А. Доченька… Гриша… сынок…
Д. Прошу вас, все будет хорошо.
А-ПО
Д. Пожарная охрана.
А. Девушка, я только что с крыши, я лично видел, верхние этажи во Дворце горят, несколько человек на простынях висят.
Д. Товарищ, мы в курсе, принимаются все меры.
А. Тушите скорей, а то народ все крыши облепил, очень волнуется. Тех, кто на простынях, спасите, скажите там.
Д. Пожарные в курсе, спасибо.
А-ПО
А. Пожарная?
Д. Да, слушаю вас.
А. Лоботрясы вы и бездельники! Нагнали уйму пожарных, а Дворец горит!
Д. Гражданин, что вам надо?
А. Я из автомата, мы стоим, смотрим и возмущаемся! Оцепили милицией, машин нагнали… Спят они в своих машинах! Лестниц наставили, а по ним пожарники еле ползают! За что этим бездельникам деньги платят?
Фрагмент из описания пожара
В 19.04 на объект прибыл начальник УПО полковник Кожухов, принявший руководство тушением пожара на себя.
Дополнительно к вызванным силам полковник Кожухов запросил все автомобили газодымозащитной службы (ГДЗС) и автолестницы из близлежащих районов области. В результате принятых мер к 19.30 на пожаре было сосредоточено 46 пожарных автомобилей: 8 автоцистерн, 18 автонасосов, 6 автолестниц, 6 автомобилей ГДЗС и 8 специальных автомобилей.
На тушение пожара было подано 48 стволов.
Три автолестницы работали со стороны фасада здания и три — со стороны двора.
Спасательные работы на пожаре проводились следующими способами: 1. С этажей здания людей выводили и выносили по нейтральной и торцевым внутренним лестницам.
Отыскание людей в помещениях затруднялось тем, что, спасаясь от дыма, многие закрывали двери на ключ и задвижки, просили о помощи из окон и не слышали стука в дверь пожарных. Некоторые, несмотря на просьбы и требования пожарных, категорически отказывались выходить из помещений даже в сопровождении пожарных, ссылаясь на боязнь дыма. Пожарные отдавали им свои противогазы, а отдельных даже выводили силой.
Всего на 19.30 из сильно задымленных и горящих помещений Дворца было спасено по имеющимся путям эвакуации 338 человек.
2. Для спасения людей с верхних этажей применялись автолестницы, которые неоднократно меняли свои боевые порядки в зависимости от складывающейся на пожаре обстановки.
Личный состав 1-й, 3-й, 7-й, 8-й и ряда других ВПЧ для подъема в верхние этажи, недосягаемые для автолестниц, применял штурмовые лестницы и спасательные веревки.
По автолестницам на 19.30 было спасено 83 человека. Следует отметить, что большинство спасенных спускалось по лестницам без страховки спасательными веревками, только в сопровождении пожарных, и никто не сорвался.
При помощи спасательных веревок на 19.30 было спасено 27 человек, причем четверо спасаемых были не спущены на веревках вниз, а наоборот, подняты наверх, на крышу.
3. Для спасения людей пожарными эффективно использовались ручные лестницы-штурмовки. Всего при их помощи на 19.30 было спасено 43 человека. Спасание людей с 7-го, 8-го и 9-го этажей производилось и комбинированным способом, с применением трехколенных и штурмовых лестниц, особенно эффективно — с козырька над главным входом в здание.
ТРАВМАТИЗМ — на 19.30.
1. Боец 6-й ВПЧ Соколов Г. А. при попытке забросить штурмовку с 7-го на 8-й этаж бил сбит оконным переплетом, вылетевшим в результате взрыва, упал на козырек и был доставлен в госпиталь с тяжелыми травмами (смертельный исход).
2. Боец 10-й ВПЧ Трошкин В. В., лейтенант-начальник караула 5-й ВПЧ Кныш С. А., старший сержант 12-й ВПЧ Ковригин О. Н., заместитель командира 1-го отряда ст. лейтенант Луковников П. Г., отдававшие спасаемым свои КИПы, госпитализированы с ожогом легких.
3. Водитель автолестницы 4-й ВПЧ ст. сержант Иванчук Т. Н. ранен в лицо крупным осколком стекла. Остался в строю.
4. Сержант Николаев В. Л. из 2-й ВПЧ при тушении музыкальной студии получил ожоговую травму 2-й степени. Госпитализирован.
5. Начальник караула 2-й ВПЧ лейтенант Гулин госпитализирован с ожогом сетчатки глаз.
Даша Метельская(Рассказывает Ольга)
Только что я прочитала, проглотила книгу Татьяны Цявловской «Рисунки Пушкина», и мне неожиданно захотелось отвлечься от своего и так не очень связного повествования.
Сказать, что я люблю Пушкина, — у для меня такая же нелепость, как сказать, что я люблю дышать. В Ленинграде, когда училась, чуть не каждую неделю ездила на Черную Речку, бродила вокруг места дуэли и про себя ревела белугой. Лучше всех написала Марина Цветаева: «Нас тем выстрелом всех в живот ранили».
Так отвлечься мне захотелось потому, что я вдруг задумалась над словами «невольник чести». Многие думают, что это слова Лермонтова, но Цявловская напоминает, что он только процитировал самого Пушкина из «Кавказского пленника»: «Невольник чести беспощадной…».
Пророчество! Оба они были невольниками чести, и оба погибли в расцвете лет.
И я вспомнила урок литературы в школе, и яростные, со взаимными обвинениями и оскорблениями споры, разгоревшиеся после пылкого выступления одной девочки: «Для мировой культуры было бы замечательно, если бы Пушкин и Лермонтов не были такими рыцарями. Лучше б они закрыли глаза на оскорбление, остались живы и написали много новых книг!»
Больной вопрос русской литературы! А написал бы Достоевский «Братьев Карамазовых» и «Бесов», если бы не пережил ожидания смертной казни и последующей каторги? А написал бы Герцен «Былое и думы», не пройди он через арест и ссылку?
Мне почему-то кажется, что все было бы не лучше, а хуже.
И но только потому, что от судьбы по уйдешь, и не потому, что великие писатели редко бывают благополучными людьми (на памяти — один Гете, и все). Я уверена, что, не будь Пушкин и Лермонтов «невольниками чести беспощадной» и рыцарями без страха и упрека, они, наверное, прожили бы много больше, но они не были бы Пушкиным и Лермонтовым! Осторожные и осмотрительные, готовые закрыть глаза на оскорбления, без бунтарского духа и вечно бушующего огня в их неистовых душах, они не написали бы того, что сделало их гениями, они отодвинули бы от себя не только смерть, но и бессмертие.
Нет уж, лучше пусть все будет, как было, пусть отчаянно храбрые, пусть неистовые, пусть — невольники чести! Спасибо вам, что вы были именно такими, что вы не закрывали глаза и до конца оставались самими собой.
Потерпите «женскую логику» еще немножко, я ведь об этом не случайно, в голове у меня был и остается Большой Пожар.
От природы нам дан инстинкт самосохранения: бойся неизвестности, избегай опасности — и увеличишь свои шансы остаться в живых. Не стану никого осуждать: как в животном мире, так и в человеческом обществе одни особи трусливы, другие храбры, и раз это от природы, то ничего здесь поделать нельзя.
Но я предупреждала, что буду пристрастной.
Я — за невольников чести, за безумство храбрых!
Слово «честь» у нас стало каким-то затертым, оно применяется кстати и некстати, понятие «честь мундира», бывшее когда-то однозначным, ныне часто звучит иронически, оно становится достоянием фельетонистов, а если и не иронически, то куда проще и безопаснее высокопарно призывать бороться за честь коллектива или фабричной марки, чем вступить и бой с хулиганами, издевающимися над женщиной.
Переберите в памяти тех, кто побуждал вас гордиться принадлежностью к роду человеческому, и попытайтесь найти среди них хоть одного, кто жил по принципу «лучше быть пять минут трусом, чем всю жизнь покойником». Не найдете! Вы вспомните древнегреческого царя Леонида и Спартака, Джордано Бруно и Яна Гуса, Роберта Скотта и Георгия Седова, майора Гаврилова из Брестской крепости и обвязавшихся гранатами севастопольских краснофлотцев, бросавшихся под танки.
Для них всех, как для Пушкина и Лермонтова, личная честь была дороже жизни. Став на «пять минут трусом», каждый из них ее бы продлил, но сердец бы они не зажгли.
Настоящий человек от труса отличается обостренным чувством чести — в этом мое убеждение. Будь человек семи пядей во лбу, занимай он любой пост, не помянут его добрым словом, если честь для него — пустой звук.
Честь — это никому не позволить плевать тебе в душу.
Честь — это не бросить товарища в беде, если даже ты сам при этом можешь погибнуть.
Честь — это делать добро не только и благоприятных обстоятельствах, но тогда, когда это опасно.
Честь — это чистая совесть, это не покривить душой, когда судьба твоя висит на волоске.
Знаете, что ответили в блокаду ленинградские пожарные, полумертвые от голода, холода и усталости, когда их опросили, чего бы они хотели за свой беспримерный героизм? В один голос: «Рукава!» Не хлеба, не топлива, не хотя бы нескольких часов сна — рукава, которых так не хватало в блокаду, чтобы тушить пожары. Для меня этот ответ звучит с такой же эпической торжественностью, как «гвардия умирает, но не сдается!».
Это и есть настоящая честь мундира.
Я вообще всегда считаю, что полностью человек раскрывается только тогда, когда между жизнью и смертью нет отчетливо видимой границы. Вы можете знать его всю жизнь — и не познать его, можете видеть считанные минуты — и с огромной ясностью понять его сущность.
Большой Пожар сорвал маски.
Несмотря на свое громкое наименование, народный театр обычно так же отличается от профессионального, как самодеятельный танцевальный кружок от ансамбля Игоря Моисеева. Бывает, конечно, что над народным театром берет шефство крупный завод, и тогда вырастают такое самобытные коллективы, как Ташкентский, Воронежской или в Москве на «Трехгорке», но чаще народный театр — это кучка энтузиастов самых разных специальностей, объединенных преданной любовью к сцене и предоставленных в основном самим себе. Зарплату, и весьма скромную, в таком театре получает лишь главный режиссер, остальных сцена не кормит, а скорее разоряет, потому что и декорация, и костюмы, и всякий реквизит добываются и делаются самими актерами: один притащит и сколотит доски, другой раздобудет дедовские дореволюционные сапоги и бабушкин салоп, третья купит отрез и сядет за швейную машинку, четвертая… Подвижники! Весь день работают у станков и в учреждениях, а после работы через весь город едут в театр — на читки пьес, репетиции, спектакли. Люблю этих одержимых! Побольше бы таких бескорыстно преданных искусству, спорту!