[9] «Защита», у которого тоже была устойчивая репутация в определенных кругах – как в бандитских, так и в полицейских. В кабине сидел немолодой шофер солидного вида, с целой папкой документов на ценный груз. Он вез несколько десятков плазменных телевизоров, видеомагнитофоны и компьютеры. На весь груз имелись самые настоящие накладные, а поскольку времена сейчас смутные и шоссейные дороги не достигли еще полного уровня безопасности, то рядом с водилой сидел могучий борец Ботир, зажимающий между коленями многозарядный итальянский «Моссберг», на который, конечно же, имелось разрешение. Сзади, на мягком диванчике, легко превращающемся в кровать для подменного водителя, развалился Тимур, вооруженный служебным пистолетом «ИЖ-17», на который тоже имелось разрешение, поскольку и Ботир и Тимур являлись лицензированными охранниками «Защиты».
Все эти тонкости хитроумные гаишники, конечно, хорошо знали и связываться с серьезными фирмами не имели ни малейшего желания, зная, что кроме неприятностей здесь ничего не обломится, а вокруг носятся сотни бесхозных машин, которые можно проверять без всякого риска и с гарантированным положительным результатом…
Но только на сознательность дорожной полиции Урман положиться не мог: слишком крупные ставки стояли на кону. Поэтому за «КАМазом» на расстоянии двадцати и пятидесяти метров шли две машины – милицейской цветографической раскраски с проблесковыми маячками, и обычная, без специальных знаков. В каждой находились, кроме водителей, по два автоматчика, все трое – в полицейской форме. Договор на полицейскую охрану тоже был в полном порядке, на случай, если бы кому-то из нарядов многочисленных Контрольно-пропускных постов на тысячекилометровой трассе не хватило сознательности или осведомленности о фирмах «Логистика России» и «Защита».
И все-таки осложненная криминальная обстановка не позволяла беспрепятственно двигаться даже столь тщательно обставившейся колонне. Первый раз «КАМаз» остановили уже на границе с Рязанью. Косясь на легковушки с автоматчиками, которые стали рядом, опустили стекла, чтобы были видны стволы и слышен лязг передергиваемых затворов, два «гайца» тщательно проверили документы, занесли в журнал номер «Камаза», фамилии пассажиров, номера машин сопровождения и, с явным облегчением, завершили формальности. Потом ситуация повторилась в Воронежской области, там развязный быстроглазый лейтенант настаивал на досмотре груза. Пришлось проезжим коллегам выйти наружу, записать его фамилию и объяснить, что при наличии неповрежденной пломбы, вскрывать опечатанный фургон и проверять груз запрещено.
– Это ж не я к тебе пришел, а ты на моем посту стоишь! – процедил местный страж порядка. – И еще порядкам меня учишь! Совсем совести нет! Ты же мой кусок хлеба отнимаешь!
– Хорошо, что сказал, братишка! У нас контрольный проезд, и ты, считай, уже попал в рапорт министру! – сказал проезжий автоматчик. И добавил:
– Вот министр тебе пайку и добавит! Четыреста грамм положено!
Последнее уточнение окончательно испортило местному настроение.
Больше их уже не останавливали. Скорей всего, о «контрольном проезде» передали по линии, и все встречающиеся сотрудники ГИБДД старательно демонстрировали строевую выправку, доброжелательную улыбку и настрой на полное соблюдение законности и приказов МВД.
Впрочем, проверок колонна не опасалась. Даже если сорвут пломбу и пересмотрят все коробки в фургоне, ничего не соответствующего накладным не найдут. А кокса не найдут и подавно: он находился в топливном баке, специально разрезанном, сваренном, зашлифованном и закрашенном. В бак был вмонтирован контейнер таким образом, что если даже простукивать стенки, ничего подозрительного не обнаружишь. А поскольку контейнер был герметичным и омывался остро пахнущей соляркой, то даже специально натасканная собака не смогла бы ничего унюхать. Конечно, против специального контроля – с датчиками объема и рентгеновскими установками, еще ничего не придумано, но они появляются тогда, когда где-то «протекла» информация. А сейчас все шло четко, по плану: хорошая погода, ровная, не очень загруженная дорога, колонна держала среднюю скорость под сотню и с каждым часом приближалась к Тиходонску.
Пулат с Урманом и несколькими ребятами прилетели самолетом в полдень. Теперь они пили чай и играли в нарды в VIP-зале ресторана «Узбекская кухня», который располагался в центральном парке города. Сейчас его парковка была забита машинами узбекской диаспоры: Жасур поставил в строй не меньше двадцати человек. Старшие были довольны организаторскими способностями их выдвиженца. Впрочем, окончательно делать выводы можно будет после завершения дела…
Сняв пиджаки, они сидели на разложенном на полу ковре, поджав под себя ноги.
– Звонил Фоме, сказал, что мы уже в Тиходонске, полностью соблюдаем договор и ждем времени, – сказал Пулат, выбрасывая кости.
– И что? – живо поинтересовался Урман, прихлебывая горячий чай.
– Сказал: «хорошо». Только…
Пулат сдвинул шашки и задумался. Урман терпеливо ждал, не смея сбивать старшего с мысли.
– Только голос у него такой, будто кошки во рту нагадили!
Урман тоже выбросил кости, передвинул шашки.
– Может, просто настроение плохое… Как по голосу правду узнаешь?
Пулат нагнулся и похлопал его по колену.
– Правда заключается в том, что никакой правды нет, а есть только то, во что мы хотим поверить…
– Я верю в то, что все пройдет удачно!
Пулат усмехнулся.
– В твои слова можно обмакнуть чурек, и он станет сладким, будто от меда…
Скрытое напряжение царило и в кабинете Корнилова в Речпорту. Каменное лицо руководителя группировки, как всегда, ничего не выражало.
– Они прилетели в двенадцать десять! – доложил Гора. – Их встретили, как важных гостей на свадьбе. Отвезли в «Узбекскую кухню», там вокруг у них целая банда…
– Я думаю, может, они подлянку готовят? – спросил Весло.
– Я тебе что, поручал думать?! – цыкнул Корнилов. – Или совета спрашивал? Иди, жди во дворе!
Весло, помрачнев, вышел. Впрочем, он всегда был мрачным.
– Фоме звонил? – спросил Ярема.
– Звонил. Сказал, все условия выполнили, сидим, ждем.
– А он?
– Что он?! Что он может сказать? Все ждем вечера. Тем более у Фомы непонятки какие-то вылезли.
– Какие непонятки?
– Позвони, спроси, раз такой любопытный. Я боталом зря махать не привык! А то враз вырвут!
«КАМаз» неотвратимо приближался к Тиходонску.
«Американцев» практически освободили от текущей работы. Они шлифовали планы операций «Сделка» и «Сделка-2», продумывали переход от одного варианта к другому, предусматривали возможные осложнения… Козловский, Сероштан и Феклистов умирали от любопытства, а Лимонов напрямую стал приставать с расспросами, но Бобров рявкнул, чтобы они не совали нос в чужие дела, а тщательней занимались своими, и коллеги оставили их в покое.
Но на убийство Золотого пришлось ехать: это была линия их отдела, Степанов разрабатывал его несколько лет и даже приземлял на пятерик.
– Смотайтесь быстро, гляньте обстановку, потом рапорта напишете, чтобы его дело навсегда закрыть и сдать в архив, – сказал Бобров. – А то заключение «Отошел от преступной среды» – оно ни туда, ни сюда… Сегодня отошел, а завтра опять подошел…
На базе отдыха уже работала следственно-оперативная группа. «Американцы» вошли в дом. Незнакомый следак заканчивал протокол, эксперт-криминалист отснял крупный и общий планы, попробовал снять отпечатки, но похоже, преступники их не оставили. Даже привычных ко всему оперов ужаснула увиденная картина. Золотой лежал в луже крови, она расползлась на полкомнаты, и все, кто работал на месте происшествия, не могли ее обойти, поэтому полы, домотканая дорожка, веранда и даже асфальтовая тропинка, ведущая к дому, были заляпаны кровавыми следами.
– Что там? – кивнув на труп, спросил Васильев у снимающего резиновые перчатки судмедэксперта.
– Ножевые, три, – буднично ответил тот. – Одно поверхностное – по лопатке вскользь прошло, второе – в правый бок, проникающее, ну и горло от уха до уха. Это уже было лишним. Эмоции.
– Ясно.
Они вышли во двор. По Дону тяжело шла груженая баржа, оставляя за собой мелкие суетливые волны. Низко, с заполошными криками, летали речные чайки. Легкий приятный ветерок был насыщен запахом воды. Опера из ОП-3 прошли по мокрому песку на соседние участки – свидетелей ищут.
На место выехал и начальник УР города Коренев – знаменитый Лис. Впрочем, он выезжал на все убийства. Сверкая выбритой наголо головой, Лис обходил территорию. Вокруг преданно крутился начальник городского убойного Гнедин, отдельно рыскал молодой рыжий опер, которого Лис недавно взял из района к себе – Веня, кажется… Вот он вышел за калитку – видно, тоже ищет свидетелей. Коренев умеет организовать работу!
– Пойдем, поздороваемся…
«Американцы» подошли, пожали коллегам руки.
– Дай шляпу померить, – заулыбался Гнедин.
– Остроумно! Только она тебе большая! – Степанов похлопал его по плечу.
В отличие от подчиненного, Коренев выглядел невеселым. Ходили слухи, что у него какие-то неприятности и его собираются увольнять. Впрочем, такие слухи ходили последние десять лет, но теперь, когда реальные раскрытия можно успешно заменять бумажными, они могли исполниться. Во всяком случае, за глаза Лиса называли «человеком прошлого века» – и начальство, и приходящий на смену ветеранам молодняк.
– Про ваши проблемы знаю, – сказал Лис. – Но там подвижки есть, мне Ивашин докладывал. Они обход сделали, нашли свидетеля. Видел он двоих парней в кепках, как раз после убийства. Они шли со стороны голубятни и выбросили что-то в кусты на пустыре. Пустили собаку, нашли трубу со следами крови. Правда, пальцев на трубе не оказалось, но кровь совпала. Во всяком случае, если Хвосты объявятся, то закроем их на этом не хуже других…