Сет стоял перед ним в своем истинном облике. Длинные черные одежды скрывали высокое худое тело. На пепельном лице ненавистью горели глаза.
Сын Осириса метнул копье. И бог тьмы метнул копье.
Гор бросил дротик. И Сет бросил дротик.
Сокол натянул тетиву. И Ослиноголовый выпустил стрелу.
Свет шагнул вперед. И мрак шагнул вперед.
Теснит Гор. Не отступает Сет.
Нападает Сет. Не поддается Гор.
Век за веком бьются они друг с другом. День и ночь. Мрак и свет. Добро и зло.
– Волшебное Око! – кричит Сет, и в пустыне вздрагивают пески. – Где Волшебное Око?
– Найди его! – смеется Гор.
Удар, еще удар. Рухнул на пол Ослиноголовый. Гор бросился на него. Переплелись черные и белые одежды. Борются свет и мрак. И зло вот-вот победит добро.
Но Гор изловчился и оказался сверху.
– Око, – из последних сил хрипит Сет. – Отдай камень! Ой! Я умираю!
Гор разжал руки.
И мгновенно черные костлявые пальцы впились в его белую шею. Уже почти не дышит Сокол. Помутился его взор.
– Ха-ха-ха! – хохочет Ослиноголовый, брызжа ядовитой слюной.
Не вырваться Гору из смертоносных объятий. Закатились Солнце и Луна. Тьма окутала землю.
– Ха-ха-ха! Теперь камень мой! Мой!
Дверь отворилась.
– Маату! – дочитал заклинание Спиноза, потирая ушибленный лоб. Он сослепу врезался в стену. А проклятую мышь ничего не брало.
Последним усилием Гор попытался оттолкнуть Сета. И вдруг больно укололся. Вместо черных пальцев в шею бога упирались колючки. На груди у него лежал глиняный сосуд, из которого росло странное, невиданное доселе растение.
– Ки-я! – где-то в глубине дворца по-каратистски кричала Геракл.
– Выходи, гад! – требовал Петуля.
Спиноза слабо улыбнулся.
– Катя, наконец-то. Здесь мышь, – прошептал он и свалился без чувств.
Когда Геракл с Петулей нашли место последнего сражения света с тьмой, они обнаружили там два неподвижных тела. Прямо у входа валялся Спиноза. На нем победно сидела мышь. Чуть поодаль лежал Гор, судорожно сжимая в руках горшочек с кактусом.
Глава 7. Воскрешение в Та-Кеме
Петуля яростно поскреб затылок.
– Ки-я… – растерянно произнесла Геракл, выходя из боевой стойки. – А где этот…
Гор медленно открыл глаза. И в недоумении уставился на растение.
– Колючки… – разочарованно пробормотал он. – Сет превратился в колючки…
– Это кактус, – Геракл плюхнулась на колени рядом с безжизненным Спинозой и схватила его руку, пытаясь нащупать пульс. – Один… два… три… Ой!
В дверях появился еще один Витя Корнецов. По его брюкам, пища, карабкалась мышь. Мальчик дико оглядел ребят и свалился без чувств.
С каждой минутой Спиноз становилось все больше.
– Шестой… седьмой… Всего десять, – подсчитал Петуля, обойдя лежащие тела. – И мышей десять. Что делать будем?
– А который из них настоящий? – спросил Гор, все еще прижимая к груди кактус.
– Этот! – уверенно показала Геракл. – Нет, этот… Ой, вон тот…
– Может, по ведру воды на каждого вылить? И допросить? – предложил Бонифаций.
– Так они тебе и признаются, – возразила девочка. – Вспомни того, в пустыне. Зомби который…
– Но мы же его раскололи, – настаивал Петуля.
– Это потому, что он очки выбросил, – напомнила Катя.
– Придумал! – сообразил Гор. – Ты, Петуля, выливай на них воду, а ты, Геракл, надевай каждому очки.
И работа закипела. Гор боролся с мышами. Он швырял грызунов в открытое окно, и вскоре на поверхности пруда плавали белоснежные лебеди. Ровно десять. А десять Спиноз сидели вдоль стеночки, близоруко щуря глаза.
– Не он… – Геракл ходила от двойника к двойнику и проводила тест. – Опять не он… Снова не он…
– Спасибо, Катя, – сердечно поблагодарил Спиноза, привычным жестом поправляя очки на переносице.
– Витька! – Бонифаций на радостях окатил его вторым ведром воды.
– Погоди, – Геракл отстранила Петулю и подозрительно поинтересовалась: – Как звали отца Менетебе?
– Рамсес Второй, – удивленно ответил Спиноза, вытряхивая воду из ушей. – Ты чего, Катя?
– Настоящий! – запрыгала девочка. – Ура! Нашелся!
– А этих куда? – Петуля обвел глазами двойников. – Может, их того…
– Отпустите нас! – хором взмолились клоны. – Мы ничего не сделали! Мы хорошие!
– Да пусть живут, – вступился за близнецов Витя. – Все-таки достижение древнеегипетской науки…
– Ладно, – разрешил Гор. – Живите и множьтесь. Но смотрите у меня…
– Ни-ни, – поклялись Спинозы, пятясь к дверям и разбредаясь по дворцовым помещениям.
– Какой редкий экземпляр опунции, – Витя осторожно потрогал колючки. – Но откуда он здесь? Кактусы произрастают на американском континенте, который еще не открыт…
Гор ревниво прижал к себе горшочек.
– Не трогай, – предупредил он. – Это Сет. То есть его «Ба», его мерзкая сущность. Ее нужно выжечь каленым железом. Ишь, в зеленую краску выкрасился. Думал, я его не узнаю.
– Да у нас в одном классе таких Сетов горшков тридцать, – возразил Петуля.
– Двадцать восемь, – поправила Катя. – И никому они никакого зла не причиняют. Стоят себе и стоят. Если он тебе не нужен – отдай мне. Буду разводить.
– Действительно, – подхватил Спиноза. – Отдай нам. Такой интересный экземпляр…
– Нет, – сурово покачал головой Сокол. – Я должен его уничтожить.
Изо всех сил он запустил горшком в зеркало. Жалобно зазвенели осколки. Горшок разбился, земля рассыпалась, и кактус мячиком подкатился к ногам Гора. Бог в ярости принялся топтать его.
– Какое варварство! – поморщился Спиноза. – Как нецивилизованно!
Гор схватил то, что осталось от кактуса, и запустил в окно.
– Все! – торжественно провозгласил он. – Я уничтожил силы зла и мрака. Никогда больше ростки ненависти не взойдут на этой благословенной земле! Бог смерти исчез! И семени от него не осталось! – Сокол воздел руки к небу и прокричал громовым голосом: – Отец! Теперь ты вернешься к нам!
– …Ам! …ам! – пронеслось по дворцу эхо.
Вдруг Гор опустил руки и тревожно спросил:
– А где Чудесное Око? Без него папа не оживет!
Геракл порылась в карманах. Компаса не было. И красного камешка тоже.
– Потеряла! – испугалась девочка. – Ой! А это не оно?
На ее ладони сверкал и переливался многочисленными гранями огромный прозрачный кристалл. В нем отражались земля и небо, равнины и горы, звери и птицы, люди и города. Казалось, весь мир целиком уместился в Катиной руке.
– Возьми! – она протянула кристалл Гору.
Бог принял Волшебное Око, и в ту же минуту над пустыней стали набухать кучевые облака. По желтым холмам забарабанили первые капли дождя. А из песка густо полезли зеленые ростки, мгновенно превращаясь в цветы, кусты и деревья. Защебетали птицы на ветках. Змеилась Река. И откуда-то издалека медленно плыл по ней гранитный саркофаг. Течение поднесло его прямо к ступенькам дворца. Гор сбежал к воде. Он толкнул крышку саркофага, но она не сдвинулась с места, ибо долгие тысячелетия к ней никто не прикасался. В руках у сына было чудесное средство, способное вернуть жизнь отцу, но, отделенный от Осириса гранитной плитой, Гор ничем не мог ему помочь.
– А ну подвинься! – Петуля потеснил бога в сторону. – Катька, берись за тот край!
Геракл деловито засучила рукава и рванула крышку.
Скрестив на груди руки, покоился в гробу Осирис. Сокол склонился над ним и поцеловал оливково-зеленый лоб.
– Осторожнее! – предупредил Спиноза. – Там может быть трупный яд!
Катя покосилась на Волшебное Око.
– Как же он его проглотит? Еще подавится…
Гор наклонил кристалл, и камень прозрачной сверкающей жидкостью пролился на сомкнутые губы Осириса.
В воздухе запели систры, затрещали трещотки. Саркофаг обвился виноградной лозой.
Бледно-оливковая кожа обрела цвет молодой травы.
– Вроде бы оклемался, – почесал затылок Петуля.
– Поразительно! – воскликнул Спиноза, блестя очками. – Но совершенно ненаучно!
Осирис глубоко вздохнул, открыл глаза и вылез из саркофага.
– Сын мой!
– Папа!
Катя сочувственно засопела.
Гор снял с себя корону Владыки Та-Кеме и протянул отцу. По щекам у Сокола катились слезы.
– Мы с мамой так долго ждали этой минуты… Ты снова станешь царем. И на земле опять наступит золотой век.
– И речи быть не может, – наотрез отказался Осирис. – Престол твой. Ты уже достаточно взрослый, чтобы править мудро и справедливо. Мне довольно царства мертвых. Я должен вернуться туда.
– Но я не хочу с тобой расставаться, папа! – закричал Гор, кидаясь отцу на грудь. – Не уходи больше! Подумай о маме!
– Я буду с вами всегда, – пообещал Осирис. – Каждый год стану возвращаться в этот мир, чтобы на земле продолжалась жизнь. И так теперь будет вечно.
– В соответствии с законами природы, – пробормотал растроганный Спиноза.
Осирис взял сына за руку. Увитый лозой саркофаг поплыл вниз по течению. В нем уже устроила гнездо какая-то водоплавающая птичка. На воде распустились кувшинки. На их широких зеленых листьях уселись лягушки и запели свадебную песню.
– Пойдем к маме, – сказал Осирис. – Как давно я ее не видел!
Глава 8. Ночь после праздника
– До свидания, Сехмет! Пока, Хапи! Спасибо, что зашел, Пта! – Исида захлопнула за гостями дверь, и улыбка исчезла с ее лица. Оно приняло обычное озабоченное выражение.
Богиня сняла парадные рога, оставила их в прихожей и вернулась в гостиную, где Карга уже начала убирать со стола.
– Ох, и надоело мне все это, – пожаловалась Исида Марь Иванне, складывая тарелки стопочкой. – И это только начало. На поминки таскались раз в год, а теперь будут каждый день. Осирис, он ведь как: приходите к нам, приходите, а я тут развлекай. С ног валюсь.
– Да, тяжело… – посочувствовала классная руководительница. – Зато к тебе муж вернулся. А я… – она вздохнула. – Я всю себя отдаю детям.
– Лучше б я всю себя отдавала детям! Ты не представляешь, что значит мужчина в доме! Когда я вдовствовала, не было никаких проблем. Ну поплачешь там, погорюешь… Зато никто не стоит над душой. Сама себе хозяйка. Я после поминок посуду, наверное, неделю мыла. Устану – прилягу отдохну. А теперь? Все-таки как богиня домашнего очага я должна поддерживать в доме порядок. А кто это ценит? Кому это надо?