Я повернулся и подошел к ней вплотную, но она – даже не шевельнулась. В одной руке у нее была сигарета, другой она держалась за косяк.
Я уставился на нее в упор:
– Вам предстоит долгий путь. До Далласа неблизко.
– Да, конечно, – машинально ответила она, откидывая голову. Потом положила мне ладонь на плечо. – Все так, как и должно быть…
Я промолчал.
– Мышцы тверды, будто камень…
– Правда?
Она задумчиво посмотрела на свою золотую запонку. Рука ее соскользнула с моего плеча. Сигарета из другой руки упала на пол. Но она, казалось, не замечала этого.
– Вы уронили сигарету, – сказал я. Джулия опустила глаза:
– Да, правда…
И она медленно раздавила сигарету носком своей туфли.
– Я уже накурилась, – сказала она. – С меня достаточно.
Глава 12
В комнате темно. Джулия тихонько отодвинулась от меня, села на кровати и стала шарить на ночном столике в поисках сигарет. Пламя спички на миг осветило ее обнаженное тело, но Джулию это совсем не смутило. Когда речь шла о наслаждении, она не останавливалась ни перед чем. Она и теперь все еще тяжело и прерывисто дышала.
Рука со спичкой замерла на некотором удалении от сигареты. Джулия задумчиво смотрела на пламя.
– В чем дело? – поинтересовался я.
– Я хочу забыть о том, что привело меня сюда. – Она передернула голыми плечами.
– Это будет очень печально.
Она слегка повернула голову и улыбнулась мне в свете догорающей спички. Улыбка была насмешливой и лишенной всякой нежности. На какое-то мгновение мне почудилось в ней что-то хищное, от чего мороз пробежал по коже. Но только на миг. Женщины улыбаются так, когда желания их полностью удовлетворены.
– Я вам кое-что привезла… Я удивился:
– Шутите?
– Нет, не шучу. – Она наконец прикурила от спички и погасила ее. – Посмотрите на столе в той комнате.
– Что же там такое?
Я вспомнил, как она что-то вынимала из машины. Что бы это могло быть?
– Деньги.
– Деньги? – Я рывком поднялся. – Не может быть!
– Ну да! Я не так чувствительна в этом отношении, как вы думаете.
– Сколько же там?
Она недобро усмехнулась:
– А вот это на вас похоже. Вам очень трудно не быть самим собой.
Но мне было не до телячьих нежностей и философствований.
– Ай, бросьте! Так сколько же там?
– Восемь тысяч.
– Почему вдруг такая странная сумма?
– Первый взнос в счет тех ста тысяч. Вам что, не нравится? Случилось так, что у меня как раз столько оказалось под рукой. Ведь платить-то все равно придется… Вот я и взяла их с собой. Что тут удивительного?
– Вы очень трезво рассуждаете…
– Трезво? Возможно… Но я уже примирилась с тем, что мне придется выплатить вам сто тысяч. Только не поймите меня неправильно: если бы вы оставили мне хоть малейшую лазейку, то не получили бы ни цента. Я прекрасно знаю, что можно и чего нельзя. Если бы такая лазейка существовала, не видать вам ни меня, ни денег как своих ушей. А теперь я поняла, что дальше бороться нет смысла. Так зачем зря ломаться?
Я все-таки недоумевал:
– А чем же вы объясните ваше присутствие в моей постели? Только не подумайте, что я недоволен вами! Просто кажется немного странным…
Она расхохоталась и перебила меня:
– Неужели женщины до сих пор продолжают вас удивлять? Это в вашем-то возрасте!
– Но если учесть, что я не очень догадливый?
– Просто вы меня заинтересовали…
– Бесподобно!
– Вы интересный… У вас есть смелость и воображение. А нравственных устоев не больше, чем у кобры… Скучных мужчин я не люблю… Терпеть не могу! Вот и все…
– В таком случае вы меня должны здорово полюбить!
– А вы самоуверенны. Я не произносила слова «любовь». Я сказала, что вы меня заинтересовали. Больше ничего.
– Чудесно!
Я ликовал. Как же все просто устроилось! Даже нельзя было и предположить что-либо подобное!
Я встал и прошел в соседнюю комнату. Чиркнув спичкой, увидел большой пакет. В нем действительно лежала пачка денег. У меня горели пальцы, пока я рассматривал эти деньги и старался представить себе, сколько места займут сто тысяч, если восемь тысяч являют собой столь солидную пачку. Невероятно! Харлан, старина, тебе неслыханно везет. Ради этого стоило лишиться места в команде!
Наконец я вернулся с деньгами в спальню и положил их на ночной столик. Часть купюр упала на табуретку. Я снова зажег спичку и посмотрел на Джулию.
– Что случилось? – спросила она.
– Какая чудесная картина! Обнаженная женщина, а вокруг рассыпанные деньги.
Она потянулась.
– А вы сентиментальны, – с насмешливой улыбкой сказала она.
– Угу… Живу только ради красоты! Особенно ради такой.
– И в то же время страшно практичны. Наверное, ваш идеал – хорошо прожаренный бифштекс и бутылка дешевого виски. Я угадала?
– Виски я вообще не пью.
Спичка догорела до конца, и я ее бросил. Потом присел на край кровати и зажег следующую, чтобы прикурить сигарету. Она продолжала изучающе смотреть на меня.
– Знаете, чем вы меня заинтересовали?
– Нет. – Я снова чиркнул спичкой.
– В вас одновременно живут два человека: примитив и интеллектуал. Часто ваши поступки довольно примитивны, но иногда, когда вы занимаетесь только удовлетворением собственных, примитивных потребностей, вы проявляете довольно ума и изобретательности. Такого странного сочетания мне раньше не доводилось встречать.
– Вполне с вами согласен. Можете написать обо мне книгу.
– Короче говоря, вы великолепный экземпляр породистого животного, – засмеялась она со странным выражением.
Догорела и эта спичка, а перед моими глазами все еще лежала куча денег.
Я не в силах был оторвать взгляд от этой картины. Ничего подобного мне никогда в жизни еще не приходилось испытывать. Потрясающее чувство богатства!
– Вы просто берете все, до чего можете дотянуться… – Джулия тем временем все еще рассуждала.
– Конечно, конечно…
– Но мне кажется, – продолжала она, – что у вас и у меня есть что-то общее, и причем в гораздо большей степени, чем вы думаете.
«Ох уж эти женщины! – подумал я. – Вечно они о чем-то серьезно думают. За исключением тех минут, когда спят или содрогаются в объятиях мужчины. Они охотно задирают перед вами юбку, чтобы полностью вкусить любовных утех, но потом должны обязательно проанализировать свой поступок. Даже в тех случаях, когда млеют от вожделения. Для них самое главное – добиться своего, а каким образом они этого достигнут, совершенно безразлично…»
Придя к этому заключению, я снова заключил ее в объятия, закрыв ей рот поцелуем и заставив таким образом покончить с разглагольствованиями. Это самый простой способ быстро освободиться от утомляющей женской болтовни.
Она подчинилась мне с таким восторгом и страстью, которые трудно было в ней предположить, и я совсем потерял счет времени, находясь в том блаженном состоянии, когда чувствуешь, что весь растворился в женской плоти и эта плоть жаждет удовлетворения.
Весь следующий день мы провели возле домика. После обеда мы отлично искупались в озере. Она, правда, не захватила с собой купального костюма, но это ее нисколько не волновало. После купания она надела шорты и пуловер с короткими рукавами, и мы уселись на веранде пить пиво. На нее было приятно смотреть, хотя я уже был утомлен любовными играми, которые продолжались почти беспрерывно около суток – и дома, и на пляже, и даже в воде. Эта крошка умела любить и разбудила бы даже мертвеца. А мужчина ей нужен был в любой час дня или ночи. Не удивительно, что одного супруга ей было маловато. Бедняга Кеннон… И кстати, Таллант…
– Вы очаровательный маленький бесенок, – сказал я.
Она блаженно улыбнулась и принялась рассматривать свои стройные ноги.
– Тысяча благодарностей, мой дорогой, но вы можете меня испортить своими комплиментами.
– А как же теперь Таллант? – спросил я.
– А что – Таллант?
– Он думает, что вы в Далласе?
– Возможно… Но разве это имеет какое-нибудь значение? – Она была совершенно невозмутима.
– Никакого, если не считать, что он может получить нервный шок, если узнает, где вы на самом деле.
Визитеры вроде Талланта мне были ни к чему.
– Ба… Но ведь он ничего не сможет нам сделать!
– Конечно! Если будет держать себя в руках. Но он не такой выдержанный, как вы. Легко теряет голову… Зачем же доводить его до крайностей? Это может очень плохо кончиться для всех троих…
Она насмешливо рассмеялась:
– Вот они, нежные слова, которые я надеялась услышать от любимого человека…
– Я просто хотел сказать, что наша история и так довольно сложна, чтобы запутывать ее отношениями личного порядка. Мне совсем не хочется, чтобы он застал нас здесь вместе. Думаю, что и вам тоже.
Она лениво пожала плечами:
– Я ему не принадлежу.
– Вот уж чего не сказал бы. – Я вспомнил Пурвиса. – А вы разве не собираетесь за него замуж?
– Еще не решила. Необыкновенная женщина!
– Он что же, успел надоесть вам?
Опершись на локти, она задумчиво посмотрела на меня:
– Он как-то странно ведет себя. Кажется, с ним что-то произошло. Возможно, вы меня больше устроили бы.
Вот этого мне только и не хватало!
– Да, да, конечно, мы можем любить друг друга до изнеможения. Но не надо забывать о деле, договорились? Давайте забудем о нем тогда, когда я получу всю сумму. Дело это срочное, и я не хочу, чтобы нервы или ревность помешали довести его до конца. Ведь достаточно одного неверного хода, и полиция сразу же станет крутиться возле нас.
Неужели она этого не понимает?
– Ищете повод отделаться от меня? – холодно спросила она.
– Конечно нет. Но я пытаюсь быть благоразумным.
– Ну и будьте им сколько угодно, а я останусь здесь!
– Пожалуйста! Пожалуйста! Но от этого ничего не изменится.
– Во всяком случае, я все равно уехала бы куда-нибудь на уик-энд, – с улыбкой сказала она. – А здесь мне очень нравится.