О-370 задрожал.
Гудок повернул его голову к реке из машин. За сплошной стеной выхлопных газов, в доме через улицу он учуял жир – булькающий, золотисто-коричневый.
– Стойте! – крикнул он в облако дыма.
Один из силуэтов остановился.
О-370 повернулся носом на запах:
– Чем это пахнет?
Ласка вышла из дыма и принюхалась к зданию:
– Это стейк.
Джулеп тоже принюхался:
– Самая редкая добыча в Городе.
О-370 уставился на завывающую дорогу и попытался убедить самого себя, что это не самое страшное, что он видел в жизни.
Он сел прямо, стараясь унять дрожь в костях.
– Я перебегу, – сказал он, – и принесу стейк, большой, чтоб хватило всем.
И пока дерзость не успела его покинуть, он помчался к улице.
Джулеп радостно бросился догонять:
– Ух ты, вот будет круть!
3
УЛИЦА ПРЕДСТАЛА ПЕРЕД ним размытым пятном из полос резины и железа, перерезанными ослепительными вспышками белого и красного. Скомканный листок бумаги скатился с бордюра, закружился в воздухе от промчавшейся мимо машины и сплющился под колёсами другой.
Лисёныши забрались под синий железный ящик, который стоял у бордюра на тротуаре. Они подвернули хвосты, чтобы людская река, бурлившая позади, не заметила их.
– Не надо, Олео, – умоляла Ласка, глядя на него разноцветными глазами. – Если тебе не раздавит колесом хвост, значит, раздавит голову.
– И это ещё если повезёт, – сказал Джулеп.
О-370 посмотрел назад, туда, где в переулке виднелся неподвижный силуэт лисицы.
– Если вы меня бросите, – сказал он, – я всё равно умру.
Джулеп презрительно засмеялся.
– Не перебежит, – повернулся он к Ласке. – А то хозяин нащёлкает по носу за непослушание.
О-370 ничего не ответил. Он впился глазами в бордюр на противоположной стороне и сжимал колени от каждой проезжающей машины, готовый прыгнуть, как только появится просвет.
вжух… вжух… вжух-вжух… вжух… вжух-вжух… вжух-вжух-вжух… вжух…
Но едва оказывалась свободной одна сторона дороги, по другой тут же с рёвом проносилась машина. О-370 был совершенно сбит с толку. У него никак не получалось собраться. Густой смог выедал глаза и сжимал горло.
Он вспомнил старую историю, в которой Юли прыгал через овраг. Как только Юли оказался на другой стороне, он понял, что овраг не такой уж страшный. Сама по себе улица была значительно шире оврага. И здесь было полно машин, а не змей.
О-370 собрался с духом, направив взгляд сквозь холодную суету машин прямо на дом с его обжигающим запахом стейка.
вжух… вжух-вжух… вжух…
– Тебе не всё равно, когда двигать? – усмехнулся Джулеп. – Тебя всё равно расплющит…
И тут с обеих сторон дороги образовалась брешь, и О-370 рванул с бордюра.
– Ух ты! – взвизгнул от изумления Джулеп.
Машины оказались быстрее, чем предполагал О-370.
Первая заскрежетала и объехала его стороной; другая провыла над головой, оцарапав горячим животом ему уши. Он проскочил между вращающимися колёсами треть ей, потом резко остановился, заскользив лапами, когда колпачок ступицы просвистел мимо самого кончика его носа. Он прокрался на полхвоста вперёд и съёжился – это грузовик чуть не снёс ему голову. Едва грузовик проехал, О-370 скакнул вперёд, тут же скакнул прямиком назад и на волосок успел увернуться от машины, которая загромыхала справа.
Ещё одна прожужжала мимо. Потом ещё одна. И ещё. И ещё больше машин неслись позади. Он в ловушке. Шаг вперёд – и размозжит морду; шаг назад – и оторвёт хвост.
– Я не вижу его! – закричала Ласка. – Олео!
О-370 почти не слышал её. Его слепили фары, душили выхлопные газы, оглушали ревущие моторы. Осколок гравия угодил ему в нос, и пятно дороги размыло ещё сильнее.
О-370 крепко зажмурил глаза и стал ждать конца. И вдруг у него в голове ожило с улыбкой лицо двоюродного брата: Н-211, навострив уши и помахивая хвостом, выглядывал через проволочную сетку и надеялся услышать историю, в которой О-370 отважно перебежал дорогу.
«Ну так что, как это было?» – спросил Н-211.
О-370 открыл глаза, и весь мир словно замедлился. Машины поблескивали, как панцири у жуков. Слепящие фары ползли еле-еле. Стало видно каждый поворот колеса. Важной походкой О-370 направился вперёд, потом в сторону. Он нырнул, подпрыгнул и одолел первую линию колёс. Взгляд залило белым, он оцепенел, а навстречу грозно летели зажжённые фары.
И-И-И-ИУ-У-У-у-у-у-у-у-у…
В трёх хвостах от его морды машина, налегая на гудок, резко отвернула и проехала мимо, взъерошив ему хвост. О-370 сделал самый последний прыжок и оказался на противоположном бордюре. Он тяжело дышал, а чувствительность тем временем украдкой вернулась в уши, потом в морду и лапы.
На другой стороне улицы, обезумев от радости, визжала Ласка. Потрясённого Джулепа охватила злость.
Дверь в здание отворилась, оттуда вырвалась дымная, пропитанная запахом жира волна воздуха, и О-370 скользнул в темноту под ближайшей скамейкой. Ему оставалось только отыскать стейк и перебраться назад через улицу. У лис не останется выбора, и они его не прогонят.
– Джулеп, нет! – закричала Ласка, перекрывая рёв моторов.
О-370 обернулся и увидел, как Джулеп выскочил на дорогу – его синие блики замелькали в свете фар. Он резво пробежал на один хвост вперёд и тут же дал дёру назад, перепуганный стремительным вращением колёс.
О-370 перестал дышать. Перестал моргать. Он месил лапами тротуар и мысленно наставлял Джулепа, когда надо остановиться, а когда бежать. Джулеп дождался, пока проедет машина, и потрусил вперёд, потом снова съёжился, а потом в один миг одолел оставшееся расстояние. Он запрыгнул на бордюр и скользнул под скамейку.
– Легкотня, – проговорил он, тяжело дыша. – Даже быстрее твоего, по-моему. Гораздо быстрее.
Он ухмыльнулся, глядя через дорогу на Ласку. Она так и стояла, прижимая уши.
Джулеп крадучись выбрался из-под скамейки, за ним следом О-370, они обошли здание и скрылись в узком проходе сбоку. Джулеп ухватил зубами угол пакета с отбросами, прокусил пластик и вытащил кусок мяса больше собственной головы.
О-370 сунул морду в пакет и отыскал кусок размером с его бирку на ухе и почти целиком – хрящ.
Он посмотрел на Джулепа – его стейк был такой большой, что волочился по земле.
– Утащишь?
– Пс! – произнёс Джулеп с набитым ртом. – Да я корову утащу целиком – была б она у них только. – И, спотыкаясь, поволок стейк к улице.
Они с О-370 дождались, пока на тротуаре поредеет людская толпа, и подошли к бордюру.
вжух… вжух…
Пропустив только две машины, Джулеп выскочил на дорогу и поволок стейк за собой по асфальту. О-370 дождался просвета и прыгнул.
Теперь-то он знал, как движутся машины. Он знал, где надо пригнуться и когда остановиться. Стейк таял у него между зубов солью и жиром – позади оставался след из капелек слюны. Если он когда-нибудь вернётся на Ферму, надо будет рассказать Н-211, что еда в мире даже ещё вкуснее, чем говорится в историях.
Джулеп тем временем уже добрался до середины дороги и встал между встречными потоками рычащих машин, чтобы перехватить во рту стейк. О-370, ускоряя шаг, обогнал дикого лисёныша – даже уши закололо от гордости. Пусть Джулеп только отважится называть его после этого шавкой.
О-370 заскочил на бордюр на другой стороне дороги и отыскал Ласку в переулке. Он плюхнул перед ней кусок хряща.
– Стейк – номер один! – сказал он, тяжело дыша.
БАХ!
Ласка ахнула. О-370 оглянулся и увидел, как тело Джулепа перекатывается между летящими на огромной скорости колёсами. О-370 затаил дыхание, надеясь, что это какой-то тактический ход, до которого он сам не додумался. Но Джулеп остановился, и его лапы неподвижно обмякли посреди улицы.
О-370 оцепенел от потрясения. Ласка жалобно завыла.
– Побеждает инстинкт, – сказала Дасти, выступая из облака дыма. – Как мы говорим, Ласка?
Ласка уставилась в землю и крепко стиснула зубы.
О-370 смотрел на пушистый комок посреди дороги и отчаянно хотел увидеть хоть какое-нибудь шевеление. Грудь у Джулепа не вздымалась. Усы не подёргивались. Мех колыхался волнами от пролетавших машин. О-370 заскулил.
– Идём, Ласка, – сказала Дасти. – Справимся и без вынюхивателя ядов.
Ласка взглянула на Джулепа в самый последний раз и пошла следом за лисицей. О-370 стоял и смотрел, как они исчезают в дыму. Город, казалось, сдавил его со всех сторон. Неужто за пределами Фермы жизнь всегда такая жестокая?
Какой-то скрежет заставил его обернуться. Посреди дороги остановилась машина. Из неё под гудки других машин вышла женщина и подбежала к Джулепу. Она сняла куртку, завернула в неё безвольное тело лисёныша и отнесла в машину.
Когда закрывалась дверь, О-370 – он готов в этом поклясться – заметил, как у Джулепа дрогнуло ухо.
– Ухо! – завопил О-370 в переулок. – Оно шевелится!
Ласка мгновенно подскочила к нему и уставилась на дорогу.
– Это ветер, – сказала Дасти из облака дыма. – Машины гоняют воздух.
– Но… но… – заговорил О-370, – его подобрал человек. Если он правда умер, можно ведь просто бросить.
Дасти презрительно усмехнулась:
– Люди не любят, когда трупы воняют на улицах.
Машина отъехала, и О-370 переступил с лапы на лапу, не позволяя надежде увянуть у него в сердце.
Машина повернула налево, и Ласка выпучила свои разноцветные глаза.
– Ветери, – прошептала она.
– Что за… Ветери? – спросил О-370.
– Гробница, – сказала Дасти. – Место, куда раненые звери из Города отправляются умирать.
У Ласки сдавило горло.
– Там обитают проклятия.
– Проклятий, – сказала Дасти, – не существует.
О-370 посмотрел на угол, за которым скрылась машина. Когда Ласка убеждала Дасти вызволить его из ловушки, она говорила, что у каждого лисёныша есть особый дар, который поможет им всем выжить. Ясно ведь, что Дасти не хотела связываться с О-370, если от него нет никакого проку.