Я прошла к центральному входу и на всякий случай позвонила. Тишина. Со спокойной душой я вернулась к веранде и вновь воспользовалась отмычкой. Замок был простенький и много времени у меня не занял. Теперь в рекордные сроки требовалось определить, есть ли в доме сигнализация или нет? Оказалось, Кондаревский на ней экономил. Довольно странно. Впрочем, может, и не очень, раз он решил продать дом.
Я вошла, огляделась, после чего не спеша прогулялась по этажам. Жалюзи опущены, мебель отсутствует, телефон в холле стоит на полу. Пусто, гулко. Второй и третий этажи в этом смысле ничем не отличались от первого. Но меня больше интересовал подвал: богатые психи с уклоном в маньячество непременно должны тяготеть к подвалам.
Подвал выглядел образцово. Бассейн, прачечная и еще две комнаты, чье назначение осталось для меня загадкой. Слой пыли и два паука у дверных проемов. Надеясь на потайные двери и прочую чушь, я все тщательно осмотрела и даже простучала стены в некоторых местах. Можно было смело мотать отсюда: ничего я здесь не найду, кроме неприятностей.
Я заглянула еще в одну комнату, совершенно пустую. Здесь я присела и долго таращилась на пол. Слоем пыли пол похвастать не мог, то есть она была, но в меньших количествах, чем всюду, и пауки отсутствовали. Такое впечатление, что недавно кто-то потрудился здесь убраться. Вешняков, приди мне в голову рассказать ему об этом, посоветовал бы пить валерьянку, лучше всего ведрами, или направить свои фантазии в другое русло, но чем больше я приглядывалась, тем больше убеждалась в этой мысли. Я обследовала каждый сантиметр пола, но ничегошеньки не нашла, потому что ничего там не было, и лишь ослиное упрямство держало меня здесь как на привязи.
Сообразив, что сидеть здесь я могу очень долго, да только толку от этого ни на грош, я в некоторой печали побрела к двери, благополучно покинула дом, прошла через сад, приоткрыла калитку и осторожно выглянула наружу. Переулок был пуст, что позволило мне не спеша запереть калитку и отправиться восвояси. Моя машина находилась в соседнем переулке, таком же пустынном. Не переулок даже, а узкий проезд между двумя глухими заборами. Тишина такая, что уши закладывает.
Однако вскоре тишину нарушил отчаянный Сашкин лай.
– Чего ты раскричался? – ворчливо спросила я, устраиваясь за рулем, справедливо полагая при этом, что у Сашки есть повод злиться на меня, его терпение сегодня подверглось серьезному испытанию.
Сашка не только не угомонился, он принялся лаять еще отчаяннее. Конечно, я должна была насторожиться, но вместо этого поцеловала его, пожаловалась на жизнь, мол, суешь свой нос куда не просят, а толку от этого все равно нет, и завела мотор. Сашка взвизгнул, а я попросила:
– Заткнись, пожалуйста.
На счастье, я сообразила, что дело нечисто, раньше, чем набрала приличную скорость. Выезжая из переулка, я притормозила, точнее попыталась, и вот тут выяснилось, что с тормозами у нас проблемы.
– Ух ты черт! – буркнула я, косясь на Сашку. Пес заскулил и закрыл глаза, а я призвала себя не впадать в панику.
Дорога впереди была пустынной, и я смогла покинуть переулок, ни в кого не влетев. Я вспомнила навыки вождения, преподанные мне Лялиным, и начала гасить скорость, используя двигатель. Впереди по курсу возникли кусты, роскошные и недавно подстриженные, вот в них я в конце концов благополучно и уперлась, положила дрожащие руки на руль и немного посидела с закрытыми глазами. Без мыслей. Сашка робко тявкнул. Я сказала:
– Бедный мой пес... – И вот тогда ко мне явилась мысль весьма неприятная. Меня только что пытались убить.
Я вышла из машины и огляделась. У противоположного тротуара приткнулся «Фольксваген», но его кабина пуста. Движение здесь не особо оживленное. Кое-кто из проезжающих проявлял интерес к «Феррари» в кустах, но интерес этот был вполне объясним. И все же я чувствовала: за мной наблюдают, должно быть, горько сетуя, что я жива-здорова.
В такой ситуации стоять и глазеть по сторонам не очень разумно, хотя выстрелов я не опасалась. Если затеяли возню с тормозами, вряд ли решатся стрелять.
Для чего-то им понадобилось, чтобы моя кончина выглядела как несчастный случай. Но неудача могла заставить их передумать, и они, наплевав на прежние замыслы, начнут палить.
Я думала «они» и терялась в догадках: кому и где я перешла дорогу, да так, что от меня решили избавиться? Самое обидное: на ум не шло, когда же это я успела?
Я досадливо чертыхнулась, и тут из-за кустов появился упитанный дядя и гневно спросил:
– Это что тут такое? – Перевел дух, ткнул пальцем в кусты и продолжил:
– Вы знаете, сколько это стоит?
В недобрый час возник он в моей жизни, мои руки еще противно дрожали, да и общее состояние было на троечку. В результате я немного поупражнялась в русском языке. Дядька нахмурился и сказал:
– Хулиганка, я сейчас милицию вызову. – И поспешно исчез.
Положительным в этом было то, что он напомнил о милиции. Я позвонила Вешнякову. Тот прибыл в рекордно короткие сроки и, увидев меня сидящей на капоте машины, с облегчением вздохнул.
– Тачке морду поцарапала, а так ничего, – заметил он со вздохом, приглядываясь ко мне.
Часа через три мы сидели в баре, где к нам присоединился Лялин.
– Ну, рассказывай, – хмуро бросил Олег. Я скривилась и пожала плечами. Рассказывать стал Артем. – Да, умение не пропьешь, – выслушав его, заметил Лялин, имея в виду мои водительские таланты, но его шутку не оценили, и он добавил:
– В рубашке родилась. Теперь давай подумаем, кого и где ты умудрилась зацепить.
Думали мы долго, сначала с пивом, а потом и с водкой, но и она не внесла ясности.
– Одно хорошо, – порадовал нас Артем, – убийца скорее всего дилетант. А дилетанта мы найдем, – и добавил под нашими насмешливыми взглядами:
– Если повезет.
Такая самокритичность внушала уважение. Мы еще выпили и разъехались по домам, причем Лялин сопроводил меня до дверей квартиры, а на прощание заявил:
– Придется моим ребятам за тобой присмотреть.
– Не надо.
– Надо. Тебя пасли и, убедившись, что ты проявляешь любопытство к чужой собственности, не торопясь покопались в машине Кто-то приглядывает за тобой, а мы приглядимся к нему.
Лялин чмокнул меня в нос и ушел, а я, устроившись с Сашкой перед телевизором, задумалась. Кто мог решить, что я для него опасна? Конечно, первым на ум приходил Кондаревский, но Артем эту идею отмел сразу, и Лялин, подумав, согласился с ним. Уже не четыре свидетеля, а восемь утверждали, что в ночь убийства проститутки Кондаревский был в ночном клубе. Лялин склонялся к мысли, что я умудрилась увидеть или услышать нечто, представлявшееся опасным для тех, кто спрятал трупы в опоре моста. Жаль, что сама я об этом понятия не имею.
Я отправилась спать, а с утра вновь поехала на Речную. Внутренний голос упорно шептал мне, что, вопреки мнению моих друзей, Кондаревским стоит заняться.
Город в шоке от найденных в опорах трупах, оттого все силы милиции брошены на поиски убийц, а про смерть проститутки все уже забыли, значит, этим мне и стоит заняться.
«Феррари» отогнали в автосервис, и на Речную я прибыла на такси и без Сашки. Господь был явно расположен ко мне в то утро, потому что буквально через несколько минут мое упрямство было вознаграждено. Я позвонила в дом под номером тридцать девять, где мне, как и вчера, не открыли из-за отсутствия хозяев, а потом перешла к тридцать восьмому, где меня и ждал сюрприз. Я давила на кнопку звонка, когда сзади ко мне подошла пышнотелая дама неопределенного возраста с фиолетовыми волосами и сурово спросила:
– Вам чего?
Дама была принята мною за домработницу. Я расплылась в широчайшей улыбке и полезла за удостоверением, но тут она хлопнула в ладоши, поставив вместительную сумку на землю, и радостно возвестила:
– Ольга Сергеевна, я вас не признала.
Я глупо улыбалась, пытаясь сообразить: эта дама меня где-то видела или мы с ней лично знакомы.
– Я Софья Ивановна, мама Люды Гришиной.
Теперь я, конечно, вспомнила ее. Люда Гришина работала на местном радио. По долгу службы мы с ней некогда встречались довольно часто, а потом и подружились. Несколько раз я была у нее на даче, где и познакомилась с ее мамой, которая в настоящий момент стояла передо мной.
– Вы что же, здесь живете? – спросила я, очень в этом сомневаясь, особо обеспеченной Людка вроде не была.
– Да я тут в прислугах, – весело ответила Софья Ивановна. – В домработницах. Заходите, чаю попьем, хозяев нет.
От ее предложения я не отказалась, и через несколько минут мы пили чай на веранде. Вокруг благоухали цветы в огромных горшках, здесь по-прежнему царило лето, и я завистливо вздохнула:
– Красота... – Что и послужило началом нашей беседы на интересующую меня тему.
– Это точно. Садовник у них золотой, Петр Петрович, все лето тут копался, еще две девчонки приходят, дизайнеры. Хозяйка цветы любит.
– А где сейчас хозяева, на работе?
– В отпуск уехали, к дочери в Америку. Она там в университете учится, а я здесь с четырьмя котами. Их кормить надо и выпускать гулять. Вот каждый день и прихожу на полдня.
– Давно вы у них работаете?
– Да уж года полтора. Я раньше у Кондаревских работала, вон дом напротив. Очень мне тамошняя хозяйка нравилась, Людмила Сергеевна, хороший человек, порядочный, сроду ни о ком дурного слова не скажет.
Только болеет очень. С мужем вдвоем живут, а домина сами видите какой, ну и решили продавать. А квартира у них далековато, не очень удобно мне туда ездить. Да и, сказать правду, с супругом ее мы не больно-то ладили. А сама Людмила Сергеевна в последнее время все по больницам да санаториям... Тут еще теперешние хозяева уговаривать стали перейти к ним, я и согласилась.
Вот примерно в тот момент я и почувствовала, что мне повезет. Правда, я еще не знала как, оттого и не лезла с вопросами, боясь спугнуть удачу.
– А знаете, Софья Ивановна, я ведь здесь как раз для того, чтобы поговорить о Кондаревском, – улыбнулась я.