В 1943 году Эйюб Юсифов после тяжелого ранения инвалидом второй группы вернулся в Охуд, в школу, в которой учительствовал еще до ухода в 1939 году в армию. Отвоевавшемуся сержанту было всего лишь 23 года. Он вернулся в дом, который строил вместе с отцом и братом Юсифом. Когда река разливается, она несет камни. Вот из этих камней и по сей день строят шекинцы дома, школы, больницы...
Жить бы и радоваться старому Гафару с сыновьями, а потом, он очень надеялся, и внучатами. Всю весну и до середины лета пел в саду соловей, мешая старику как следует расслышать, о чем это говорят, допоздна засиживаясь у Юсифовых, комсомольцы Охуда. «Как так можно? — удивлялся старый Гафар своему сыну. — Ведь только-только привел в дом молодую жену. Если он так будет и дальше ночи напролет проводить в собраниях и разговорах, не дождаться мне внуков...» Гафар не дождался внуков. Куст кизила посадил старый крестьянин на том месте, где лежал его Юсиф. Первый коммунист Охуда, председатель кооператива имени Наримана Нариманова, был убит врагами Советской власти в 1930 году. Эйюб обкопал куст кизила и ушел в Шеки учиться на учителя.
В 1945 году Эйюб Юсифов и Фатьма Караева поженились.
После войны оба продолжали учебу. Получили высшее педагогическое образование. Фатьму приглашали работать в детский сад. Отказалась. Она хотела в школу, хотела преподавать историю.
До сих пор плодоносит кизиловый куст. Он могуч и похож на дерево. Его алые плоды всякую осень снимает Гафар, внук старого Гафара, родившийся в 1959 году. Но не все ягоды снимает Гафар-муалим. Оставляет дроздам и снегирям, прилетающим сюда через горы из России зимовать.
Фатьма-ханум снова уходит на занятия. А из школы возвращается Севда, жена Гафара. Они ровесники. Окончили один и тот же факультет — филологический. Когда Гафар объявил родным, что намерен жениться на однокурснице, бакинке, Фатьма-ханум и Эйюб-муалим задумались: как приживется в горном селении столичная девушка; понравятся ли ей узкие, кривые, сбегающие с гор улочки, занесенные снегом в зимнюю пору и шумящие потоками талой воды весной.
Эйюб-муалим взял обоих в свою восьмилетнюю школу. Работы в школе всем хватит. А что зарплата маловата, так это не беда. При теперешней жизни да еще в доме отца и этих денег молодым, что вдвоем заработают, достаточно. Прежде всего в школе, возглавляемой Юсифовым, на полном окладе работают более опытные учителя, то есть «другие», а «свои» получили «свободные» часы. У Севды шесть часов в неделю, у Гафара — одиннадцать... Хотя проводят молодые педагоги в школе неизмеримо большее время.
Как-то писатель Андрей Платонов заметил: когда труд из безотчетной бесплатной натуры станет одной денежной нуждой, тогда наступит конец света, даже хуже...
Я всматривался в этих людей и понимал, что с такими, как они, человечество будет жить вечно. Они говорили на своем языке. И я, забываясь, начинал чувствовать: я понимаю этот язык. Я понимаю, потому что они понимают меня как брата и сына...
Они педагоги. Даже совсем молодой Гафар.
В. А. Сухомлинский писал: от того, кто вел ребенка за руку в детские годы, что вошло в его разум и сердце из окружающего мира, в значительной степени зависит, каким человеком станет сегодняшний ребенок.
Первые свои шаги малыш делает с родителями и педагогами. Этой мыслью я поделился с Гафаром, когда мы пришли в школу. Была как раз перемена. Дети — всюду дети. В просторном коридоре шум, гам. И все же я услыхал что-то непривычное моему слуху. Музыка! Звучание гобоя и тара — в сопровождении бубна. В пионерской комнате проигрыватель. Его включают в радиосеть школы на переменах. Дети отдыхают. Отдыхают и учителя. Пока Гафар отлучился в свой класс, я заглянул в биологический кабинет. Там я увидел невысокого человека. Саламов Бальяр — бывший ученик Эйюба Юсифова — задумчиво глядел в окно. Мое вторжение отвлекло учителя от дум. Я хотел было извиниться и уйти, но увидел на стене тар — тринадцатиструнный национальный инструмент.
— Это инструмент ашугов, — объяснил Саламов.
— А зачем вы его тут держите?
— Люблю иногда в перерыв послушать, что он мне скажет... — ответил Бальяр-муалим.
Так разговорились, познакомились.
В пятьдесят втором году он закончил Шекинское педучилище, в 1967 году — Азербайджанский университет, отделение географии и биологии. В школе работает вместе с женой. Сафия-ханум преподает в начальных классах...
Саламов улыбнулся и заговорщицким тоном сообщил, что он еще с тех пор, как был в этой школе старшим пионервожатым, не расстается с таром. Теперь у него есть помощник по организации художественной самодеятельности — Гафар Юсифов. Он играет на гармони...
В это время раздался звонок, и меня пригласили на урок русского языка в восьмой класс.
Высокий худощавый человек не скрывает того, что хочет показать гостю класс. Как выясняется, восьмой класс у него любимый. В него он вложил много терпения и собственных знаний и теперь хочет вознаградить себя за труды. На стенах портреты русских писателей. Изречения о русском языке Владимира Маяковского и Самеда Вургуна.
Широким читательским массам слова пролетарского поэта известны, а вот высказывание азербайджанского классика мне хотелось бы привести полностью. Тем более что оно несколько раз будет звучать на этом уроке: «Наши дети, наша молодежь должны, как свой родной язык, изучать язык великого русского народа, язык Октября, язык Ленина».
— Кто хочет высказать свое отношение к предмету нашего урока? — спрашивает Гасан-муалим.
Поднимает руку девушка с первой парты.
— Прошу, Интизар, — приглашает учитель.
— Русский язык — это средство межнационального общения в нашей стране. Это язык космоса...
Язык космоса. Это, пожалуй, открытие. Я бы сказал, поэтическое открытие.
Но вот уже на этот вопрос отвечает юноша. Его зовут Малик Джабаров:
— Я люблю русский язык за то, что вы, Гасан-муалим, любите его. Вы научили меня говорить и читать на русском. И я сам прочел много книг русских писателей. Я много узнал о русских, о культуре народа и полюбил их...
Учитель смутился. Он, видимо, не ожидал этого признания. Я чувствую, что Гасан-муалим опасается, как бы я не подумал, что ученик из лести все это сказал... Напрасно, учитель Гасан. Я так не подумал и не думаю. Мальчишка так грамотно и чисто говорил по-русски, что ему веришь, веришь его искренности, его благодарности.
Однако Гасан, опасаясь возможных неожиданностей, перешел к новому материалу. Он рассказал биографию Маяковского, разобрал стихотворение «К юношеству». И дал задание написать небольшое сочинение на тему «Моя мечта». Пока ребята работали, Гасан потихоньку представил мне своих учеников. Новруз Мамедов занял второе место на республиканской олимпиаде по русскому языку и литературе. Он редактор стенной газеты, которую выпускает кружок русского языка. Позже мне сказали, что созданный Гасаном Мусаевым кружок — лучший в Шекинском районе. Его опыт изучается и распространяется методкабинетом роно.
Пока восьмиклассники пишут, я узнаю, что девушка с первой парты, с ответа которой начался этот урок, Интизар — внучка Эйюба и Фатьмы Юсифовых.
Но вот сочинения готовы.
Ибрагимова Ягут: «У каждого человека своя мечта. Я хочу быть учительницей русского языка. Это твердо мною решено. Когда я об этом рассказала родителям (они работают в колхозе и тоже учились в школе, где я учусь), они обрадовались. В нашем роду появится первый педагог. Я представляю себе школу, в которой стану работать. Мне хочется, чтобы она была просторной со всеми удобствами, кабинетами, пришкольным участком, спортивным залом, бассейном...»
С гордостью рассказывает Эйюб Гафар оглы:
— Двести наших учеников, выпущенных в послевоенные годы, получили высшее образование и успешно работают в народном хозяйстве, в учреждениях культуры республики и страны. Сегодня выпускники учатся в разных городах нашей Родины: Москве, Ленинграде, Киеве, Львове, Баку, Ташкенте, Караганде, Ставрополе...
И снова урок, теперь азербайджанского языка. Дает его Гафар-муалим. Тема: правописание гласных. Учитель работает легко, с удовольствием, словно читает стихи. Конечно же, Гафар-муалим прирожденный педагог. А вернее будет, потомственный учитель. Он учитель третьего поколения. Я спросил его, в чем, по его мнению, нуждается современная школа, если говорить об обучении и воспитании? Гафар не удивил меня ответом: «Наша школа грешит объяснительным типом обучения. Это дидактика. Надо позволять детям больше самостоятельности. Пусть школа вспомнит свое исконное, но почему-то забытое право учить детей самообразованию...»
Я сказал Гафару, что подобную мысль встречал у Сухомлинского. Гафар не удивился. Пришла очередь удивляться мне. Ведь Сухомлинского до сих пор не перевели на азербайджанский, а Гафар его знает. К сожалению, и у нас, на Украине, наследие этого замечательного педагога все еще слабо изучается в вузах, а его бесценный практический опыт почему-то называют подчас спорным экспериментом.
По-весеннему тихим и теплым вечером мы возвращаемся из школы.
— Салам алейкум, Гафар-муалим! — приветствуют моего спутника и стар и млад.
— Алейкум салам! — с достоинством отвечает молодой учитель.
Я понимаю, что народ почитает в лице Гафара Эйюб оглы весь его учительский род. И вспоминаю незадолго перед этим сказанное Эйюбом Гафар оглы: учитель без авторитета — пустое место; дело в авторитете, деньги пустое в нашем деле; кто гонится за зарплатой — не учитель.
— Ахшамынныз хэйр! («Добрый вечер») — приветствует нас еще кто-то.
Гафар останавливается, уважительно пожимает руку мужчине средних лет. Знакомит нас.
— Рафик Джумай оглы Мамедов, председатель Охудского сельсовета, — представляется тот.
Только с 1981 года Рафик Мамедов в этой должности, а до нее работал в школе. После окончания пединститута учительствовал в соседнем Белоканском районе. Затем вернулся в родной Шекинский. Преподавал историю и обществоведение в Инча-Зунудской средней школе, работал заместителем директора в Охудской средней школе...