— Олег, два часа ночи. А мне завтра с Лариской к восьми на работу.
— Ты просто приляг рядышком. Мне страшно одному… Честно.
— Отчего страшно?
— Да все кажется, будто совсем один.
— Что ты! Нам Элька сказала, чтобы с тобой сидели, пока она не придет.
— Лариска тоже здесь?
— Да куда она денется! Тут, дрыхнет, конечно…
Как раз в этот момент зашаркали шаги и появилась Лариса.
— Ничего я не дрыхну. Ты, Лидка, когда слезаешь с кровати, обязательно меня пяткой задеваешь. Тут подрыхнешь…
— Ну и что? Повернулась бы на другой бок и сопела бы дальше во все дырки,
— явно неприязненно произнесла Лида. — Чего пришла?
— Захотела — и пришла. Тебе-то что не спится?
— Олежка стонал, я думала, помочь надо.
— Знаем мы, чем ты ему помогать собралась, — хмыкнула Лариса.
— Девчонки, — сказал Олег, — у вас разговор какой-то чудной. Как будто меня нет и я ничего не слышу. Вы скоро совсем как Элька станете.
— А что Элька? Элька вся в деньгах. Мы получку по три месяца ждем, то пол-«лимона», то триста тыщ, а она за один вечерок больше гребет, — сказала Лариса.
— Чего ж вы с ней не пойдете?
— Мордами не вышли, ноги толстоваты и коротковаты, — хмыкнула Лида. — Да и вообще деревня.
— Пошли спать, — зевнула Лариса, — скоро три часа. А нам в семь вставать надо.
— Иди, — сказала Лида, — а я здесь останусь. Меня Олежка просит рядом полежать. Ему страшно.
— Ладно, — с заметным раздражением произнесла Лариса. — Стереги. Все равно завтра в семь подниму.
И, сердито посапывая, удалилась в соседнюю комнату. Скрипнул диван, улеглась, стало быть. А Лида осторожно, скинув халатик, залезла под одеяло к Олегу.
— Тепленькая… — прошептал тот, ощутив обрубком левой ноги пухлость девичьего бедра сквозь тоненькую шелковую ночнушку. — Даже горяченькая… Знаешь, я ведь никогда с девчонками не спал. Никогда!
— И с Элькой?
— С Элькой тоже. Думали ведь, что поженимся, только целовались. Хотели, чтобы после свадьбы, после венчания, чтобы не просто… А получилось все не так. И уже не переиграешь.
— А теперь тебе хорошо с ней? — полюбопытствовала Лида, теснее придвигаясь к Олегу.
— Приятно… Но это не то. Это ее каприз, прихоть.
— Конечно, она ж немного не в себе. Она чем-то колется иногда.
— Правда?
— Ну, это я наверняка не знаю, — Лида испугалась, что говорит лишнее. — Просто иногда она бывает такая, будто под кайфом.
Олег потянулся к ней култышками рук, Лида порывисто привлекла его к себе, прильнула всем телом, припала к губам. Надолго…
— Сердечко бьется, — прошептал Олег, ощущая, как жаркие волны катятся по телу, заставляя забыть и об увечьях, и о болях душевных. Губы-то не отняли у него! И он торопливо, будто боялся, что отнимут, стал целовать Лицу. В глаза, нос, щеки, уши, шею, плечи…
— Сумасшедшенький… — прикрыв ресничками глаза, прошептала она. — Жадненький…
А Олег пытался подцепить «клешнями» бретельки ночнушки, спустить их с округлых плечиков, добраться до нежных и упругих грудок. Они лежали на боку, и сделать это ему было не так-то просто.
— Подожди, — шепнула Лида, — я сама сниму…
— Не-ет… — прохрипел Олег. — Я сумею!
— Тогда давай сядем, так сподручнее…
Олег уперся одним локтем в подушку, уцепился другой «клешней» за одеяло и со скрипом зубовным сел, опершись спиной на стену. Лида уселась напротив и помогла ему просунуть культи под подол ночной рубашки. Олег потянул его вверх, Лида подняла руки, и шелковая ткань, соскользнув с тела, упала во тьму.
— Какая ты! — пробормотал Олег, прижимая к себе всю эту ласкающую наготу.
— Ага-а… — тихо пропела Лида. Пальцы ее рук проползли за резинку Олеговых трусов. Сперва со спины, потом погрузились ниже. Нежно прикоснулись к бокам, передвинулись к животу… Затем ладошки мягко, сразу с двух сторон, прижались к тому, что крепло и набирало силу с каждой секундой.
— Большой-пребольшой… — шепнула она, целуя Олега в губы и прижимаясь к нему грудками. — С ума сойду… Сладенький мой!
Неожиданно быстрым рывком Лида сдернула с Олега трусы, нагнулась, возбуждающе пощекотав его прической, и стала пробовать на вкус…
— Обалдеть! — пробормотал Олег, осторожно поглаживая обрубками рук ее гибкую спину и дотягиваясь до крупненькой выпуклой попки, на которой были почти незаметны узенькие трусики-треугольники. Концами своих «пальцев» он сумел подцепить их за резинку и спустить с бедер до колен.
— Не чмокай ты так, дура бесстыжая! — донесся из-за стены возмущенный голос Ларисы.
— Хочу и буду! — огрызнулась та. — Чего слушаешь? Заткни уши!
— Психованная! — Лариса в соседней комнате интенсивно заворочалась, диван заскрипел. — Вторая Элька, блин!
Лида выдернула ноги из трусиков и обхватила ими Олега, прижав его лицо к своей груди.
— Зараза! — пробормотала она, разумеется, в адрес Ларисы. — Суется еще…
— Плевать, — прорычал Олег, потираясь щеками о гладкие припотевшие грудки, — на все плевать! Я живой, живой…
Лида жадно провела ему руками по спине, плавно потянула на себя, опускаясь на кровать… Глаза ее уже закрылись, тело горело жаром, губы бормотали что-то полубессвязное, стыдное:
— Иди, иди сюда… На животик ко мне… На сисечки… О-ох! Дай, дай ручками поправлю… Толкни немножечко! Так!
— Ага-а! — восторженно взвыл Олег. — Там! Ух! Ух! Ух! Я сам! Сам могу!
— Сам, сам, родненький! Все сумеешь! Ты сильный!
— Вы хоть бы орали потише! — взбешенно прокричала Лариса из-за стены. — Совсем обесстыжели!
— Завидно?! Завидно?! Завидно?! — уже во весь голос отозвалась Лида в такт ритмичному кроватному скрипу.
— Психи, точно психи! — проворчав это, Лариса на какое-то время примолкла. Должно быть, вслушивалась в возню Олега и Лиды.
Олегу немного мешало отсутствие одного колена, наверно, будь у него в прошлом опыт такой работы, он чувствовал бы больше неудобств, но тут все было в новинку, и он быстро приспособился.
— Ох, Лидусик! — хрипел он сдавленно. — Как же хорошо!
— Да-а… Да-а, миленький… Еще! Еще крепче! Так! Еще! Еще! Быстрее!
— Еще сильнее? Еще?! А так?! А так?!
— Ой! Ой, как здорово! Нажми! Нажми! Нажми-и-и-и!
Лида изо всех сил стиснула Олега руками и ногами, липкая и горячая теплота выплеснулась где-то там, в глубине ее тела, омыла плоть Олега.
— Родненький! Солнышко! Миленький! Олеженька-а! — судорожно гладя Олега по спине, Лида целовала его лицо. У нее даже слезки из глаз катились.
— Чудненькая! — проводя губами по влажной, солоноватой коже ее плеч и шеи, прошептал Олег. — А я не кончил…
— Давай дальше! Люблю тебя! Люблю!
Вновь пошел кроватный скрип, азартный и буйный. Олег как бы позабыл о всех своих увечьях и ранах, о беспомощности и бесполезности.
— Живу, живу, Лидка! Я мужик! — бормотал он в ухо Лиде, чье тело, сотрясаемое его яростными колебаниями, вновь возбуждалось, возгоралось, нетерпеливо ожидая вспышки…
— Ой! Ой, миленький! — лихорадочно, полубредово бормотали ее губы. — Что ж ты со мной делаешь?! А! А! А-а-а-ах!
И опять судороги по телу, жадное, до хруста в костях, объятие, ливень поцелуев в глаза, губы, в плечи…
— Думала, я уже все? — произнес Олег, проводя «клешней» по взмыленным скользким грудкам Лиды. — Нет, киса! Я еще буду! Еще! Еще!
— Обалде-еть… Ты меня до смерти затрахаешь! Бешеный, бешеный! — визжала Лида. — Ой, мамочки! Олежек! Пощади! Замучаешь! Мама-а-а-а!
А он опять не кончил. То ли темперамент был не такой горячий, то ли еще что.
— Не получается! Не получается у меня! — всхлипнул Олег в ярости. — Ты вон уже три раза, а я…
— Да что ты! Что ты, родненький? — утешала Лида, не выпуская его из объятий, и гладила ладошками по спине. — Разве это не получается? Очень даже получается… Я вообще вся — как в меду искупалась… Правда! Только уже устала. Много сладкого сразу кушать нельзя. Не усваивается. Тем более отоспаться надо. Мне и так завтра подглазники замазывать придется. На работу ведь… Олег молчал, обвив ее плечи обрубками рук, не отпускал, но и не делал тех движений, которые могли бы показаться Лиде неприятными. Лида уже жалела, что произнесла так много лишних слов. Ей не хотелось ни самой мучиться, ни Олега мучить. Хорошего понемножку. Но с тем, что было сейчас у нее внутри, было жалко прощаться… Наступила тишина, в которой отчетливо послышались всхлипы из соседней комнаты.
— Лариска плачет, — прошептал Олег.
Тут Лиду внезапно осенило. Еще минуту назад ей и в голову не могло бы такое прийти. Может, и спустя десять минут она уже не смогла бы на такое решиться. Но тут на нее что-то нашло. Лида жарко прошептала в ухо Олегу:
— Хочешь, я тебе Лариску приведу?
— Не знаю… — пробормотал Олег. — Так, запросто?
— Запросто или не запросто, но попробую. Если не дура — придет.
— А ты ревновать не будешь?
— С меня хватит. Ладно, отпусти меня. Смотри, не остынь! Она осторожно перевалила Олега на бок, выскользнула из-под него и, как была, голая, убежала туда, где на раздвинутом диване, обхватив обеими руками подушку и притиснув живот к простыне, всхлипывала Лариса.
— Ты чего, дуреха? — Лида обняла подружку за плечи и прошептала заговорщицки: — Иди к нему. Ждет…
— Возьми, Боже, что нам негоже? — прошипела Лариса.
— Не выступай, а? И не будь дурой… Я тут подремлю. Лариса нерешительно повернулась к ней:
— Расщедрилась… Там осталось хоть что-нибудь?
— Останется, если телиться не будешь. Топай! Та хотела еще что-то вякнуть, но, должно быть, раздумала. Соскочила с дивана и бегом, даже не надев шлепанцев, помчалась в комнату Олега. Халат, ночнушку и трусики она сбросила, еще не забравшись на кровать.
— Ну, дела… — хихикнул Олег, когда она прямо-таки прыгнула в постель. — Во вскипятилась-то!
— Думаешь, так просто ваши ахи-трахи слушать? — зло прошипела Лариса. — Я что, железная? Всю крутит изнутри…
— Бедненькая… — Олег погладил ее культяпкой по груди и животику. — Приласкать тебя надо, говоришь?