Очередное занятие, по предложению уполномоченной Осоавиахима, назначили на выходной день шестого октября. Возражений не было — каждый хорошо понимал, что этого требует международная обстановка.
Часов в восемь утра тачечник Иона Чеперуха и домовый водопроводчик Степа Хомицкий привезли шестьдесят восемь противогазов — все, за исключением двадцати штук, с сумками. Противогазы сложили в форпосте, ключи Малая унесла с собой. Это была совершенно необходимая мера предосторожности, вызванная наличием комплектных и некомплектных противогазов. Кстати, оба они, Иона Чеперуха и Степа Хомицкий, уже сделали попытку прихватить для своих семей по парочке комплектных противогазов.
— А фигу с маслом не хотите! — сказала уполномоченная, поднося каждому по кукишу. — На семью идет один некомплектный противогаз, и никаких закрытых распредов у меня не будет.
Через два часа, ровно в десять, пришел инструктор, в пиджаке, сапогах и синих галифе с кантом.
— Сегодня, — сказал он, — вас много и, кроме того, хорошая погода — занятия будем проводить на открытой местности, во дворе. Станьте в круг, как будто это хоровод, чтобы все меня хорошо видели.
Женщины добросовестно старались выполнить указанное построение, но одной добросовестности здесь было недостаточно, и получалась только суета.
— Товарищ уполномоченная, — закричал тугим, балалаечным голосом инструктор, — или вы немедленно прекратите этот бедлам, или через минуту моей ноги здесь не будет, и пусть принимает меры райком!
— Товарищ, — сказала Малая, — не беспокойся, я сама райком, и я сама приму меры, так что им темно в глазах сделается.
— Время, — нервно отвечал ей инструктор, — время не стоит на месте, товарищ уполномоченная.
— Дина Варгафтик, Тося Хомицкая, Оля Чеперуха и все другие, вы слышали, что сказал человек: время не стоит на месте! А ну, сделайте шаг назад! Мало. А ну, еще один. Мало. А теперь хватит. И стойте мне спокойно, как вкопанные, иначе…
Малая не разъяснила, что может означать это ее «иначе», но в разъяснениях не было нужды — и без того все хотели порядка и никто не хотел бедлама.
— Шлем противогаза, — громко сказал инструктор, — надевается следующим образом. Четыре пальца левой руки и четыре пальца правой руки вводятся внутрь шлема, а большие пальцы остаются снаружи. Когда вы нижнюю часть шлема надеваете на подбородок, все пальцы одновременно скользят вверх, к темени. Смотрите. Товарищ Малая, считайте до трех. Вслух считайте.
По счету три маска плотно облегала голову инструктора, а освобожденные руки прижались к туловищу по швам. Инструктор застыл, как человек с противогазом на плакате ПВХО, и эта его неподвижность была еще загадочнее молниеносной быстроты, с которой лицо его и голова погрузились в шлем. Затем, после минутной паузы, он поднял правую руку, вытянул указательный палец и, приставив его к кончику резинового носа, загнал этот резиновый нос в шлем и стал протирать им очки противогаза изнутри. Протерев очки, он извлек нос наружу, опять вытянул руки по швам и замер — только щеки шлема чуть-чуть вздувались и опадали. Потом он решительно поднес руку к основанию шлема — в том месте, где вдыхательный и выдыхательный клапаны, — и, во мгновение выпростав подбородок, стремительно стянул шлем, уводя руку четким круговым движением вправо.
— Ай, хорошо! — взвизгнула Оля Чеперуха.
— Мадам Чеперуха, — сказала Малая, — здесь не кино. Ты меня поняла?
Оля ответила, что да, поняла, и больше это не повторится.
— Ладно, — подвел баланс инструктор, — кто же покажет нам, как надевается противогаз? Никто?
— Хорошо, — сказала уполномоченная, — пусть они еще раз посмотрят. Смотрите.
Рванув шлем из сумки круто, как саблю из ржавых ножен, по счету три Малая натянула его на голову и повернулась к каждой из четырех сторон, чтобы все видели ее анфас, в профиль и с тыла.
— Товарищ Малая, — объявил инструктор, — выполнила упражнение на «отлично». А теперь попросим товарища Чеперуху.
— Ой, — взвизгнула Оля, закрывая лицо руками, — пусть лучше кто-нибудь другая, я не хочу первая.
— Нет, — решительно возразила Малая, — свои капризы будешь показывать дома. Иди.
Застенчиво вихляя своими пудовыми боками, крытыми линялой шелковой юбкой беж, Оля вышла на середку и встала рядом с начальством.
— Сумки, я вижу, у вас нет, — сказал инструктор.
— Да, нету, — подтвердила Оля.
— Хорошо, но кто вам сказал, что коробку противогаза надо носить на аппендиксе? Во-первых, это неправильно, а во-вторых, нездорово, потому что вы будете постоянно его травмировать.
— Кого? — простонала Оля и опять закрыла лицо руками.
— Аппендикс, — раздраженно повторил инструктор, — слепую кишку. И потом, что это за шпагат? Товарищ уполномоченная, я хочу знать, что это за шпагат? Почему вы не проинструктировали людей, что некомплектные противогазы надо крепить к туловищу широким поясом из плотной ткани?
— Что значит не инструктировала! — вскинулась Малая. — Но если им приятно, чтобы шпагат резал им жирные боки, так пусть носят шпагат.
— Так, так, — понимающе произнес инструктор, вынимая из бокового кармана блокнот, сложенный пополам, а из верхнего, наружного, карандаш с зажимом и жестяным наконечником. — Так, так.
— Что вы там пишете?
— А ничего, ничего, товарищ уполномоченная, — ласково ответил инструктор, — один пустячок, просто чтобы не забыть.
— Товарищ, — прошептала Оля Чеперуха, оглядываясь на Малую, — я вас прошу, не надо ничего записывать: нужен полотняный пояс — я найду полотняный.
Инструктор не отвечал — он был занят своим блокнотом и чернильным карандашом, который после каждого слова приходилось слюнить, чтобы запись получилась четкой. Потом, когда нужные слова были записаны, он сложил блокнот пополам, сунул его в боковой карман и вежливо поделился своим предположением:
— Гражданка Чеперуха, по-моему, вы еще не надели противогаз. А как по-вашему, товарищ уполномоченная?
— А зачем ей надевать противогаз? — пожала плечами Малая. — Ей же интереснее смотреть, как вы разводите здесь контору.
— Рыба, — вдруг заговорил прежним балалаечным голосом инструктор, — начинает вонять с головы! Если мы будем так настраивать людей, товарищ уполномоченная, ничего хорошего из этого не выйдет. Гражданка Чеперуха, надевайте шлем! Раз, два, три, четыре…
Гражданка Чеперуха натянула шлем по счету двенадцать, товарищ из Осоавиахима усмехнулся левой стороной лица и сказал, что за это время иприт и люизит могли бы сделать из ее слизистых оболочек кровавый фаршмак, не говоря уже об остальном.
— Повторите упражнение, — скомандовал товарищ из Осоавиахима.
Оля Чеперуха повторила, но итог получился еще хуже, чем в первый раз, — четырнадцать, даже почти пятнадцать.
— Ну, ну, — сказал инструктор. — Пусть выходит следующий.
— Тося Хомицкая, твоя очередь, — объявила уполномоченная.
— Опять без сумки и опять шпагат, — усмехнулся левой стороной лица инструктор.
У них в семье, объяснила на ходу мадам Хомицкая, три женщины — она, ее золовка и свекровь, — и некомплектный противогаз достался ей, потому что она самая младшая.
— Да, — неожиданно поддержала ее уполномоченная, — да, но я думаю, у тебя не отсохли бы руки, если бы втроем вы сшили одну сумку.
— Конечно, нет, — радостно подхватила Тося, — но нам же никто не давал распоряжения. А так, ради бога, с дорогой душой.
Тося Хомицкая повторила время Оли Чеперухи, и товарищ из Осоавиахима, прикрыв глаза веками, поинтересовался, сговорились они или это так, простое совпадение.
— Бог с вами, — ужаснулась мадам Хомицкая, — почему мы должны были сговариваться? Чтобы научиться, надо же время.
— Ага, — спокойно согласился инструктор, — чтобы научиться, нужно время. Но Муссолини уже напал на Абиссинию, гражданка Хомицкая, вы слышали об этом? И, по-моему, он не очень интересовался, успели или еще не совсем успели абиссинцы пройти ПВХО. А вы как думаете?
Гражданка Хомицкая сказала, что она думает так же, и пообещала выполнить упражнение по счету десять.
— Много, товарищ, много. Девять, и не будем торговаться. Слушайте мою команду: раз! два! три!.. восемь!
По счету восемь Тося Хомицкая натянула шлем и прижала руки к туловищу. Инструктор сказал, что она молодец, а уполномоченная добавила несколько слов от себя для всех:
— И пусть каждая так мобилизует свою сознательность, тогда лишних неприятностей не будет. Ни оттуда, ни отсюда.
«Оттуда» уполномоченная показала рукой на запад, где СССР имеет государственные границы.
От большой удачи Тоси Хомицкой у всех полегчало на душе и появилась та особенная смелость, про которую говорят, что она города берет. Мадам Чеперуха нетерпеливо трясла поднятой вверх правой рукой, требуя новой попытки.
— Товарищи, — строго сказал инструктор, — пусть решает масса: дадим или не дадим?
— Дадим, дадим! — зашумела масса.
Не ожидая дополнительных распоряжений, Оля выбежала на середину двора. Она тоже надела маску по счету восемь, хотя и не так чисто, как Тося, потому что на темени у нее резина собралась валиками, а под эти валики может просочиться люизит, иприт, фосген или еще какой-нибудь другой газ. Тем не менее товарищ из Осоавиахима, который знал могучую силу поощрительного слова, уже открыл рот, чтобы сказать: «Молодец!» Но слову этому в теперешний раз не суждено было родиться — шпагат, крепивший противогаз к туловищу гражданки Чеперухи, лопнул, и коробка, как пудовый кусок железа, рванулась к земле с метровой высоты. Ударившись о камни, она взлетела кверху почти на тот же метр — гофрированная трубка была сделана из добротной резины, и сомнений на этот счет уже не могло быть ни у кого.
— Остановите ее! — приказал инструктор, когда коробка после второго захода к земле снова взлетела и ткнулась в аппендикс мадам Чеперухи. — Остановите, говорят вам.
Оля широко расставила обе руки, и товарищ из Осоавиахима закричал, что так ловят только курей, а не боевую технику.