Битов А. Дни человека. М., 1976).
Однако в том же году замысел «романа-пунктира изменился. Был опубликован (в журнале «Звезда», 1976, №8) четвертый рассказ, под названием «Улетающий Монахов», давший имя уже не герою (фамилию Монахов Алексей из «Сада» получил в рассказе «Образ»), а заново всему роману. Пятый рассказ – «Вкус» был напечатан в 1983 г. («Литературная Грузия», №1); шестой рассказ – «Лестница» – в «Литературной газете» от 1.08.1990). Первое полное русское отдельное издание романа «Улетающий Монахов» вышло в издательстве «Молодая гвардия» в 1990 г. В 1992 г. он был удостоен Государственной премии РФ.
Однако работа над романом на этом не закончилась: в 2005 г. в журнале «Madam Figaro» был опубликован новый шестой рассказ – «Взгляд» (с подзаголовком «Шестой рассказ»), заменивший поэтически-религиозную «Лестницу». Но в 2014 г. этот рассказ тоже исчез из состава романа, а пятый рассказ «Вкус» был радикально переписан. В 2007 г. роман-пунктир вошел в состав другого произведения – «Полет с героем», – вместе с «питерской сюитой» «Дворец без царя» (СПб.: Азбука-классика, 2007). В этой двухчастной версии «большой формы» «улетающим» оказывается сам автор (заодно со своим героем), а центральным «месторазвитием» книги оказывается Петербург, объединяющий автора, его героя и их фантастический полет. Вообще, увлекательный опыт «сборки» романа-пунктира превратился у Битова в самодовлеющую литературную игру.
Назвав центрального, во многом автобиографического персонажа условной фамилией «Монахов» (отнюдь не подтверждаемой фабулой и характером героя), автор сопроводил своего героя эпитетом «улетающий», что должно объяснить периодическое его исчезновение (как и сам «пунктир»), поскольку он всегда находится в процессе, в пути, «в полете» (у героя нет определенных планов и целей, он окружен случайностями и все время находится в каком-то нравственно-психологическом кризисе и бесконечном поиске, в какой-то «роли»). Однако Монахов – именно «улетающий», но не «летящий» или «улетевший», поскольку он больше собирается улететь из того места и того времени, где он находится в настоящий момент, нежели на самом деле готов к «улету». Жизненные «срезы» застают героя на разных этапах его жизненного пути – тинейджера, 20-летного юноши, 30-летнего, 40-летнего. 50-летнего и старше человека, что позволяет автору и его читателям проследить его постепенное взросление, мужание, разочарование, старение… Монахов предстает не просто характером, меняющимся с возрастом и с опытом, но текучим, постоянно пересматривающим себя и свою жизнь человеком, т.е. сериальным героем…
Исходным эпизодом романа становятся одни из самых первых битовских рассказов – «Дверь», к которому присоединяются рассказы, отображающий этапы писательской биографии А. Битова – вплоть до текста 2014 г. Выходит, роман писался более полувека и представлял собой своего рода творческий обзор писателем своего жизненного пути за это время. При этом присоединение каждого нового рассказа к предшествовавшим кардинально меняло сюжет и образ центрального героя, а вместе с тем – замысел романа и его концепцию до неузнаваемости. Таким образом, «роман-пунктир» не только принципиально фрагментарен, дискретен, но еще по смыслу вариативен, изменчив, текуч; тем самым он как литературный текст и как жанр находится в становлении и развитии. «Большая форма» романа складывается из «малых форм» рассказа; «пробелы», разделяющие отдельные рассказы, воссоздают скрытое от читателя (виртуальное) сюжетное пространство романа как целого, подключая к нему воображение читателя, факультативно восполняющее художественную реальность.
На этом эксперименты А. Битова по моделированию «больших форм» из множества «малых» не закончилось. В 1996 г. писатель сложил воедино все свои (или почти все) написанные к этому времени известные произведения, и получилась 4-хтомная эпопея: «Империя в четырех измерениях». I том – «Петроградская сторона»; II том – «Пушкинский дом»; III том – «Кавказский пленник»; IV том «Оглашенные». В позднейшей редакции названия томов поменялись: I том получил название по одной из ранних книг Битова – «Аптекарский остров»; III том – «Путешествие из России». В I том вошли рассказы из сборника «Аптекарский остров», повесть «Дачная местность» и роман-пунктир «Улетающий Монахов»; во II – роман «Пушкинский дом» с авторскими комментариями; в III – повесть «Колесо», «Наш человек в Хиве, или Обоснованная ревность», «Уроки Армении», «Выбор натуры: грузинский альбом»: в IV – «роман-странствие», складывающийся из трех автономных повестей – «Птицы, или новые сведения о человеке», «Человек в пейзаже», «Ожидание обезьян».
Все 4 тома эпопеи отображают 4 периода творчества Андрея Битова: I том – 60-е годы; II том – 70-е годы; III том – 80-е годы; IV том – 90-е годы – четыре десятилетия в жизни писателя и страны, – последние в истории СССР. Четырехтомник Битова – история кризиса, распада и гибели советской Империи, полная скрытого драматизма и неосуществленных надежд. В то же время последовательность томов характеризует последовательное расширение пространства писателя в его творчестве и мировоззрении: «Аптекарский остров» – малая родина Битова, где он родился и где прошло его детство; «Пушкинский дом» – Петербург – Ленинград, его большая Родина, где Битов стал писателем и получил известность в литературе; «Путешествие из России» – пространство бывшего Советского Союза, собственно советская Империя, сохранившаяся как память от путешествий автора по экзотическим окраинам исчезнувшей страны; наконец, «Оглашенные» – эколого-философские размышления о человеке и человечестве вообще, – так сказать, Империя Природы и Духа, раздвигающая все границы – пространства и времени, личности и культуры – историко-философская кульминация эпопеи. Таковы четыре измерения Империи – психологическое, литературно-творческое, межкультурное и философское, на пересечении которых только и возможно познать это явление – Советский Союз, понять обстоятельства его жизни и смерти.
На рубеже ХХ – XXI вв. мы, с одной стороны, имеем дело с 10-томным «Красным колесом» А. Солженицына (некий максимум большой прозаической формы), а, с другой стороны, – с остроумными парадоксальными рассказами и афоризмами М. Жванецкого, нередко укладывающимися в одну короткую фразу (минимум малой формы). В том и другом случае мы наблюдаем, так сказать, открытый, «неокончательный» текст, способный выйти в читательском восприятии далеко за пределы своего времени и своего словесного формата.
«Красное колесо» – это не только замкнутый цикл из 4-х «узлов» и 10 романов, рисующих, в трактовке А. Солженицына, механизм зарождения революции и всего революционно-исторического процесса, а следом за ними и тоталитарного государства, воплотившегося в чудовищной системе «Архипелага ГУЛАГ». Это, по Солженицыну, не только начало векового процесса развития тоталитаризма в мире – траектории катящегося по планете «Красного колеса», со всеми его ужасами и соблазнами, но и начало процесса его преодоления, разочарования в социалистической утопии. Необозримо «большая» литературная форма «Красного колеса», с одной стороны, проецируется на «большие формы» социально-политических событий и процессов, среди которых – революция, большевизм, Советская власть, тоталитаризм, ГУЛАГ, «вожди Советского Союза», коллективизация, голодомор, жизнь «по лжи» и т. д. С другой стороны, «Красное колесо» проецируется на другие произведения Солженицына, предшествующие «Колесу», – роман «В круге первом», повесть «Раковый корпус» и «Архипелаг ГУЛАГ» – как на исток всей последующей истории России ХХ в.
«Красное колесо», спектакль по Солженицыну, Центральный академический театр Российской Армии (2018). Реж. Борис Морозов. Художник – Анастасия Глебова
В результате обобщенный читатель оказывается «внутри» огромного гипертекста, одни части которого носят литературный характер (что дает основание автору называть свои произведения «художественным исследованием»); другие – социально-исторический и политический характер (включая обширные цитаты документального характера, экскурсы в противоречивые газетные материалы своего времени, чужие нарративы исторических событий); а третьи – представляют собой отобранные автором фрагменты самой неотрефлексированной действительности, напрямую спаянные с вербальными нарративами и оценками, – своего рода авторскими комментариями к осмысляемой фрагментарно реальности. Стоит здесь отметить, что замысел «Красного колеса» остался у Солженицына незаконченным: вслед за «четвертым узлом» должны были следовать узлы V – ХХ; изложение исторического процесса должно было завершиться 1945 годом. Но автор, сам уставший от своего бесконечного повествования, оборвал его на апреле 1917 г., даже не доведя его до Октября, ограничившись лишь кратким конспектом последующих 16-ти «узлов», каждый из которых мог уложиться в несколько томов.
Между тем, собственно литературная часть гипертекста «Красного колеса» имплицитно включает, кроме собственно «четырех узлов», множество других произведений Солженицына, – и «Архипелаг ГУЛАГ», и «В круге первом», и «Раковый корпус», и «Один день Ивана Денисовича», и публицистику Солженицына, – почти бесконечный ряд текстов писателя, переплетающихся между собой и окруженных целым «облаком» исторических, литературно-публицистических и философских коннотаций и ассоциаций, выходящих далеко за рамки авторского текста «Красного колеса». Впрочем, показателен и обратный процесс: уже сам автор, ради адаптации эпопеи к массовой аудитории, начал создавать сокращенные и выборочные версии своего эпического полотна и издавать их отдельными тематическими изданиями (вроде «Ленина в Цюрихе» или 4-хтомного краткого варианта «Колеса»).
На фоне грандиозного «эпического полотна» А. Солженицына миниатюры М. Жванецкого (собранные пока в 5 томах его «Собрания произведений», выпущенного издательством «Время» [80] в 2001 – 2009 гг.) могут показаться легким камерным, лирическим и юмористическим жанром. Однако, собранные вместе, во всем многообразии сатирических