Он хоть и сожалел об утраченной возможности гастролировать по России да корчить из себя Варяга, но понимал, что лучше временно залечь на дно и остаться живым Витей Карповым, чем оказаться мертвым двойником смотрящего по России. Слишком уж рискованной оказалась затея выдавать себя за Владислава Игнатова — и так ходил по лезвию ножа, а в Тольятти вообще чуть не засыпался. Конечно, с блядью той тольяттинской очень некстати вышло, из-за нее, считай, все и рухнуло, но блядь она есть блядь — не он, так другой ее кто-нибудь пришил бы в койке или в ванне, у них, у шлюх, все равно судьбина такая. Правда, сегодня надо будет держать себя в руках, не хватало еще и эту блондиночку круглозадую зарезать. Витек хохотнул вслух от своих мыслей. Шутки шутками, а в ванной там клевая телка моется, и корма в два обхвата, и буфера — обалденные, торчат, как две сахарные головы, ну щас он ей жару-то задаст! «Только без мочилова! — снова усмехнулся Витька, — сегодня обойдемся малой кровью…»
Он сделал большой глоток, лениво потянулся за сигаретами, все еще растягивая рот в довольной ухмылке. Прикурив, Витек довольно зажмурился, подрыгивая мозолистыми ступнями в такт «Привередливым коням». Кучеряво, ох кучеряво все выходило! А майора Шевцова, дубину толстожопую, он так красиво организовал, взял его, мудилу, на перепуг. И своих старых бомбил, с которыми в прошлом месяце ломал фуры на Горьковском шоссе, нашел и снова в подмогу позвал, а те только рады пособить самому «Владиславу Геннадьичу Варягу»!
— Ну что же ты, Владик, спинку не пришел мне потереть? — раздался слащавый голосок у него над ухом.
Он раскрыл правый глаз. В комнату вплыла завернутая в белую махровую простыню Нюшка. Витек снял ее только вчера у «Макдоналдса» на Тверском бульваре, подвалил к девке на скамеечке, слово за слово, завел в закусочную схавать по биг-маку, а потом поволок сюда, на съемную хату в Воротниковском переулке. Нюшка в койке оказалась совсем неумеха, даром что из Кишинева приехала в столицу на заработки, но зато без предрассудков — Витька ее и раком ставил, и в рот брать давал, все она проделывала с готовностью, доставив ему офигенное удовольствие…Он ей тоже не-фигово заплатил, не пожадничал. И она осталась у него еще на денек.
— Ща я тебе другое место потру, красуля! — хохотнул Витек, откидывая одеяло.
Девица, лукаво закатив глаза, подошла к дивану. Она озорно улыбнулась и сбросила простыню на пол, обнажив розоватое, распаренное после душа тело. Витька, уже вконец очнувшийся от дремоты, не спеша облизал ее взглядом: похожие на опрокинутые пузатые коньячные бутылки ляжки, треугольник курчавых черных волос в паху, глубокая лунка пупка. Взгляд уперся в полные груди с коричневыми кругами вокруг сосков. Он шумно втянул воздух и облизнулся по-собачьи.
— Ну, иди сюда, булочка, иди ко мне! — Витек обеими руками обхватил Нюшку за ягодицы и, впившись в упругую шелковистую кожу, притянул к себе, чувствуя нарастающее возбуждение внизу живота.
Девка податливо упала на колени и, выскользнув из-под его рук, перевернулась на спину, призывно раскорячив ноги, так что ее покрытая черными волосками пещера бесстыдно приоткрыла свои влажные недра. Витька глухо зарычал и с невнятным урчанием прыгнул на нее сверху, упал на локти и одним махом, не целясь, вонзился в скользкий вход.
— Ща я тя на шампурчик насажу да поджарю на костерке… На шампурчик, на шампурчик… — приговаривал он, ощущая, как вторгается в липкую горячую траншею его безотказный солдат.
Нюшка закатила глаза и молча лежала с окаменевшим лицом. «Вот сука, — подумал Витька с остервенением, — и ночью, дура, лежала бревном и сейчас… Что она, до меня с глухонемыми, что ли, трахалась… не знает, как баба должна себя в койке вести?»
Волна болезненного наслаждения подступила в пах и хлынула в узкую протоку, вырвалась наружу, захлестнула поясницу, живот, бедра. Витек застонал, заскрежетал зубами, ногтями вцепился в Нюшкины упругие сиськи, стал царапать их, желая причинить молчаливой любовнице боль…
И тут раздалась переливчатая телефонная рулада. От блин! Как же не вовремя! Хорошо хоть, кончить успел… Да только не до самого конца. С сожалением оторвав правую руку от теплой Нюшкиной груди, Витек ухватился за провод, подтянул аппарат к себе.
— Да пускай звонит, попыталась остановить его молдавская жрица любви.
«И то верно», — мелькнула мысль. Потом сразу другая: «А вдруг срочняк какой наклюнулся? Этот телефон знают только мои бойцы, Рыжий и Гусь, да майор Шевцов. Больше некому звонить…»
— Черт! Ни минуты покоя, — недовольно пробурчал он, все-таки сдергивая трубку. — Алле?
— Это я, Вить, — послышался глухой голос Мишки Шевцова. — Нашел для тебя кое-что… Как просил…
— А хрен ли сюда звонишь? — зашипел Витька. — У нас же уговор был — я те сам вызванивать буду!
— Срочное дело, Витя… Джипарь на мази, совсем новенький, — торопливо забубнил гаишник. — Сегодня только зарегистрировали. А завтра утром уйдет!
— Да на хрен мне джипарь… — недовольно буркнул Витька и покосился на голую девку.
— Так это ж не просто «паджеро»… Джип «мерседес»! «Гелендваген»!
— «Гелендваген»? — встрепенулся Хорек. — Это меняет дело… Где?
— Под Москвой. В Переделкино… Адрес есть. Номера уже получает. Сейчас еще стоит у нас на площадке. Поточнее скажу через полчаса…
Витька бросил трубку на рычаг и задумался на секунду. «Мерседесовский» джипарь… «Геленд»… Ингуши должны клюнуть. Меньше чем за восемьдесят штук он его им не отдаст… Завтра же надо рвануть в Переделкино и поглядеть, что там и как. А сегодня надо мужикам свистнуть, пусть готовятся завтра на дело! Витькой овладел бешеный, просто сумасшедший азарт охотника, который после долгих бесплодных поисков напал на след крупной дичи. А тут еще к этому охотничьему азарту примешалась клокочущая в его сильном теле неистраченная похоть. Получился взрывоопасный коктейль… Он повернулся к Нюшке, которая неподвижно лежала на спине, раскинув руки. Витька почувствовал, как вновь шевельнулся его «универсальный солдат». Он хмыкнул — кто ж это так его назвал? Кажись, та самая блядища из Тольятти, Царство ей Небесное… Он мотнул головой, отгоняя неприятные воспоминания, и сосредоточился на приятных ощущениях: его «солдат» наливался кровью, удлинялся, тяжелел. Витька встал над Нюшкой на четвереньки и, подавшись чуть вперед, пальцами чуть приоткрыл ее горячий влажный рот…
Утречком следующего дня Витька, оставив в койке дрыхнущую Нюшку, отправился на Большую Дмитровку в «Дрова» — совсем недавно облюбованный им большой шумный ресторан, где можно было за триста рублей нажраться от пуза на шведском столе. Навалив на большую белую тарелку пять или шесть салатов, блинчики с творогом, японских суши с макрелью, тушеных баклажанов и еще какую-то хрень, Витек присел за столик у окна и приступил к хавке. Когда он покончил с баклажанами и приступил к блинчикам, к его столику подошел высокий рыжеволосый крепыш с грубым, точно вырубленным из куска гранита, лицом. В руках у него был поднос с чашкой кофе и двумя продолговатыми пирогами. Присев' на свободный стул, крепыш жадно вонзился зубами в пирог. Потом они перекинулись несколькими фразами. Когда подошел официант убрать грязную посуду, оба смолкли, отвернувшись в окно. Минуту спустя снова заговорили. Оба старались не смотреть друг на друга и лениво перекидывались словами, едва открывая рот. Со стороны могло показаться, что два незнакомца от скуки болтают о размере порций или особенностях местной кухни.
— А ты че один, Рыжий? — тихо поинтересовался Витек. — Где Гусь?
— Гусь крылья чистит, Владислав Геннадьич, — осклабился Рыжий. — Все путем. Будет там в назначенное время.
— Ну смотри!.. — грозно предупредил Витек. Ему опять, как и раньше, ласкало слух уважительное «Владислав Геннадьич», с которым рыжеволосый амбал исправно к нему обращался. Неужели этот козел и впрямь не догадывается, что Витек просто ломает перед ним и его друганом комедию, что никакой он не смотрящий России, а так, пописать вышел?
Витька подозвал официанта и заказал пива. Его примеру последовал и Рыжий.
— Значит, так, диспозиция у нас такая, — вещал Витька, посасывая ледяное пенное пивко. — Сегодня в обед рвем в Переделкино. В двух тачках. Я сам по себе, а вы с Гусем сами по себе. От «Юго-Западной» едем по Боровскому шоссе, прямиком до поселка. Адрес такой: Третья улица Новые Сады, дом три. Джип «гелендваген», номер эн-пятьсот шестьдесят три МК. Региональная серия 97. Но в поселок не заезжаем. Встанем на шоссе чуть подальше, переоденемся в камуфляж и замрем. Как джипарь выедет из поселка, так мы его и будем брать. На трассе.
— А если сегодня не выедет? — с сомнением брякнул Рыжий.
— Значитца, будем ждать до завтрева, до послезавтрева, до упора! — отрезал Витек. — Да выедет, куды ж он денется! Вчера только такую клевую тачку зарегистрировал — неужели ты думаешь, этому фраеру не захочется тест-драйв устроить?
Но почему до сих пор нет звонка? Шевцов должен был еще вчера отзвонить, сообщить о результатах разговора с Карповым. Неужели накладка? Вдруг этот майор пе-ребздел и уже раздумал выводить тульского бандюгана на этот «гелендваген»? Да нет, вряд ли, майора он взял за живое… Майор не подведет… Надо просто тупо сидеть и ждать.
Урусов с тяжелым вздохом покинул объятия мягкого кресла и, подойдя к окну, оглядел свои землевладения. На участке там и сям в пелене молочного тумана чернели оголившиеся стволы кленов и лип. Выстроенная этим летом шестигранная дощатая беседка с мангалом посередине виднелась темным пятном на фоне ощетинившихся кустов смородины и крыжовника, купающихся в туманной взвеси. Невольно мысли Евгения Николаевича перенеслись в недавнее прошлое, в тот день, когда Варяг со своими мордоворотами втихаря прокрался на территорию дачного участка в Переделкине и нагрянул к нему в спальню… Тогда Варяг перехитрил его. Но теперь-то генерал Урусов свое возьмет — он не просто расквитается с воровским авторитетом. Расставленная им ловушка настолько хитроумна и коварна, что ни одна из его потенциальных жертв, ни сам Варяг, ни его самозваный двойник Виктор Карпов, даже не подозревают о том, какой сюрприз их ожидает.