— Это что же за оружие такое? — восхищенно глядя на диковинное ружье, поинтересовался старый охотник.
— Английское, дед, «ремингтон», — не без гордости ответил Филат и закинул ружье за спину. — С такими английские графья с девятнадцатого века на охоту ходят. А теперь вот и мы, питерские, стали… — Филат ухмыльнулся. — Ну, веди, Иван Сусанин!
— Мироновы мы! — оценив шутку, захохотал дедок. — Да и вы на шляхтичей не тянете!
Шли долго. Иван Васильевич нарочно вел гостей путаными тропами, чтобы те, кому если вдруг и захочется пройти по следам маршрут неизвестных охотников, сбились с пути уже метров через пятьсот. Только через час, когда ранние сумерки уже зафиолетились над сумрачным лесом, Иван Васильевич вышел наконец к поляне, на краю которой высился высокий дуб, окруженный стайкой берез.' Из кустов с радостным лаем выкатился рыжий косматый шар и помчался по припорошенной снегом траве к старику.
— Пришли, мил человек, — лукаво глянув на Филата, объявил старик.
Тот недоуменно огляделся по сторонам. Троица в кожанках напряглась.
— Здорово, Филат! — раздался громкий окрик откуда-то сверху.
— Да не там ищете! — победно крякнув, заявил старик. — Вон рядом с дубом — смотровая вышка! Там он, ваш Варяг!
То, что егерь назвал смотровой вышкой, оказалось сбитой из тонких бревнышек клетью, и впрямь похожей на вышки, стоящие по периметру лагерной зоны, но в данном случае предназначенной для двух охотников, устроивших засаду на кабана. Огороженная досками клеть была укреплена на врытом в землю солидном бревне и одной стороной упиралась в могучий ствол дуба.
Филат, придерживая рукой свой «ремингтон», по шаткой стремянке забрался на вышку.
— Здорово, Варяг! — радостно проговорил питерский смотрящий и, обняв старого приятеля, тронул его двустволку. — Ну что, ты и впрямь тут охотником заделался?
— Да, брат, дед мне так много порассказал об этом, что я даже загорелся этим делом… Это кто там с тобой?
— Мои пацаны. Костян Левша, Эдик Шмура и Лиха. Да ты их не знаешь. Все новенькие.
— Надежные? — Варяг с сомнением поглядел на троих Филатовых быков, ожидающих дальнейших распоряжений шефа.
— На все сто. А что?
— Давай потолкуем. Только они пускай по лесу погуляют, им Иван Васильич покажет кабаньи лежбища. А мы пока с тобой о делах потолкуем. Кстати, если повезет, они на нас могут и секача выгнать. Так что привезешь в Питер свежей кабанятины….
Филат передал пацанам наказ Варяга, и три кожаных куртки гуськом отправились в лес, ведомые довольным Иваном Васильевичем, вновь привычно ощутившим себя хозяином савостинского охотхозяйства. Скоро собачий лай растаял в воздухе.
Варяг развязал объемистый рюкзак и стал выставлять на небольшой фанерный столик его содержимое: бутылку мироновской можжевеловой настойки, сальце, черный хлебушек да соленые огурчики.
— Смотрю, ты основательно приготовился к беседе, — улыбнулся Филат.
— Да, разговор, брат, предстоит долгий, может, и затемно не закончим… Так что на этой вышечке мы без сугрева околеем! — серьезно заметил Варяг, разливая по граненым стаканчикам мутноватую жидкость. — Ну, с приездом, Филат!
После того как выпили живительного эликсира, Варяг заговорил:
— Ты знаешь о последних моих московских новостях — о том, как меня чуть не взорвали по дороге из аэропорта в Москву и как я уговорился с одним большим человеком о встрече, да мне не дали ее провести, а потом охоту на меня объявили по всему Подмосковью… Словом, долго рассказывать. Я не случайно тебя спросил, надежные ли твои пацаны. Дело в том, что, кроме тебя и Сержанта, никто про то, что я жив и тут скрываюсь, не знает. Даже Чижевский. Для всех я погиб. Все, нет меня…
Филат, жуя огурец, покачал головой:
— Что-то я не пойму тебя. Зачем этот цирк?
— Затем, что уже давно идет драка за общак. Слишком много обнаружилось охотников до наших бабок, Филат. И сейчас охота перешла в решающую стадию. На кону не только те пять миллиардов баксов, которые я выковырял из багамского офшора, но и… Тут, понимаешь ли, идет драка за место смотрящего. Появились недовольные моей финансовой политикой! — невесело усмехнулся Варяг. — И это главное…
— По-моему, важнее не дать им общак! — возразил Филат, разливая по стаканчикам можжевеловую. — Хорошая вещь — эта твоя настойка. Откуда?
— Иван Васильич, добрая душа, выделил… Ну так вот. Про финансовую политику. Думаю, и тебе неплохо бы узнать про все дела из первых рук.
— Не грех, — кивнул Филат. — А то всякое про тебя говорят. Если бы мы с тобой не познакомились у Михалыча семь лет назад, если бы не побывали в разных переделках… разве что только зону вместе не топтали… я бы и сам стал сомневаться в тебе… Больно все туманно.
— Ну так слушай, брат. Наверху, на самом верху, сейчас пойдет стычка стенка на стенку, потому что впереди серьезные выборы… Кремлевские, конечно, сколотили свои партии, фракции… Но многое зависит от нас, от наших людей в регионах и от тех, кого мы приучили клевать у нас с руки… И кремлевские это тоже понимают. Поэтому по ментуре и спецслужбам дано указание меня уничтожить, чтобы поставить во главе сходняка своего человека, который сможет распилить общак, ну и…
Филат смачно выматерился.
— Так вот почему к нам зачастили люди Кайзера! А я все думаю, что за хрень: приезжают какие-то гонцы из Москвы, со мной встречаться не хотят, все с какими-то шестерками по углам шепчутся… В Мурманске за последнюю неделю уже три тайные делегации побывали с визитом. Непонятно, что им надо?
— А это точно от Кайзера? — переспросил Варяг.
— Абсолютно. От него. А что?
— А то, что… помнишь, на позапрошлой неделе в Москве банда отморозков на особняк Медведя наехала? Шмон там учинили, сторожа убили…
— Ну, слыхал…
— Так я знаю, кто туда пацанов послал и зачем.
— И кто же? — насторожился Филат.
— Максим Кайзер!
— Не может быть! Ему-то с какой надобности в доме у Георгия Иваныча шмонать?
— А он, падла, хотел следы замести. Давние следы… Я, когда меня сход смотрящим избрал, должен был от Георгия Иваныча получить его архив, да тогда не озаботился этим. Но сейчас этот архив у меня. За ним и приходили кайзеровские налетчики. Я там интересную бумаженцию нашел. Про Кайзера. Про Шоту Черноморского. Про Федю Рыбу… Помнишь таких?
— Как не помнить! Одна же шобла была под началом Шоты… Он их многие годы подбивал против тебя войной идти!
— Вот именно. Так теперь выясняется, что и Кайзер, и Шота, и Рыба у гэбэ сидели на коште…
Филат поднес было к губам стаканчик, но при этих словах его рука замерла в воздухе.
— Да брось ты, Варяг!
— Бумага есть, Филат, и не фалылак, а нормальная, — твердо сказал Варяг. — Конечно, надо бы еще уточнить все это, но… Факты, как говорится, налицо. Так вот, если Кайзер узнает или догадается, что гэбэшный компромат на него находится у меня, — он пойдет напролом. Но напролом он пойдет и в другом случае — если убедится в том, что меня нет в живььх. Погиб в автокатастрофе… Теперь понимаешь, зачем я этот цирк, как ты говоришь, устроил?
Филат кивнул и опрокинул стаканчик в глотку, крякнул и заел хрустящим огурцом. С наступлением сумерек еще больше похолодало, от стояния на вышке ноги у обоих стали подстывать, так что «сугрев» пришелся очень кстати.
— Кайзер теперь точно будет форсировать созыв большого схода, — продолжал Варяг, следом за Филатом оприходовав очередной стаканчик. — Потому что если он действительно работал на гэбэ, то его старые хозяева об этом наверняка помнят. И ему напомнят. Если уже не напомнили. Ему, кровь из носу, надо завладеть общаком. Только ни гэбэ, ни Кайзер не знают одного нюанса. Я когда общаковские миллиарды перебросил с Багам в свой банк, я все коды доступа завязал на себя… Раньше ими для безопасности владели порознь мои бухгалтера, и на этом я и погорел: коды доступа стали известны чужим людям, и общак, как ты помнишь, увели… Но теперь такого уже не случится. Все коды и пароли вот здесь. — Варяг приложил руку ко лбу. — Но после той облавы, что на меня устроили в сентябре, я уж засомневался, достаточно ли этого. Знаешь, Филат, все под Богом ходим… В общем, я застраховался на самый крайний случай. Соберет Кайзер сходняк — хрен с ним, пусть собирает, удастся мне на этот сходняк попасть — не знаю, но одно ясно: общак не должен перейти в их грязные лапы. Так что на случай моей смерти — реальной, а не инсценированной, как сейчас, — я предусмотрел душеприказчика…
— И кто же он? — невольно вырвалось у Филата.
— Ты, брат! Не удивляйся. Ты. Эти коды и пароли запечатаны в конвертике, который хранится в депозитарии одной солидной нотариальной конторы за границей. Через полгода после моей смерти, то есть когда факт смерти будет юридически установлен, к тебе, Филат, придет вызов от этого нотариуса, и ты поедешь туда, и там в твоем присутствии и в присутствии моего доверенного человека… Ты в свое время узнаешь, кто он… Так вот, в вашем присутствии этот конверт вскроют, ты сможешь активизировать коды доступа — ну, а дальше сам решишь, как поступить с общаком.
Варяг замолчал и огляделся. Плотные сумерки упали на лес, и с охотничьей вышки уже не были видны даже темные малинники на противоположной стороне поляны.
— И еще. Сержант, конечно, мужик энергичный, и на него я могу положиться во многих вещах. Но пока я тут таюсь и прикидываюсь жмуриком, мне нужен еще надежный помощник, потому как в одиночку Степа с моими заданиями не справится. Требуется надежный человек, но не из московских, потому что за московскими сейчас наверняка плотный пригляд. Сможешь кого-то из своих прислать, но такого, кого я хорошо знаю?
Филат задумался.
— Если хочешь, чтобы тебя покойником считали, лучше, конечно, не из моей бригады. Те трое ребят, с которыми я сюда приехал, даже не в курсах, с кем я тут встречаюсь… Слушай! — воскликнул Филат с воодушевлением. — А помнишь того парня, с которым ты Сашку Шрама пас?
— Гепард? Ну как же, помню: классный парень! С Гепардом меня свел один верный человек… — сразу помрачнел Варяг, вспомнив отца Потапа, отшельника с глухого североуральского хутора, который четыре года назад дал ему приют после побега из лагеря особого режима. — Гепард — как раз то, что нужно. Этот мне будет в масть! Присылай Гепарда — тем более что для него работенку я уже накумекал…