Выше уже упоминалось, что меры по соблюдению радиодисциплины привели к тому, что немецкая радиоразведка еще в начале октября «потеряла» штаб фронта (затем ОПА) и до конца операции так его и не нашла. К сожалению, того же нельзя сказать о некоторых соединениях и частях (в первую очередь — авиационных и артиллерийских).
Керченско-Эльтигенская операция оказалась единственной десантной операцией на Черном море, на ход которой минная обстановка оказала сколько-нибудь заметное влияние. Во время предыдущих высадок дело ограничивалось учетом известных минных полей при планировании, потерь на минах не было. Особенно впечатляет отсутствие подрывов при высадке в Новороссийский порт, буквально нашпигованный донными минами за несколько дней до этого. Таким образом, штабы привыкли к мысли, что минная опасность — не самая большая проблема в десантной операции. Это наложило отпечаток на планирование.
Между тем минная обстановка в проливе была очень непростой. С начала войны по 31 октября 1943 года Черноморский флот выставил в проливе и на входах в него 429 мин, в том числе 127 донных, и 32 защитника; противник — более 1900 мин, из них более 300 донных, а также 762 защитника. Учитывая результаты траления до ноября 1943 года и естественную убыль, можно считать, что на этом небольшом пространстве оставались опасными примерно полторы тысячи мин. Часть из них находилась на пути десантных отрядов. В ходе операции были поставлены новые заграждения.
К сожалению, нехватка катеров привела к решению использовать все тральщики в роли транспортов и высадочных средств. Правда, с середины октября началось траление от Анапы до порта Тамань — небольшими силами и с перерывами на непогоду. До начала операции удалось протралить фарватер шириной всего один кабельтов, причем не на всю длину. Были обнаружены заграждения в районе м. Панагия, но проходы в них получились слишком узкими для безопасного плавания. Фарватер, проложенный вдоль берега, нельзя было обеспечить ведущими створами. В поворотных точках были поставлены освещаемые буи. Но этого для уверенного плавания по узкому фарватеру было недостаточно, что и привело в ходе операции к потерям и закрытию фарватеру. Заграждение «К-12» в районе мыса Тузла было обнаружено только утром 31 октября, за считаные часы до начала операции, когда на поверхности было замечено 5 мин. Границы заграждения без траления определить было нельзя, поэтому «К-12» стало причиной немалых потерь. Поскольку все тральщики были загружены десантниками, проводка отрядов за тралами не предусматривалась. Можно было бы посчитать это решение ошибкой, но проводка за тралами в ночь на 1 ноября все равно оказалась невозможной из-за плохой погоды.
Отдельно нужно сказать о заграждениях из неконтактных донных мин. Осенью 1943 года у немцев с ними происходило что-то непонятное. То ли поступила партия мин или взрывателей ненадлежащего качества, то ли их подготовка к постановке сопровождалась какими-то ошибками. В уже упомянутом случае в Новороссийском порту за несколько суток оживленного движения прямо по минному полю не произошло ни одного подрыва. Срабатывание мин началось уже после окончания Новороссийской операции. Возможно, это связано с неправильной работой приборов срочности и кратности. Примерно то же произошло и в Анапе. Из двух донных заграждений, имевшихся в зоне 3-й группы высадки, «К-9» в районе мыса Железный Рог вообще никак себя не проявило и не было обнаружено даже при послевоенном тралении. Относительно «К-11» в районе Тузлинской промоины нельзя сказать с уверенностью, были ли на нем подрывы (есть несколько спорных случаев). Не выполнили своей функции и донные мины в Керченской бухте (см. главу по Митридатской операции).
На Азовском море перед операцией траление проводилось настолько эпизодически, что при этом ни одной мины обнаружено не было. Заграждение «К-13» у мыса Ахиллеон было обнаружено наблюдением с берега. В отличие от донных заграждений в Керченском проливе и далее на юго-восток, заграждение «А-8» (10 донных мин LMB), выставленное противником в сентябре при эвакуации Темрюка, оказалось просто убийственным. Вероятно, оно стало самым смертоносным из всех, выставленных на наших морских театрах (на 10 минах за несколько месяцев подорвались 7 катеров). Невнимание к борьбе с минами привело к серьезным потерям.
Все пункты сосредоточения и погрузки войск, a также аэродромы и железнодорожные станции были плотно прикрыты зенитной артиллерией Северо-Кавказского фронта (см. схему 6). Имелось (включая аэродромные полки ПВО 4-й воздушной армии) 95 85-мм и 32 76-мм орудий, а также 256 37-мм автоматов, не считая 21 авиационной пушки ШВАК и многочисленных пулеметов ДШК. Перед операцией и в ее начале прикрытие осуществлялось также барражем истребителей. Затем они, в основном, перешли к прикрытию дежурством на земле. Была развернута широкая сеть постов ВНОС. Кроме того, ситуацию в воздухе контролировали PЛC «Пегматит» в Фонталовской, приданная 229-й иад, «Редут» в совхозе Бугае и отчасти «Пегматит» в Анапе (последние две станции принадлежали флоту).
Движение десантных отрядов и высадку войск также было намечено обеспечить прикрытием истребительной авиации и рядом предварительных ударов по аэродромам противника.
Поскольку было возможно вмешательство немецкого флота, во время перехода десантных отрядов морем и во время высадки планировалось развернуть катерные дозоры на опасных направлениях. Всего по плану действия 1-й и 2-й групп высадки обеспечивали 4 ТКА и 4 БКА, а 3-й группы высадки — 15 ТКА. Дозоры сразу после высадки 1-го эшелона должны были усилить торпедные катера и бронекатера из сил охранения и групп дымзавесчиков. Разведке не удалось вовремя установить, что у немцев не осталось флота в Азовском море. Поэтому дозоры севернее входа в пролив оказались напрасной тратой сил.
Непосредственное охранение десантных отрядов на переходе должны были осуществлять отряды охранения, состоявшие из торпедных, сторожевых катеров и бронекатеров (фактически отряды охранения созданы не были). При встрече с противником отражать атаки должны были и сами катера с десантом. Десантные войска также могли в случае необходимости участвовать в морском бою. Для этого к ведению огня было подготовлено перевозимое вооружение, вплоть до 45-мм противотанковых пушек. Кроме того, на части десантных плавсредств были установлены зенитные пулеметы ДШК, привлеченные вместе с расчетами из частей ПВО. В портах погрузки (Тамань, Кротков, Соленое озеро) были установлены в роли противокатерных 76-мм дивизионные пушки 796-го артполка 318-й стрелковой дивизии.
4.3. Специальное обеспечение
Так как противнику в целом удалось осуществить планомерный отход с Таманского полуострова, он успел разрушить здесь всю инфраструктуру. Наиболее болезненно на подготовке операции сказалось разрушение железнодорожных путей и портовых сооружений. Восстановление старых пристаней и строительство новых началось 12 октября. К концу месяца удалось ввести в строй 23 пристани: 13 для войск 56-й армии (Темрюк — 4, Пересыпь — 1, Кучугуры — 3, Кордон — 2, коса Чушка — 3) и 10 для войск 18-й армии (порт Тамань — 2, Гадючий Кут (Комсомольск) — 2, Кротков — 3, Соленое озеро — 3).
Постройкой занимались три понтонно-мостовых батальона СКФ (19, 37 и 54 омпмб) и инженерные роты баз флота. К работам привлекался и личный состав войск. Постройка велась из подручных средств. Бревна и доски брались из разрушенных строений или вылавливались из воды, гвозди собирались на развалинах. В районе Кордона и на косе Чушка работы проводились по ночам из-за противодействия немецкой артиллерии. И все равно понтонеры несли потери. Помимо артогня, пристани разрушались штормами, и их приходилось восстанавливать заново. Была проведена подготовка к быстрой постройке пристаней на захваченных плацдармах.
Пристани в Пересыпи, Кучугурах и Комсомольске оказалось невозможно использовать из-за погодных условий в ноябре-декабре. По той же причине вскоре после начала операции практически прекратилось использование пристаней Соленого озера. То есть заметная часть усилий по их постройке была растрачена впустую.
Не менее важной задачей были постройка и дооборудование переправочных средств, способных преодолеть пролив. Опыта такой работы у инженерных частей СКФ не было. Подробно эта работа описана выше.
Еще одной большой задачей стала организация судоремонта на Таманском полуострове. Керченская ВМБ к октябрю вообще не имела ремонтных средств. Азовская флотилия располагала скудными ремонтными силами, к тому же они остались далеко в тылу. Между тем заранее было понятно, что собранные разношерстные плавсредства потребуют частого ремонта. Даже если не брать в расчет возможные боевые и навигационные повреждения, нужно было ждать многочисленных поломок и аварий из-за интенсивного использования судов на переправе, тем более в условиях непогоды. Вдобавок большая часть катеров была сильно изношена уже к началу операции. Многие двигатели проработали без планового ремонта вдвое дольше установленных норм.
В ходе операции боевые катера с серьезными повреждениями и неисправностями приходилось отправлять в южные базы. Ремонт же мобилизованных судов, десантных ботов и т. п. организовали на месте. Надергав ремонтников и оборудование из различных баз флота и технических служб фронта, постепенно удалось создать ремонтную базу. Сначала она размещалась в Тамани, а с 6 ноября — в Сенной. Дело постепенно налаживалось, но до конца операции возможности ремонтной базы оставались скромными. Значительная часть катеров простаивали в ремонте или в его ожидании, что негативно сказалось на ходе операции.
К инженерному обеспечению нужно также отнести подготовку подразделений саперов, включенных в первый эшелон десанта. Они должны были высадиться в первых рядах со средствами борьбы с минами, проволочными заграждениями и т. п. Кроме того, личный состав штурмовых отрядов получил ножницы, «кошки» и другие инженерные средства.