилось?
– Он жив и здоров, – успокоила ее Бастет. – И находится недалеко отсюда.
Геракл даже запрыгала от радости.
– Вот здорово! А где?
– В Египте. Только не одновременно с тобой, а позже.
– Как это? – оторопела Катя.
– Вас разделяют каких-нибудь две тысячи лет. Твой Спиноза, когда строил пирамиду, немножко ошибся в расчетах. Я и сама сначала в поздний палеолит попала, с трудом выкарабкалась. Тебе еще повезло.
– Ничего себе – повезло… – девочка чуть не плакала. – Что ж я теперь, не встречусь с ним никогда?
– Мяу, – Баська запрыгнула Кате на плечо. – Конечно, встретишься. Все зависит только от тебя. В этом храме, – она повела вокруг зелеными глазами, – есть потайной ход. Достаточно пройти через него из конца в конец, и окажешься там, где пожелаешь. Но помни: нужно все время смотреть только вперед и не произносить ни слова.
– Всего-то? – обрадовалась Катя. – Куда идти?
Бастет спрыгнула с ее плеча.
– Во-он туда, – между колоннами распахнулась дверца. – Но помни: молчи и не оглядывайся!
Забыв поблагодарить и попрощаться, Геракл рванула в узкий коридор.
Через несколько метров она услышала за спиной чьи-то шаги. Катя, не оглядываясь, пошла быстрее. Шаги тоже прибавили темп. Она побежала. Шаги отстали. Зато из стен повылезали фосфорические рожи. Они кривлялись и скалились. Стараясь не обращать на них внимания, девочка молча двигалась вперед.
– Здравствуй, Катюша, – вдруг выросла на ее пути сгорбленная старушка с клюкой. – Который час?
Девочка открыла рот, но вовремя прикусила язык. Она сделала шаг влево, и старушка скакнула влево. Катя – шаг вправо, и бабка туда же. Геракл рассердилась и ринулась прямо на приставучую старуху. Та мигом сгинула, словно ее и не бывало.
Впереди забрезжил выход. Оставалось пройти всего несколько шагов. Но вдруг откуда ни возьмись появился толстый черный кот и неторопливо, вразвалочку, перешел дорогу. Катя автоматически сплюнула через левое плечо:
– Тьфу, тьфу, тьфу…
И оказалась на улице.