Вжжжжжиг!
Резиновые Руки выхватили из поддона инструмент, и его зубы располосовали воздух.
Тело Джулепа стало твёрдым как камень. Вот, значит, как. Она собирается убить Олео. Отрежет голову и швырнёт в раковину. Надо что-то делать. Прямо сейчас. Надо спасать Олео, надо вызволять Ласку, надо вытаскивать их отсюда.
Но если он сейчас выскочит, Тряпичный поймает его и забинтует. А Резиновые Руки распилят на куски…
Беспомощно вытаращив глаза, Джулеп смотрел, как Резиновые Руки наклоняют пилу к Олео. Грудь у Джулепа тяжело вздымалась. В уши толчками ударяла кровь. Он совершенно не знал, что делать.
На один лишь ус пила не успела дотронуться до горла Олео. Тень Тряпичного подалась вперёд и крепко ухватила Резиновые Руки за запястье.
Джулеп затаил дыхание.
– Я знаю, что ты хочешь помочь, – сказали Резиновые Руки, отрывая от запястья пальцы Тряпичного. – Но у меня в руках острое. – По полу запрыгали тени от пальцев женщины. – Опасно!
Пила опустилась снова, и снова Тряпичный схватил женщину за запястье и дымно зарычал:
– О-о, о-о!
– Ммф, – негромко выдохнули от боли Резиновые Руки. – Я знаю, это трудно понять, – сказала женщина, неторопливо помогая себе знаками, – но хворь у этого образца может заставить уйти хворь у других. – Её тень показала на раковину и на зелёное свечение круглого блюда. – Чтобы изготовить больше лекарства, мне нужно больше нервного вещества. Понимаешь?
Но Тряпичный ни в какую не желал отпускать её запястье.
Резиновые Руки вздохнули и положили пилу. Джулеп снова начал дышать.
– Вот, – сказала женщина и подошла к полкам. Она встряхнула пластиковый мешок и собрала в него с пола окровавленные полотенца. – Отнеси это к задней двери. Не в мусор. Не надо, чтобы соседи видели.
Джулеп внимательно наблюдал, как Тряпичный обхватывает мешок руками и вверх по ступенькам утаскивает в коридор. Снова послышалось шуршание пластика, и безголовое собачье тело с тягучим звуком съехало со стола и плюхнулось в новый мешок.
Резиновые Руки шмякнули тяжёлую ношу возле ступенек и крикнули в коридор:
– Как вернёшься, тут будет ещё один!
Женщина сняла с себя резиновые руки – хлоп!
Хлоп! – хлебнула кофе, потом подошла к раковине в углу и снова принялась тереть пальцы.
У Джулепа закололи онемевшие лапы. Резиновые Руки отвлеклись. Тряпичный наверху в коридоре. Другой такой возможности не представится. Но как ему, спрашивается, стащить Олео со стола, чтобы не заметили Резиновые Руки? Как ему, спрашивается, затащить бесчувственного лисёныша по ступенькам и пронести через собачью дверь?
Джулеп обшарил взглядом гараж. Он увидел бойлер и раковину, ступеньки и набухший мешок, поддон… и тень от кружки над ним.
Пока Резиновые Руки стряхивали с пальцев воду, Джулеп высунул голову из-под стола и ударил ей по ножке подставки, на которой стоял поддон. Кружка с кофе задрожала в углу поддона, потом перевернулась и на куски разлетелась по полу.
Резиновые Руки ахнули и обернулись, но Джулеп уже успел забраться назад под стол и щурился, прогоняя свежую головную боль. Женщина громко вздохнула от досады. Она собрала с пола осколки кружки и поднялась по ступенькам.
Не успела её тень скрыться в коридоре, как Джулеп выскочил из-под стола. Поёрзав задними лапами, он запрыгнул сначала в поддон, который тут же загремел инструментами, а потом – на железный стол.
Глаза обдало горячим дыханием Олео. Ы-ых ы-ых ы-ых.
– Не вздумай умирать, пока не оценишь! – прошептал Джулеп.
Он схватил Олео за загривок и стащил со стола – бах! Олео даже не взвизгнул, только задышал чаще.
Из коридора донёсся скрип. Шлёп-шлёп, шлёп-шлёп. Джулеп живо подтащил Олео к ступенькам и, затаив дыхание, открыл носом громоздкий пластиковый мешок.
– Вот как надо спасать! – прошептал он Олео, стараясь развеять свой собственный страх. – А то заставил меня карабкаться вверх по лестнице!
Рывками и толчками он запихнул Олео в мешок и, не взглянув даже мельком на безголовую тварь внутри, сложил пластиковые края мешка над лисёнышем.
На ступеньки наползла тень Тряпичного, и Джулеп тут же спрятался обратно под стол. Тряпичный схватил тяжёлый мешок и с ворчанием поволок вверх.
Всем своим существом Джулеп хотел остаться здесь, под столом, но надо было уходить, пока не вернулись Резиновые Руки. На подгибающихся лапах он прокрался по гаражу, поднялся по ступенькам и выбрался в коридор. Поджимая хвост, он тихонько ступал позади Тряпичного, держась поближе к громоздкому мешку – вдруг Тряпичный оглянётся.
Мешок медленно проскользил мимо гнезда, мимо кладовки, мимо ванной. Джулеп услышал звуки в конце коридора – Резиновые Руки орудовали на кухне, которая расцветала запахом свежего кофе.
Как только мешок миновал комнату с куклами, Джулеп тут же юркнул в дверь. Он заскочил на кровать, раскидал по сторонам стеклянных детей и принюхался к бесформенному комку. Грóзы. Он схватил болтающийся конец одного из бинтов и начал быстро разматывать. Из-под бинтов показался кремовый мех морды.
Ласка шумно глотнула воздуха.
– Джулеп! – зашептала она. – Здесь кто-то ходит! Беги, пока он тебя не увидел!
– Он в коридоре, – прошептал в ответ Джулеп. – Нам надо поторопиться. – Он стянул ещё несколько бинтов и увидел кровь, которая сочилась у Ласки из задней лапы. – Тебя укусили?
– Нет, – ответила Ласка. – Это заноза. Я наступила в парке.
Джулеп не смог удержать слёзы.
– Джулеп, – сказала Ласка, – это же пустяки.
Он кивнул и зашмыгал носом.
– Я нашёл Олео. Он уже, наверное, у собачьей двери. И про Резиновые Руки он ошибался. Никакая она не хорошая. Надо убираться отсюда.
Вместе они сняли с Ласки остатки бинтов и спрятались за дверью. Они услышали, как Тряпичный, шаркая и сопя, прошагал обратно в гараж. Как только его тень миновала дверь, лисы выскользнули в коридор.
У собачьей двери Ласка сунула нос в пластиковый мешок и вытащила оттуда Олео. Лапы у него оказались липкие от собачьей крови.
– Живо, – сказала Ласка, выскочив за дверь и просовывая морду внутрь. – Помоги мне его вытащить.
Они вцепились зубами в шкуру на спине Олео и стали приподнимать. Ласка тянула на себя, Джулеп толкал, изо всех сил стараясь поднять Олео повыше и перетащить через железный порожек под гнущейся пластиковой доской собачьего выхода. Но Олео оказался тяжёлым и обмякшим – легче от этого не становилось.
– И почему с ним вечно приходится возиться? – проворчал Джулеп.
Он помедлил, разминая ноющие челюсти, и ухо вдруг уловило какой-то шорох. Он обернулся в коридор, и кровь похолодела в жилах.
В коридоре стоял Тряпичный. Он впился в них влажными глазами, вяло отвесив нижнюю челюсть. Его длинные пальцы сжимали шприц.
– Л-Л-Ласка, – прошептал Джулеп.
Ласка сунула голову под пластиковую доску собачьей двери:
– Вытаскивай Олео!
Она перепрыгнула через бесчувственного лисёныша, ринулась по коридору, встала, немного не добежав до Тряпичного, и угрожающе зарычала. Джулеп захлопал от изумления глазами. Ему вдруг стало понятно, что Ласка вовсе не видит в Олео никакого альфы. Она просто заботится о самых беспомощных из них троих.
Это Ласка – настоящая альфа.
Ласка бросилась на Тряпичного и чуть не вцепилась в руку. Тот увернулся и другой рукой схватил её за шкирку. Ласка рычала и клацала зубами. Тряпичный размахнулся, швырнул её в комнату с куклами и захлопнул дверь.
Джулеп ахнул. С альфой покончено.
Тряпичный медленно повернул голову. Покачиваясь, он двинулся по коридору – шлёп-шлёп, шлёп-шлёп, – и шприц поднимался в его руке всё выше и выше. Джулеп схватил Олео за ляжку. Он сжимал челюсти, напрягал шею, дёргал вверх и отчаянно пытался вытащить обмякшего лисёныша через собачью дверь. Но едва он сумел приподнять заднюю половину Олео, как передняя половина соскользнула с порожка и плюхнулась на пол изнутри.
Над Джулепом нависла тень. Он обернулся, не в силах умерить дрожь. Тряпичный заслонил собой всё вокруг. Он таращился на Джулепа, щерил клыки и в поднятой высоко руке сжимал шприц. Джулеп ждал, что шприц вот-вот обрушится вниз и раз за разом станет вонзаться в него и в Олео, пока от них ничего не останется.
Но Тряпичный так и держал шприц в поднятой руке.
На серебристом кончике иглы проступила капля. Джулеп принюхался. Пахло жёлтым.
– О-о, – протянул Тряпичный, кивая на Олео. – О-о!
Джулеп в замешательстве захлопал глазами. Он перевёл взгляд с Тряпичного на капающий шприц. Зачем надо вкалывать ещё больше жёлтого лисёнышу, у которого оно и так есть? И тогда он припомнил слова Резиновых Рук: «Хворь у этого образца может заставить уйти хворь у других».
В затуманенной памяти Джулепа всплыло, как Тряпичный тащил Олео вглубь Ветери. Морда Олео была вся в пятнах крови. И у Ласки тоже кровоточила лапа, когда она пришла сюда в дом. А Тряпичный поймал их и туго забинтовал. Как будто хотел помочь им.
Насчёт Резиновых Рук Олео чудовищно ошибался. Лисёныш, вероятно, почувствовал в Ветери что-то доброе. Просто не там, где надо.
Джулеп отошёл в сторону. Тряпичный воткнул шприц Олео в холку, кровь взметнулась облачком и смешалась с жидкостью внутри. Скрюченным большим пальцем Тряпичный надавил на поршень, и жидкость исчезла в теле Олео. Не вынимая шприца из холки, Тряпичный широко улыбнулся Джулепу, сунул ему в нос ноготь и съел всё, что там отыскал.
Бум! Бум! Бум!
Громкий стук сотряс заднюю дверь, и у Джулепа с перепугу подкосились лапы. Тряпичный обернулся – Резиновые Руки торопливо шагали из кухни.
Джулеп, не долго думая, схватил Олео за шкирку и утащил за диван. Он увидел, как женщина взяла Тряпичного за руку и быстро увела в коридор. Они прошли мимо комнаты с куклами. Джулеп услышал, как Ласка принюхивается изнутри под дверью.