8.6. Ты записался в франкмасоны?
Мне кажется, вы придаете слишком много значения масонству во Франции.
Как бы там ни было, но уже к середине XVIII в. практически все влиятельные западноевропейские масонские ложи возглавлялись либо самими монархами, либо их ближайшими родственниками. Среди великих магистров Великой ложи Англии оказались и принц Уэльский (первая половина XVIII столетия) и будущий король Георг II Ганноверский (1683–1760), и его сын Уильям Август, герцог Камберлендский (во второй половине века), короли Георг IV (1762–1830) и Вильгельм IV (1765–1837). Нечто подобное наблюдалось и по всей остальной Европе. В Пруссии верховным руководителем масонов стал воинственный король Фридрих Великий, носивший титул гроссмейстера Великой ложи Трех Глобусов. Его пример оказался заразительным, и в масоны потянулись немецкие князья.
В Германии масонерию возглавил барон Карл Готлиб фон Гунд (1722–1776), организовавший немецких братьев по системе так называемого строгого послушания, предусматривавшей строжайшую дисциплину и безоговорочное подчинение. Патронировал детище барона лично герцог Фердинанд Брауншвейгский, произведенный в 1772 г. в высшую степень посвящения, носившую имя «рыцаря Храма».[314] В 1782 г. «гундовцы» даже провели в Вильгельмсбадене представительный съезд, подразделив всю Европу на масонские провинции.
Достойно удивления положение масонов в дореволюционной Франции, где во второй половине XVIII столетия только ленивый да дурной не стали «братьями» и «сестрами». В 1743 г. пожизненным Великим мастером ложи «Великий Восток Франции» (прилагательных «великий» многовато, но что поделать, раз должность такая) стал принц крови Людовик Бурбон, ему наследовал другой принц крови, герцог Орлеанский. В заместителях герцога числился опять же герцог Монморанси. Скажем прямо, при такой «крыше» масонам просто некого было опасаться, вот они и чувствовали себя как рыбы в воде. Мода пошла такая, в масоны подались священники и литераторы, естествоиспытатели, политики и ученые.
Так, членами основанной в 1769 г. ложи Наук (будущей ложи Девяти Сестер) числились Вольтер и Дидро, Демулен и братья Монгольфье.[315] Да что там говорить, сама королева Мария-Антуанетта[316] выступала добровольным адвокатом масонерии, когда писала сестре в феврале 1771 г.: «Мне кажется, вы придаете слишком много значения масонству во Франции; оно далеко не играло у нас такой роли, как в других странах, благодаря тому, что здесь все к нему принадлежат и таким образом нам известно все, что там происходит. В чем же вы видите опасность? Я понимаю, что можно было бы опасаться распространения масонства, если бы это было тайным политическим сообществом, а ведь это общество существует только для благотворительности и для развлечений; там много едят, пьют, рассуждают, поют, а король говорит, что люди, которые пьют и поют, не могут быть заговорщиками. Также нельзя масонство называть обществом убежденных безбожников, ибо я слышала, там постоянно говорят о Боге, кроме того, там раздают много милостыни, воспитывают детей бедных или умерших членов братства, выдают их дочерей замуж — во всем этом я, право, не вижу ничего дурного. На днях принцесса де Ламбаль была избрана великой мастерицей одной ложи; она мне рассказывала, как там с ней мило обращались, но говорила, что выпито было больше, чем спето; на днях там предполагают дать приданое двум девицам. Правда, мне кажется, что можно бы было делать добро без всяких таких церемоний, но ведь у каждого своя манера веселиться; лишь бы делать добро, а остальное не безразлично ли нам». Мария-Антуанетта прозрела через девять лет.
В ее последнем письме брату, императору Леопольду II,[317] есть такие строки: «Прощайте, дорогой брат, верьте нежности вашей несчастной сестры. Главное, остерегайтесь всякого масонского сообщества. Этим путем все здешние чудовища стремятся во всех странах к достижению одной и той же цели». Впрочем, уже было поздно. Существующее «только для благотворительности и развлечений» масонство отсекло головы и королю, и королеве, и упомянутой в письме новоиспеченной «великой мастерице» госпоже де Ламбаль, причем последней досталось гораздо крепче самой королевы.[318] Да и наследник престола, несовершеннолетний дофин, не зажился на этом свете, скончавшись при весьма зловещих и одновременно загадочных обстоятельствах в тюрьме. Что же до «тайного политического сообщества», в существование которого не верила наивная королева, то оно уже возникло к тому времени. Однако прежде чем мы перейдем к иллюминатам, я вот что хотел бы заметить. И в Британии, и во Франции, и, скажем, в скандинавских странах руководителями влиятельных масонских лож числились члены правящих фамилий.
При этом Франция получила свою кровопролитную революцию, а ее соседка из-за Ла-Манша — нет. Спрашивается, как же так вышло и кто же и кем руководил? Некоторые исследователи уверяют: невидимыми дирижерами процесса выступали иллюминаты.
8.7. Иллюминаты
Масонство есть то, чем все пользуются, а не то, что всем пользуется. И сейчас им, по преимуществу, пользуются для целей нехристианских и антицерковных. Политически европейское масонство есть сейчас направление буржуазного радикализма.
Мне удалось глубоко проникнуть в секреты масонства, я знаю их цели и включу их, когда будет нужно, в статуты одной из наших высших степеней. Тогда у нас будут собственные масонские ложи, и мы будем смотреть на них, как на питомник, а когда потребуется, будем скрываться за ними.
Общество иллюминатов было учреждено 1 мая 1776 г., в первый день после знаменитой Вальпургиевой ночи,[319] традиционно считающейся в Германии праздником колдунов и колдуний, хотя, конечно, дату рождения мы вольны считать совпадением, даже принимая в учет — все у иллюминатов буквально насквозь было пронизано мистикой. А одновременно строжайшей дисциплиной. Отцом-основателем братства стал баварский профессор Адам Вейсгаупт,[320] как и Вольтер с Дидро, воспитывавшийся в детстве иезуитами, и, хотя впоследствии сам римский папа разогнал орден, выучка, смею предположить, осталась. Школа есть школа, согласитесь.
Ну вот, например. Все члены секты получили вымышленные имена-псевдонимы, начиная с самого Вейсгаупта, ставшего Спартаком, и его правой руки, барона фон Книгге,[321] превратившегося в Филона, и далее в таком же духе. Среди иллюминатов оказались и Прометей, и Сулла, Атилла и Аякс, Катон и Магомет. Причем я недаром упомянул выше мистику, которая у иллюминатов переплелась с секретностью. По мысли Вейсгаупта, новое оккультное имя было призвано корректировать сущность посвященного, устанавливая мистические связи с его предыдущим носителем.
Соответствующим был и набор в орден. Руководство намечало будущих членов заранее, тайной вербовке предшествовали долгое наружное наблюдение и дотошная проверка, причем то были только цветочки. Для начала «абитуриента» надолго заточали в подземелье, где морили голодом (проверка на вшивость), затем следовал перекрестный допрос в самых лучших абакумовско-бериевских традициях: скованный по рукам и ногам кандидат находился на свету, члены «экзаменационной комиссии» вопрошали из тени. Если испытуемый получал «зачет», его, естественно, ждала «подписка о неразглашении», предусматривавшая в качестве наказания за словоохотливость — смерть.
Лишь после посвящения и страшной клятвы нового члена секты снабжали псевдонимом, отличительным знаком и паролем. Впрочем, статус послушника вовсе не приближал новичка к тайнам ордена. Зато сам и далее оставался у кураторов как на ладони, в положении участника телешоу «за стеклом». Вел специальный дневник, заполнял многочисленные анкеты и отчеты, служившие чем-то вроде своеобразной ординатуры протяженностью в несколько лет. При этом он по-прежнему практически ничего не знал ни о структуре организации, ни об ее истинных целях и задачах. По крайней мере, знал о них не более какого-нибудь ассасина невысокого уровня посвящения, чтобы, по словам английской исследовательницы Несты Вебстер, проводившей параллели между рекрутами Вейсгаупта и ибн Саббаха, «совместно действовать для достижения целей, известных лишь немногим».[322]
А каковы же были эти цели? Точно нам, конечно, знать — не дано, памятуя слова Бердяева о том, что никакая «тайная организация не поддается изучению до глубины», какая же она в таком случае была бы тайная? Одно можно утверждать с уверенностью: идеология эксиезуита Вейсгаупта была настоящим чемоданом с тройным дном, а то и вообще ящиком легендарной Пандоры.[323] Ну вот, судите сами. Декларируя для профанов самые симпатичные, самые благородные цели вроде все того же усовершенствования человечества путем совершенствования каждого человека по отдельности, Вейсгаупт для начала предполагал «слепо разрушить все с одной-единственной мыслью: как можно больше и как можно скорее».[324] Но к чему подобная информация была, скажем, герцогу Брауншвейгскому или его коллегам по германскому правящему сословию, герцогам Готскому и Саксен-Веймарскому, принцам Гессенскому и Саксен-Готскому или даже Майнцкому курфюрсту, поддержкой которых Вейсгаупт в скором времени заручился? Совершенно ни к чему, согласитесь. Опять же, исследователи истории иллюминатов пишут, будто сильные мира сего (или те, кто только полагал себя сильными, вроде перечисленных выше принцев и герцогов) поплыли в расставленные Вейсгауптом сети после того, как ему удалось подчинить и использовать самые влиятельные масонские ложи Германии. Вероятно, это соответствует действительности, как и то, что сами масоны о его замыслах, естественно, не знали. С какой стати ему было им сообщать, каким именно способом их собираются использовать?