На похороны пришло множество женщин в трауре. Матильда пыталась вычислить, кто из них был любовницей мужа, но в унылом раздражении бросила.
Ей потребовалось несколько месяцев, чтобы разобраться в разнообразных финансовых делах Ллойда, одновременно отбивая атаки конкурентов. Почувствовав, что крепко держит бизнес в руках, Матильда продала некоторые авуары, реструктурировала другие и ушла, купив погибающее издательство «Уэнслес и сыновья».
– Почему вдруг книги? – спросил Генри. – Почему не благотворительность? Я знаю множество попечительских советов, которые будут счастливы, если ты к ним присоединишься.
– Люблю книги, – ответила Матильда. – Попечительские советы мне не интересны.
А кроме того, она дала жизнь пятерым сыновьям, прожила почти сорок лет с волокитой и теперь имела свободу поступать, как ей угодно. Может, именно поэтому Ллойд и оставил ее за главную. Может, таким способом в очередной раз не прямо попросил у нее прощения.
После Перл-Харбора она решила переиздать тысячи книг «Уэнслеса» в бумажных обложках и пожертвовать их армии. Это была ее идея – мягкие обложки. Жест объяснялся искренней доброй волей, но она думала, что юноши, вернувшись домой, и дальше захотят читать. Продажи радовали. Отчасти благодаря ей удобные и доступные книги в бумажных обложках перестали считаться мусором.
Матильда живет недалеко от Брайант-парка и пришла именно оттуда, резко свернув с Сорок Второй улицы и пройдя в стеклянные двери здания, где находится главная контора «Уэнслес». Из лифта она идет прямо в свой кабинет, не обращая внимания на приветствия секретарш и машинисток, похожие на писк птенцов в гнездах. Она выбрала себе кабинет на пятом этаже, где сидят редакторы, а не на четвертом, где отделы продаж и бухгалтерия; некоторых редакторов видно через полуоткрытые двери; они вечно читают, а иногда читают и говорят по телефону одновременно.
– Не отменила? – спрашивает Матильда секретаршу Ширли, прошедшую за ней в кабинет.
Она бросает берет на книжную полку и небрежно опускает пса Пиджена на пол. На всех доступных поверхностях поверх бумажных завалов, перевязанных веревками рукописей, эскизов обложек, вырезок, писем высятся стопки книг.
Ширли ставит серебряную миску с водой для Пиджена, берет с полки берет и аккуратно кладет его на вешалку.
– Нет, пока нет.
Вскоре после смерти Ллойда Матильда вдруг задумалась об Эддисоне Грейвзе. Ллойд, как она смутно помнила, говорил ей, что Эддисона выпустили из Синг-Синга, но потом… ничего.
И спросить в общем-то не у кого. Ничего не знали даже старейшие служащие L&O, а юрист Честер Файн умер. Пока Эддисон сидел, Ллойд постепенно перестал его упоминать. Матильда сочла конец их дружбы естественным, печальным следствием гибели «Джозефины» и неопределенности, окружавшей скверные слухи. Возможно, громко защищая Эддисона, Ллойд проявил бы мужество, но ему приходилось думать обо всей компании, о тысячах работников. А утонувшие пассажиры и члены экипажа? Разумеется, их семьи нуждались в… только не в козле отпущения. Разумеется, к ним надо было отнестись со всей справедливостью. Трагедия, что погибла странная молодая жена Эддисона, но по крайней мере спасли детей.
– Он тебе не рассказывал? – в необъяснимом ужасе спросил Генри.
Они сидели одни в конторе «Либерти ойл» друг напротив друга за столом, заваленным папками и бухгалтерскими книгами.
– Что?
И Генри передал ей слова отца о контрабанде ящиков с пулями, снарядами и нитроклетчаткой, а потому именно он, практически несомненно, виноват в гибели корабля, хотя позволил Эддисону взять вину на себя.
– Он кое-как постарался восстановить справедливость, – сказал Генри, – но никогда бы публично не признался, а, вероятно, для Эддисона Грейвза имело значение лишь это. Отправлять такой груз было верхом идиотизма. Конечно, та поставка никак не могла повлиять на военную экономику. Символический жест. А потом ему пришлось стыдиться до самой смерти.
Матильда пристально посмотрела на сына и, помолчав, спросила:
– Что случилось с детьми? Их ведь отправили к дяде? В Вайоминг?
– Кажется, в Миннесоту.
– У нас есть адрес?
– По-моему, да. Где-то. – Осторожный взгляд: – Почему ты спрашиваешь?
– Я бы хотела им помочь. Не знаю чем.
– Возможно, нам не удастся их найти. Они уже выросли.
– Я бы попыталась.
– Не уверен, что хочу ворошить прошлое.
– Генри! – Матильда вложила в восклицание всю силу упрека.
К тому времени, когда нашелся старый адрес Уоллеса Грейвза в Миссуле (Монтана), тридцать девятый год перешел в сороковой. Германия оккупировала Данию, Норвегию, Голландию, Бельгию, Францию. Матильда написала письмо и отправила его. Ответа она не получила, однако и письмо не вернулась. Она написала еще. В войну Матильда писала раз в несколько месяцев, причем более или менее одно и то же: она пытается отыскать детей Эддисона и Аннабел Грейвз, поскольку хочет знать, что с ними стало, и попытаться вернуть долг. В сорок пятом году она писать перестала.
В сорок седьмом получила ответ.
И теперь Ширли стучит в дверь, пропуская высокую, худую, осторожную светловолосую женщину в шерстяных брюках и длинном плаще без пояса. Пиджен тявкает и мечется.
– Цыц! – Матильда поднимает его с пола и протягивает руку Мэриен.
У той сильное рукопожатие. На вид она старше своих лет, ей должно быть тридцать три – тридцать четыре, постарше Джорджи. На лице морщинки от прищуров и тревог, вид многоопытный. От отца унаследовала костлявость, но зато у нее невероятно бледные волосы и глаза матери, выцветшие, будто они долго пролежали на солнце.
– Чай? Кофе? – спрашивает Ширли. – Могу я взять ваш плащ?
– Нет, спасибо, – отвечает Мэриен.
– Выглядите соответственно, – говорит Матильда.
– Соответственно чему?
– Ширли, закройте, пожалуйста, дверь, – велит Матильда. Они остаются одни и садятся напротив друг друга за письменный стол. – Ну, вот мы и встретились.
Мэриен осматривает кабинет, но молчит. Матильда ждет, ее не пугает молчание. Наконец Мэриен прерывает его:
– Никогда еще не летала на пассажирском самолете.
– И?
– Нормально. Странно быть грузом. Спасибо за билет. – Подвинувшись на стуле, посетительница скрещивает ноги, такие длинные, что Матильда думает, где она нашла брюки по росту. – В этом не было необходимости.
Матильда отмахивается, а дурной, но бдительный Пиджен принимается лаять на звякнувшие браслеты. Чтобы успокоить пса, хозяйка достает из ящика стола открытую консервную банку с копчеными моллюсками и кормит его с вилки.
В письмах Мэриен не вдавалась в подробности, но они переписывались достаточно долго, и Матильде известно о гибели Джейми и смерти Уоллеса, как и о давнишнем кратком визите и последующем исчезновении Эддисона. Она не чувствует потребности обсуждать прошлое, хотя решила, если представится момент, скажет правду о взрывах в брюхе «Джозефины». В первых письмах Матильда просто задавала вопросы. Позже написала, как много, по ее мнению, Файферы задолжали Грейвзам (о природе долга она выразилась туманно, позволив Мэриен прийти к выводу, что судьба Эддисона вызывает у нее сожаление) и она намерена предложить некую компенсацию. Поскольку изначальный характер долга не денежный, писала она, полностью покрыть его невозможно, но деньги – это то, что у нее есть, и она может их предложить.
Нет, написала Мэриен в ответ, она не хочет денег. «У меня имеется печальный опыт, покровительство может стать опасным».
«Что же тогда? – спросила Матильда. – Что Вы хотите? Приняв мое предложение, Вы сделаете мне одолжение. Позволив мне уменьшить груз вины, благотворителем будете Вы, не я».
Прошел месяц, прежде чем она получила ответ Мэриен. «Я думала над вашим вопросом, и вот чего я хочу – облететь мир с севера на юг и обратно, над полюсами». Такого еще не делал никто. Будет очень трудно, опасно и, может, невозможно. Да, ей понадобятся деньги, немало. Помимо прочих расходов, нужно купить правильный самолет, модифицировать его и платить штурману, который с ней полетит. Понадобится топливо, много, что, как ей кажется, «Либерти ойл» в состоянии предоставить, а также поставка топлива в отдаленные точки, что, как ей кажется, «Либерти ойл» в состоянии организовать. Ей также потребуется помощь в получении необходимых разрешений и содействия.
«Приезжайте в Нью-Йорк, – ответила Матильда. – Буду рада с Вами встретиться. Подробно все обсудим».
И вот Мэриен приехала. Непостижимым образом эта настороженная женщина – один из тех запеленатых кульков, что Эддисон сносил по трапу спасательного корабля на газетных фотографиях.
Матильда не видит особого смысла в светских разговорах.
– Я приняла решение помочь вам организовать полет, но у меня вопрос.
Мэриен настораживается:
– Хорошо.
– Не смущайтесь так. Ответ на него будет небольшой уступкой.
– Мне казалось, речь шла о том, что вы мне должны.
Не враждебно, но и не шутливо. Тело Мэриен расслаблено, но так и не снятый плащ подразумевает, что она может уйти в любой момент. Матильда опускает Пиджена на пол, толкает ему банку с моллюсками.
– Наверное, скучно постоянно подсчитывать, кто кому должен. Я надеялась, мы можем стать кем-то вроде сотрудниц.
Мэриен чуть наклоняет голову. Матильда решает принять жест за кивок.
– Я хотела бы знать зачем.
– Что зачем?
– Зачем полет, разумеется. – И постукивая пальцами, продолжает: – По вашим собственным словам, он очень опасен. А пожалуй, и бессмыслен. На полюсах уже были. Все карты уже начертили. Открывать больше нечего. Действительно, невероятно абсурдная затея. Если вы каким-то чудом уцелеете, то купите билет в одну сторону туда, откуда начинали. – Она откидывается на стуле. – Так зачем?
У Мэриен скучающий вид.
– Данный вопрос меня не интересует.
– Вы хотите сказать, что не знаете ответа?
– Не вполне.