Кочевая жизнь продолжалась. Вместе с евреями бродила Катя по пустыне, страдала от жары и пыли и с благодарностью вспоминала тренера, который научил ее переносить большие физические нагрузки. Каждое утро Геракл старательно делала зарядку. Она даже набрала походную секцию каратэ. Но настроение все равно было неважным.
– Я тут только время теряю, – жаловалась она Моисею. – А бедный Спиноза, наверное, до сих пор в Египте сидит, выбраться не может. Отправьте меня обратно. Что вам стоит, вы же пророк… Попросите своего Бога…
– А, – сморкался в пеленку Моисей, – Господу больше нечего делать. Ты же видишь, как Он занят. Для Него главное – довести народ Свой до Земли Обетованной. Мне даже неудобно обращаться к Нему с мелкими проблемами. Или ты не можешь подождать еще немножко? Никуда твой Спиноза не денется.
– Когда же будет этот Ханаан? – с нетерпением вглядывалась в горизонт Катя. Но ничего не видела, кроме каменистых холмов.
– Доченька, оставь брата в покое, – укоряла ее тетушка Мириам. – Он так устает, так устает… Каждый день творить чудеса в его возрасте, подумай, это легко? Или ты одна недовольная?
Недовольных, действительно, было много. Пока все шло хорошо, о Моисее никто не вспоминал. Но стоило случиться какой-нибудь заминке – претензиям и жалобам не было конца. Кончились запасы питьевой воды. Поднялся скандал. Кто виноват? Пророк виноват. А когда Калев нашел колодец, Моисея обвинили в том, что вода в нем мутная и затхлая. Спасибо Мириам. Старушка порылась в своих узлах, отыскала какой-то мешочек и вытащила из него душистую травку. Моисей бросил букетик в колодец, и вода стала прозрачной и вкусной. В другой раз, когда все изнемогали от жажды, пророк нашел среди скал источник и расчистил его от камней. Но кто об этом помнил?
Девочке было обидно за старика. Она считала, что с ним обходятся несправедливо. И когда кончились все съестные припасы, Катя сказала Аарону, что ее бабушка в деревне, когда нечего есть, всегда режет курицу.
– Курочка! – мечтательно вздохнул Аарон. – Но здесь не водятся курицы… А барашка резать жалко. Господь пожелал, чтоб мы ушли из Египта, так пусть и заботится о пропитании. Ты слышишь, Моше, – обернулся он к брату, – люди хотят кушать.
– О Господи! – взмолился пророк. – Как хорошо я жил в земле Мидиамской! Или у меня болела голова за такую ораву? Господи, ну чем я должен их кормить?
Он затравленно огляделся по сторонам и вдруг увидел, как с запада, от Тростникового моря, приближаются огромные стаи перепелов. Птицы с трудом взмахивали крыльями и летели так низко, что их можно было ловить голыми руками.
– Слава Тебе, Боже! – поблагодарил пророк и обратился к евреям: – Ну что же вы ждете? Или я сам должен их хватать?
… – Это вам, конечно, не курочка, – Аарон доглодал последнюю косточку. – И без хлеба, я вам скажу, мясо совершенно безвкусно.
Геракл раздраженно посмотрела на Аарона. Очень хитрый старикашка, она заметила это еще в Египте. Вылитая Буланова, если б не борода и еврейский акцент. Танька тоже всегда подлизывается то к Карге, то к девчонкам – как ей выгодно.
– Да пожалей Моше, – одернула Аарона Мириам. – Дай ему хотя бы отдохнуть. Или тебе этого мало? – она показала на груду ощипанной и зажаренной птицы.
– Я-то его жалею, – возразил брат. – Но что скажет народ? И что, по-твоему, я должен говорить людям? Что пророк устал? Спасибо, конечно, что есть ужин, но чем мы будем питаться за завтраком?
– Господи! – не выдержала Геракл. – Ну дай ему что-нибудь на завтрак!
Каково же было Катино удивление, когда она вышла утром на зарядку. Невзрачные кустики, окружавшие место ночлега, за ночь сплошь покрылись мелкими белыми зернышками.
– На волчьи ягоды не похоже, – вспомнила девочка картинку из учебника ботаники. – Может, попробовать? – Геракл осторожно положила на язык белую крупинку и разжевала ее. – Манная каша! И с сахаром! Эй, евреи, вставайте! Тут манную кашу Бог послал!
– Кого? – спросонья не понял Калев, высовываясь из шатра.
– Манка как с неба упала, – объяснила Геракл. – Вкусно, попробуй!
Калев побежал вдоль лагеря.
– Манна небесная! – сообщал он всем и каждому. – Собирайте! Это можно кушать!
Катя и не подозревала, что из манки можно печь пироги и делать запеканки. Правда, Аарон опять остался недоволен. Спасибо, конечно, что есть манна, но где обещанный Ханаан?
– Терпение и еще раз терпение, – уговаривал брата Моисей. – Рано или поздно все имеет конец. Лучше, конечно, рано, но вдруг у Господа свои планы? Он же меня не посвящает в подробности… Значит, так надо.
Однажды Калев вернулся из разведки очень взволнованный. Он встретил невдалеке какое-то племя. Мужчины в нем вооружены до зубов и настроены очень воинственно.
– Я знаю, они идут бороться с нами или как? – доложил лазутчик.
– Так, может, немножечко изменить маршрут? – встревожился Аарон. – Если они справа, взять влево… А что говорит Бог, Моше?
Моисей вопросительно посмотрел на облачный столп.
– Ты хочешь, Господи, чтобы мы сворачивали? – Пророк обреченно развел руками: – Он не хочет…
– Моше, а у тебя своя голова есть? – ехидно поинтересовался Аарон.
– При чем здесь я? – обиделся пророк. – Хочешь – иди сам торгуйся с Господом.
Обрадовалась одна Геракл. Ей уже давно хотелось по-настоящему размяться, а заодно проверить боеготовность своих учеников. Лишь одно ее немного смущало: вдруг неизвестное племя и не собирается нападать на евреев?
Вскоре ситуация прояснилась. Из-за холма выехали на боевых верблюдах несколько загорелых, белозубых, бритых наголо воинов. Они размахивали над головами длинными саблями и что-то гортанно кричали.
Аарон выронил на землю кусок запеканки и поднял руки вверх:
– Сдаюсь! Прошу учесть добровольную явку с повинной!
Всадник, одетый богаче других, по-видимому, предводитель отряда, презрительно посмотрел на него и сплюнул в пыль:
– Кому ты нужен, собака! Кто вы такие? И что ищете на нашей земле? – обратился он к Моисею.
Старик высморкался, неторопливо сложил пеленку, бережно сунул ее за пазуху и сказал:
– Во-первых, здравствуйте. Во-вторых, с кем имею честь говорить? В-третьих, зачем вы кричите? Может быть, вашу проблему можно решить мирно? Садитесь с нами. Покушайте, что Бог послал. Успокойтесь. А там видно будет.
– Некогда мне с вами рассиживаться, – нахмурился всадник. – Мы из племени амалек. Это, – показал он пальцем под верблюда, – наша земля. Так что убирайтесь. Иначе… – и амалекитянин грозно взмахнул саблей.
– Ой, не надо меня пугать, молодой человек, – поморщился пророк. – Или я вам чем-то нагрубил? Кому нужна ваша сухая каменистая почва? На ней же ничего не растет… Здесь у нас только небольшой привал. Мы идем в другое место, которое нам обещали сверху, -Моисей многозначительно посмотрел на небо. – Тихо, мирно, никого не трогаем – проходим своей дорогой. Или вы думаете, что мы завоеватели? Нет, мы мирные евреи. Посмотрите, разве так ходят на войну? У нас с собой женщины, дети, скот…
– Скот? – оживился амалекитянин. – Женщины? Раз это на нашей земле, все добро принадлежит нам.
Всадник свистнул, и из-за холма начал выезжать его отряд. Выезжал он довольно долго, потому что оказался огромным.
– Ах, молодой человек, – укоризненно покачал головой Моисей. – Бедная ваша мама! Она бы огорчилась, узнав, что вы поступаете так непорядочно.
Командир на верблюде немного смутился. Видимо, подействовало напоминание о маме.
– Ладно, – рассудил он. – Все решим в честной схватке. Выставляйте сотню ваших бойцов против нашей сотни. Пусть дерутся до захода солнца.
– А может, обойдемся без кровопролития? – намекнул пророк.
– Никак нельзя, папаша, – добродушно ответил амалекитянин. – Меня не поймут соплеменники. Вы же сами руководитель, должны знать, когда нужно уступить народу. Вам хорошо, у вас женщины и дети, а у меня горячие джигиты.
Не дожидаясь конца переговоров, Геракл собрала свой небольшой, но хорошо обученный отряд каратистов. Их было как раз сто человек.
– Мы готовы! – отрапортовала она Моисею.
Амалекитянин смерил Катю неодобрительным взглядом.
– Так у вас военачальник женщина? – возмутился он. – Джигит такого не потерпит. Беру свои условия обратно. Мы вас захватим в плен без всякого сражения.
– Постойте! – спохватился Моисей, с трудом удерживая посох за хвост. – Вы хотите иметь дело с мужчиной? Сейчас мы вам сделаем мужчину! Иехошуа, мой мальчик, иди сюда на минуточку! Этот вам подходит?
Иехошуа бин-Нун поиграл могучими бицепсами. Катя в ответ ревниво поиграла своими.
– Это несправедливо! – возмутилась она. – Женщина такой же человек, как мужчина.
– Цыц, малявка! – прикрикнул на нее Иехошуа. – Будешь много выступать, вообще от боя отстраню!
Оскорбленно сопя, Геракл встала в строй рядом со своими учениками.
– Ничего, – подумала она. – Мы еще посмотрим, как он запоет, когда я всех победю!
– Ой, как я не люблю эти драки, – утомленно пожаловался Моисей. – Пойду, пожалуй, подальше, помолюсь… Вон туда, – он показал на невысокий холм. – Когда закончите выяснять отношения, позовите меня. И мы пойдем или в плен, или в Ханаан.
– Брат, ты не сможешь подняться на холм без посторонней помощи, – торопливо взял его под локоток Аарон. – Пойдем, я тебя провожу.
Командиры выбрали площадку поровнее. И грянул бой. Евреи блокировали удары сабель самодельными нунчаками и дорожными посохами. Больше всего трудностей доставляли верблюды. Они метко отплевывались, но это только разжигало боевой дух каратистов. Схватка шла с переменным успехом. То побеждали евреи, то вдруг перевешивали джигиты.
С высоты холма Моисей заметил некоторую закономерность. Когда он, молясь, воздевал руки к небу, амалекитяне, казалось, готовы были обратиться в бегство. Когда же в изнеможении опускал, победа переходила на сторону противника.
– Смотри-ка, Аарон, – удивился пророк. – Или я не похож на дирижера?
– Не может быть, – усомнился брат.
– Не веришь? Гляди!
И Моисей замахал руками вверх-вниз, точь-в-точь, как Геракл на утренней гимнастике. Теперь на поле битвы ничего нельзя было разобрать. Только вскинут сабли всадники – и взлетают вверх нунчаки. Только упадут враги – глядь, уже на земле евреи. Катю спасала только быстрота реакции.
– Моисей, прекрати эти штучки, – жалобно попросил Аарон. – У меня в глазах рябит.
– Уже прекратил, – руки Моисея бессильно повисли. – Я-таки устал.
– Наших бьют! – кричала, обороняясь, Геракл.
Каратистов теснили со всех сторон. Женщины в толпе евреев сбились в кучу, прижимая к себе детей.
– Ой-ой, – массировал запястья пророк. – Бедные евреи! Аарон, если тебе не трудно, помоги мне, чтобы наши победили… А то попадешь в плен.
– Плена я не выдержу! – Аарон торопливо схватил правую руку Моисея и поднял вверх, как судья на боксерском ринге.
Схватка пошла на равных. На левом фланге били евреев, на правом били евреи. Катя сражалась посредине.
– Пусть эти отдохнут, – скомандовал Моисей. – Аарон, меняй руку!
Теперь ситуация в корне изменилась. Каратисты на левом фланге небрежно отбивались от обессилевших амалекитян, а на правом враг будто озверел. Геракл металась от одного конца поля к другому.
– Вот, скоро закат, – меланхолично заметил пророк. – Я-таки забыл узнать у ихнего начальника, куда мы пойдем, если будет ничья?
– Я знаю?.. – Аарон снова сменил положение. – Придется доигрывать завтра. Ты за кого болеешь?
– Я болею за дело, – веско ответил Моисей. – А оно не терпит отлагательств. Нам некогда разводить здесь фигли-мигли, надо идти. Слушай, что ты тут бегаешь? Позови кого-нибудь на помощь. Смотри, сколько там зрителей. Отсюда тоже неплохо видно. Пусть кто-нибудь придет, подержит одну мою руку, а ты другую. И мы быстренько покончим с этими верблюжатниками.
– Ты-таки умный, как Спиноза, – удивился Аарон. – Евреи!– зычно крикнул он толпе. – Нужен доброволец!
Обернулся рыжий парень с оттопыренными ушами.
– Иди сюда, – поманил его Аарон. – Мы с тобой решим исход битвы.
Воспользовавшись паузой, Моисей высморкался.
Рыжий взбежал на холм. Аарон коротко объяснил ему задание.
– Раз-два, взяли! – скомандовал он.
– О Господи! – взвыл Моисей. – Пусть это скорее закончится!
Геракл нанесла самый легкий удар. Противник кувыркнулся вместе с верблюдом. Оба больше не шевелились.
– Как тебя зовут, мальчик? – поинтересовался Аарон у напарника.
– Ор, – застенчиво ответил лопоухий.
– Так вот, Ор. Посмотри туда и запомни это на всю жизнь. Ты присутствуешь при историческом событии. Мы с братом сейчас победим. А когда будут прославлять нас, прославят и тебя. Может быть…
Ор захлопал глазами. Уши у него зарделись.
Битву можно было считать законченной. Один за другим, хромая, сконфуженные джигиты покидали поле боя. Последним ковылял предводитель. Солнце скрылось.
– Ур-ра! – ликовала толпа. – Ура победителям!
Аарон спустился с холма и вышел к народу.
– Братья, – обратился он к соплеменникам. – Сила встретилась с силой, рать с ратью. Благодаря неустанным молитвам меня и моего брата мы счастливо избежали позорного для евреев плена. Господь услышал наши с Моше молитвы. И не оставил в трудную минуту!
Долго в эту ночь не ложились спать евреи. Они снова и снова пересказывали друг другу подробности битвы. Каждый из сотни каратистов стал желанным гостем у любого костра. Иехошуа бин-Нун был вообще нарасхват. Аарон гордо расхаживал между кострами, поражая всех красноречием и скромностью.
– Без него не видать бы нам победы, – переговаривались меж собой люди. – Когда он взялся за руки пророка, победа перешла на нашу сторону. Конечно, Аарону немножко помог этот рыжий парень…
Уши Ора светились в отблесках пламени.
– Да я что… – оправдывался он. – Да я ничего такого… Вот Аарон – это да!
– Дурак, – презрительно подумала Катя. – Заладил, как попугай: Аарон, Аарон… Да если б не Моисей… Кстати, куда он запропастился?
Пророка нигде не было. Даже у Мириам. Старушка сама очень волновалась.
– Сходи, доченька, на холм, – попросила она Катю. – Может, Моше стало плохо и он не смог спуститься…
Моисей тяжело дышал, ворочался и что-то неразборчиво бормотал во сне. Руки у него распухли и лежали неподвижно, как две колоды. Геракл сняла с себя куртку, свернула ее и заботливо положила на камень под голову старику. Моисей почмокал губами, как ребенок. Катя присела рядом с Найденным-в-Тростниках и посмотрела вверх. В огромное, бесконечное звездное небо. Где-то там был Бог. Суровый, непонятный еврейский Бог. Который их трех миллионов евреев почему-то выбрал одного – старого, больного, беспомощного…
Девочка подняла руки к небу:
– Господи, – попросила она. – Помоги ему. Пусть он дойдет до земли Ханаанской. Сделай такое чудо, а?
Звезды мигнули и погасли.
Совсем близко впереди маячил выход. Вдруг, откуда ни возьмись, появился огромный черный кот и неторопливо, вразвалочку двинулся наперерез. Катя хотела сплюнуть через левое плечо, но вдруг застыла на месте.
– Это уже было, – недоуменно подумала она. – Но давным-давно, еще до Исхода. Моисей… Битва… Куда все это делось?
Кот нагло мяукнул и исчез в стене.
В глубокой задумчивости Катя дошла до конца коридора и оказалась на улице.
Письма Шампольона брату. Послание шестое
Абу-Симбел, 26 июня 1829 года
Любезный брат мой!
Я продолжаю свое путешествие по Египту и все меньше чувствую себя чужаком. И благородные беи, и простые феллахи называют меня: «Брат мой!». Поверь, для приверженцев Аллаха и пророка его Магомета это вовсе не пустая фраза. Я снова и снова убеждаюсь, что Господь един для всех людей, только носит разные имена.(…)
Мемфис меня разочаровал. От его прославленных храмов и дворцов остались только жалкие развалины. Огромная статуя Рамсеса II, в царствование которого родился библейский пророк Моисей, наполовину засыпана.
Зато в Дендере я, наконец, увидел вполне сохранившийся храм. Одна настенная роспись сильно поразила меня. Вся композиция развертывается слева направо. Впереди движется седобородый старик с посохом, за ним – черный кот, вырисованный бочонком, в несвойственной египтянам манере, а следом – девочка, за которой можно увидеть множество людей – мужчин, женщин, детей – и скот с поклажей. По внешним признакам и одежде эти люди явно относятся к семитскому типу. Исключение составляет лишь девочка. Не стану передавать тебе всех деталей ее наружности (весьма необычной для древних египтян), скажу только, что башмаки на ней точь-в-точь такие, как у русского юноши Бонья, о котором я писал тебе в прошлой эпистоле.
(…) И причем тут кот? Как известно, еврейские племена занимались скотоводством и не почитали котов ни как домашних животных, ни как божества. Но, возможно, этот кот невероятным образом связан со странной девочкой. Иначе я никак не могу объяснить появление чужеродных фигур в росписи, так точно воссоздающей быт еврейского племени.
Мне удалось расшифровать иероглифы, окружающие фреску. Правда, пока не все. Но я абсолютно точно идентифицировал два имени: Моисей и Геракл.
(…) Здоровье мое по-прежнему оставляет желать лучшего. Египетский Ра жесток ко мне. Уже не раз со мною случались солнечные удары. Спасибо верному Пьеру. Как всегда, он оказывается рядом, окатывает меня холодной водой и приводит в чувство. Это позволяет мне продолжать работу.