3.1. Для нас невозможного мало…
Вероятно, хотя бы часть денег, принадлежавших ордену Храма, влилась в могущественную финансовую империю, созданную в том же столетии олигархами Флорентийской банковской республики. Точнее, даже банковской империи, которую член правления торгово-промышленной компании «Filippo d’Amadeo Peruzzi» Маттео Виллани еще в первой половине XIV в., спустя всего двадцать лет после гибели Жака де Моле на костре, охарактеризовал следующими словами: «Наши компании ныне ведут своими средствами большую часть европейской торговли и питают почти весь мир. Англия, Франция, Италия и многие другие, прежде преуспевавшие государства оказались от нас в безнадежной долговой зависимости, и, поскольку их годовых доходов не хватает даже на выплату процентов по займам, они вынуждены предоставлять нашим торговцам и банкирам все новые и новые привилегии. Наши представители взяли под свою руку сбор налогов, таможни и скупку сырья во многих государствах». Можно не сомневаться в искренности итальянского банкира, именно так дела и обстояли. Наряду с другими компаниями Флорентийской республики, созданными семействами Барди, Аччаюоли и Бонаккорзи, синдикат Перуцци занимался тем, что в наше время назвали бы глобализацией. Флорентинцы подыскали другое определение, более симпатичное, «Золотая сеть». Центром паутины из драгметалла стал Новый рынок во Флоренции, своеобразный Уолл-стрит середины XIV столетия. Именно тут билось финансовое сердце Европы, здесь принимались решения, давать или не давать кредиты, объем которых, как утверждал тот же Виллани, «порой превышал стоимость нескольких королевств». Прохождение платежей гарантировал римский папа, деловой партнер и должник флорентинцев, которым ничего не стоило потребовать от понтифика отлучения от церкви того или иного строптивца.
Каким же образом так называемым жирным простолюдинам (popolo grasso), иными словами, представителям трех буржуазных флорентийских сословий, торгового, промышленного и банкирского, удалось добиться столь впечатляющих результатов? Такого влияния, процветания, etc? Главным образом благодаря трем китам, которых они разглядели, приватизировали и заставили работать на себя: английской шерсти, фламандскому сукну и местным итальянским производствам по пошиву одежды. Тема, как любят выражаться отечественные доморощенные бизнесмены, выглядела так. Флорентийские купцы закупали в Англии дешевое давальческое сырье, овечью шерсть, и везли во Фландрию, где производилось грубое сукно. Затем оно экспортировалось в Италию и, переработанное местными артелями, становилось качественными тканями и модной одеждой, пользовавшимися спросом по всей Европе и далеко за ее пределами. Схема заработала как часы, бизнес оказался столь прибыльным, что новая золотая монета — флорин — стала самой надежной валютой в Европе, а во главе Флорентийской республики очутились «денежные мешки», составившие коллективный орган управления — Приорат.
Как и у тамплиеров, со временем деньги пошли к деньгам, а важнейшей статьей дохода стало ростовщичество. То самое, против которого выступал Иисус Христос, призывая давать взаймы, «ничего не ожидая от этого», а за ним и целые поколения римских пап. Последние, правда, не особенно искренне приноравливались к нуждам текущего момента. Тот же папа Климент V, на пару с Филиппом Красивым похоронивший тамплиеров и в самый разгар суда над ними объявивший взимание процентов преступлением, не брезговал якшаться с флорентинцами, отнюдь. И они не только преспокойно открыли свои резиденции в Авиньоне, прямо у него под носом, но и выкупили право на сбор церковной десятины во множестве регионов. Выплачивали папскую долю авансом, а потом преспокойно доили мирян, снимая маржу по высочайшему позволению папской курии. Таким образом, то, что вменялось в вину тамплиерам, сходило с рук флорентийским ростовщикам.
Дурной пример заразителен. За папой потянулись западноевропейские феодалы, всевозможные герцоги, графы и бароны, всегда остро нуждавшиеся в деньгах вследствие привычки жить на широкую ногу, входившей в противоречие с неспособностью произвести хоть что-то путное, узнаете, друзья, нашу элиту, не правда ли? Словом, флорентинцы получили «зеленый свет» на дорогах, ведущих во все европейские города, где немедленно открылись их банковские филиалы, исключительно для удобства населения. Виллани пишет: «Трудно назвать страну, где не знали бы о флорентийских компаниях, которые благодаря своим весьма разветвленным связям и крупным масштабам организации были готовы ссужать любую валюту почти в любом требуемом количестве». Тем более что ростовщичество сулило сверхприбыли. Еще бы. Если в самой Флоренции максимальная кредитная ставка не превышала 12 % годовых, то в Англии приближалась к полусотне. При слабом залоговом обеспечении ссуду выдавали под сто процентов, и это еще не предел. Причиной эдакого кредитного геноцида историки зовут высокий спрос со стороны феодалов, натуральное хозяйство приносило им жалкие гроши, а жить хотелось красиво. Помните слова Лелика в исполнении Анатолия Папанова: «Чтоб ты жил на одну зарплату».
Примерно к середине XIV в. компании-гиганты, «Барди» и «Перуцци», монополизировали флорентийскую экономику, объединив под одной крышей экспортно-импортные операции, банковское дело и производство. Таким образом, родилась новая могущественная корпорация, сфера ее интересов простиралась на весь христианский мир и за его границы.
3.2. Негоже «лилиям» прясть
Проникновение компаний Барди и Перуцци на английские острова совпало по времени с крушением ордена тамплиеров. Сам понтифик немало способствовал флорентинцам, рекомендовав «хороших ребят» королю Эдуарду II Плантагенету, который еле-еле сводил концы с концами.[126] В те времена английские островитяне иностранцев жаловали примерно так, как много позже в Японии европейцев с американцами. Чужакам возбранялось находиться на территории королевства хоть сколько-нибудь продолжительный срок (не более сорока дней), тем более покупать там недвижимость, будь то огород, шалаш или склад. О приличном поместье и говорить было нечего. Но для флорентинцев сделали исключение. Впрочем, как мы видели выше, и особых репрессий против рыцарей ордена Храма на островах не было.
Еще в 1311 г., в разгар слушаний по делу тамплиеров, флорентийские бизнесмены добились от Эдуарда II первых уступок и уже не дали ему свернуть с накатанного пути. Прошло всего пять лет, не так уж и много, по большому счету, и итальянские предприниматели уже не только торговали в любом уголке королевства «для удовлетворения своих интересов и в целях заботы о делах короля», но и назначали своих представителей на государственные посты, как вам?
Эти вольности дорого обошлись Эдуарду, как только он перестал устраивать деловых партнеров. В 1327 г. король был свергнут, брошен в темницу и убит (по некоторым сведениям, переворот финансировали «Барди» и «Перуцци»). На престол взошел юный и амбициозный Эдуард III,[127] сын королевы Изабеллы и внук французского короля Филиппа Красивого (и сын Вильяма Уоллеса, если, конечно, верить Мелу Гибсону и Софии Марсо). При этом долг британской казны флорентинцам вырос до астрономической по тем временам цифры в полтора миллиона флоринов. По подсчетам современных экономистов, для того чтобы расплатиться с кредиторами, Англии потребовалось бы несколько столетий. Столько времени ей никто не давал.
Что делает человек, когда надо платить, но нечем? Правильно, пускается во все тяжкие, чтобы осознать этот незамысловатый факт, не требуется даже детективы читать. А что делает в подобной ситуации государство? Верно, оно начинает воевать. Ведь война, согласно известному изречению, — продолжение политики другими средствами, ну а за политикой во все времена стояли экономические интересы, иными словами — большие бабки. Вне сомнений, именно с этой точки зрения следует рассматривать экспедицию новоиспеченного короля Эдуарда III во Францию. После того как проклятие гроссмейстера де Моле сбылось, французский королевский престол остался вакантным, поскольку прямая мужская линия Капетингов оборвалась. Английский король вполне резонно решил, что как внук Железного короля Филиппа Красивого, ничем не хуже прочих соискателей короны, напротив, имеет на нее все права.
Его затея, скажем сразу, не привела к добру. Как вы помните, друзья, некогда, в эпоху легендарных длинноволосых королей Меровингов, предполагаемых носителей «священной крови» Иисуса Христа, у франков действовал Салический закон, по которому женщины-наследницы исключались из числа пайщиков. Нынешним феминисткам это, конечно, не понравилось бы, но что поделать, при Меровингах бытовали именно такие порядки, и они неукоснительно соблюдались. Оппоненты Эдуарда III вдохнули в Салический закон предков новую жизнь, чтобы ни дочь Филиппа Красивого Изабелла, ни ее английский сынок Эдуард и помышлять не смели о короне Франции. В результате разразилась кровопролитная война, продлившаяся больше столетия и принесшая неимоверные страдания как французам, так и англичанам.
3.3. И те из вас, что выживут, позавидуют мертвым…
Улицы, площади, церкви усеяны трупами, эта картина настолько ужасна, что при виде этого живые завидуют мертвым. Некогда заселенные места обезлюдели, и эта пустота сама по себе таит в себе страх и отчаяние.
В лето Господне 1349 случился великий мор по всему миру; начался он и от южных, и от северных пределов, а закончился таким разорением, что едва уцелела лишь горстка людей. Города, некогда густо населенные, опустели, и так быстро росла сила мора, что живые не успевали погребать мертвых. Вскоре за моровым смерчем последовал и падеж скотины, а затем стал погибать и урожай. Земля оставалась невозд