Антон Карлович чуть ли не презрительно на него покосился.
— Это координаты для меня, без моих пояснений никто ничего не найдет. Ни в каких архивах, ни в каких спецуранах не осталось концов. Железную дорогу, что вели с севера, и ту разобрали.
Владислав Владимирович подтянул к себе ладонь, застывшую на полированной поверхности, нажим был так силен, что послышался тихий писк, как–будто удавили кого–то мелкого и испуганного.
— Понимаю, вы пришли торговаться.
— Именно так. И лучше вам принять мое предложение. Принять быстро, потому силой у меня ничего не вытащить, какие бы вы методы не применяли.
— Хорошее же у вас мнение о нашей организации.
Старик осклабил железную пасть.
— У меня нет никакого мнения о вашей организации. Я даже не хочу знать, кто вы такие. Мне нужно получить от вас…
— Деньги.
— Не только. Мой внук, он тяжело болен, операция дорогая. Но все усложняется тем, что он еще и сбежал. С сектантами. В эти, примерно, места, — указательный палец постучал в центр ветхой карты. — Сейчас все почему–то бегут на Урал.
— Хозяйка Медной горы?
— Вы тоже слышали? Это хорошо, меньше объяснять. Я догадываюсь где он. Может быть, у Хозяйки, может быть в «Замке уродов». У меня просто нет сил его вернуть. Им он верит, а мне нет.
— Почему вы решили обратиться к нам?
— Объяснение. Очень умно составленное объявление по телевизору. Я позвонил, этот молодой человек со мной побеседовал. Мы сразу поняли друг друга.
Владислав Владимирович откинулся в кресле.
— А почему вы решили, что вы нам нужны.
Антон Карлович улыбнулся.
— А ведь нужен. Нужен, я же вижу!
В этот момент открылась дверь и в проеме появилась секретарша. Дело в том, что в кабинете не было никакой электроники, считалось, что это дополнительная гарантия от прослушивания. Входя в кабинет начальника подчиненные сдавали не только оружие, но и телефоны, пейджеры, мэджеры и прочую мобильную шелуху.
— Колпаков, — сказал Владислав Владимирович и взглядом отправил его в прихожую к телефону. Всем понравился ход хозяина Он как бы отодвигал рыжеволосого удачника от его находки, делал эксклюзивность его успеха менее отчетливой. В отсутствие Колпакова могут прозвучать слова, которые вообще уберут его на границы игры. Понимая это, начальник отдела информации опрометью бросился вон из кабинета, чтобы максимально сократить свое отсутствие. Это ему удалось. Никто и рта не успел раскрыть, а рыжий (точнее сказать красный) уже вбегал обратно. Все, даже ископаемый инженер, обернулись к нему. Видно было, что Колпакову хочется вымолвить некое слово, но он не в силах это сделать.
Владислав Владимирович поднялся во весь свой гигантский рост, это помогло. Колпаков выдохнул.
— Обвал!
12
В распахнутые ворота краснокаменной дачи на огромной скорости въехали два удлиненных мерседеса и два БМВ. Из мерседесов, подозрительно оглядываясь, выбрались охранники в черных до глаз масках и вязаных шапочках. Они держали наготове разнообразное огнестрельное оружие. Из БВМ во все стороны градом посыпались парни в камуфляже и тоже в масках.
Когда смолкли двигатели, стали слышны стоны и вопли, доносившиеся изнутри здания. Владислав Владимирович тоже был в маске, узнать его можно было только по характерной фигуре. Он сложил невооруженные руки за спиной и медленно зашагал по асфальтовой тропинке, разрезавшей густой газон, к зданию. Люди в камуфляже бегали бесшумно среди берез и кремлевских елок, то и дело замирая и изготавливаясь к стрельбе.
Хлопнула стеклянная зарешеченная дверь и на пороге дачи появился крупный подполковник в милицейской форме без кителя и фуражки, на обтянутом форменной рубашкой брюхе испуганно расстегнута пуговица.
В глазах дурь полного непонимания.
— Вы то есть кто? — спросил он.
Владислав Владимирович не снимая маски показал ему удостоверение. Подполковник покашлял.
— Что еще?
— Без наличия фотографии, удостоверение…
— Вы что, дурак, — рявкнул Колпаков из–за плеча начальника, — какая тут может быть фотография!
Милиционер уже понял, что неправ, ведь его предупредили, что приедут какие–то особые люди. Они имеют право расхаживать здесь (и где угодно) в каком угодно виде. Ему хотелось объясниться уже лишь по поводу словесной путаницы с фотографией. Он начал лопотать.
— Виноват, наоборот. Я только хотел сказать…
Колпаков взял его за галстук.
— Сейчас я тебе объясню…
Владислав Владимирович остановил его. Он уже давным давно не ощущал удовлетворения, напуская мороз на провинциальных подполковников.
— Рассказывайте, что у вас тут произошло!
— Стрельбы, товарищ…
— А так, стрельба.
— Мне позвонили, что на даче «Лесной источник» палят из всех видов стрелкового оружия.
— Кто?
— Капитан ГАИ Островой. Сам он сюда сунуться не посмел. Я тут же набрал область, генералу так и так, чтобы на мне не висело если что, потому что на дачу эту нас соваться запрещено. Он команду — бери людей и дуй.
— У меня к вам вопрос, приехав сюда, вы не обнаружили здесь толстяка?
Глаза подполковника занедоумевали.
— Толстяка? — он явно ждал каких–то других вопросов.
— Да, очень толстого человека, килограммов за двести.
— За двести? Нет такого не было. И меньше не было.
— Тогда идемте в дом.
Семеня рядом с длинным гостем подполковник продолжал докладывать.
— Я еще скорую прихватил. Подумал, если стреляют, всякое может быть. Угадал, ох, как я угадал. Сейчас помощь оказывают.
Взявшись за ручку двери, Владислав Владимирович спросил:
— а Этот ваш гаишник?
— Островой, капитан.
— Он не сказал, сколько продолжалась стрельба? По времени.
— По времени не сказал. Стрельба и стрельба.
— То есть не один–два выстрела?
— Нет, не один–два. Стрельба.
— А по характеру?
— Трус и дурак, — подчиняясь непонятному чувству, сказал полную правду подполковник — и обдирала. Его у нас не любят. Дерет последнее.
— С проезжающих?
— Да, с водителей, — кивнул подполковник неуверенный, что отвечает правильно.
— Я имел в виду характер стрельбы. На что это было похоже? Пьяный салют, пацаны патронов в костер набросали, или перестрелка, бой?
— Судя по его словам, похоже было скорей на бой.
Подполковник был рад, что хоть чем–то оказался полезен.
Владислав Владимирович вошел внутрь, стоны стали слышнее. В глубине широкого коридора была видна наполовину распахнутая дверь. Одна створка оскалилась огромным стеклянным зубом. За расстрелянной дверью сидели на корточках люди в белых халатах.
Не снимая маски, Владислав Владимирович последовал туда. Молодой врач, завидев удивительную фигуру, шепнул что–то своей напарнице, медсестре. Та искала иглой вену в руке лежащего мужчины.
— Вы кто такой? — спросила она у вошедшего, желая показать, что находясь при исполнении эскулапских обязанностей, ничего не боится и никому не станет оказывать знаков уважения. — Антонина Борисовна, — строго, но трусливо скомандовал подполковник, — прошу отвечать на все, без исключения, вопросы.
Медсестра только выматерилась и замерла — поймала вену. Отвечать стал молоденький.
— Реактивное состояние, труднопреодолимый генезис. В общем, психически сейчас невменяем.
— А тот в углу? — Колпаков показал на второе безжизненное тело.
— Инсульт средней тяжести. На наш взгляд, жить будет, но инвалид.
— Где остальные?
— Пойдемте.
Вдруг раздался выстрел почти прямо под окнами. Вопль, вспышка матершины.
Владислав Владимирович и Колпаков поправили свои маски и встали так, чтобы их нельзя было увидеть снаружи. Подполковник развел руками, доктор побледнел.
— Пошлите узнать, кто там? — спокойным голосом велел Владислав Владимирович. Один из сержантов, бродивших за подполковником, убежал, лапая кобуру, за ним последовали двое ребят в камуфляже.
— Мы пока не будем покидать помещение, — мягко сказал юному врачу Владислав Владимирович. Даже сквозь маску почувствовалась успокаивающая, авторитетная улыбка. Врач пожал плечами, прыщи у него на лбу вспыхнули. Чтобы хоть частично выйти из того бредового состояния, в котором он себя ощущал, спросил:
— Ну что там, Антонина Борисовна?
— Что, что?! — прорычала она, — десять кубиков, этого должно хватить для бешеного слона, а тут едва держит.
— У нас с собою почти никаких лекарств, сами понимаете, — извиняясь за тон помощницы, сказал прыщавый доктор.
— Лекарствами поможем, — пообещал Владислав Владимирович.
Первым прибежал сержантик. Глаза круглые, размазывая слюни и чуть подвывая, сообщил.
— Убили. В ногу пока. С вот такой башкой (он показал какой). Вся голова висит, как будто виноград пророс. Губа до пупа и вся в пятнах.
— Белая проказа, — сказала медсестра, кряхтя и поднимаясь с колен. Прибежавший человек в камуфляже прошептал что–то на ухо длинному начальнику. Тот перевел вслух.
— Да, белая проказа.
— В наших местах она никогда не встречается, — в форме претензии к Владиславу Владимировичу и всему его ведомству, заявила Антонина Борисовна и мужиковато закурила. Была она толстоброва, носила с гордостью волосатую бородавку на правой щеке и в гробу, судя по всему, видала всякое, даже московское начальство. Не скрывала, что ее тошнит от этих глупых черных масок.
— Что вы там опять взорвали господа научные?! Сами небось фольги в плавки насовали, а мы тут дохни!
— Антонина Борисовна! — сбился на фальцет подполковник, жмурясь от страха. И правильно сделал, потому что Владислав Владимирович молча расстегнул молнию своих черных брюк и предъявил на общее, а особенно лихой медсестре, обозрение свой абсолютно никакими приспособлениями не защищенный и гармонично устроенный половой орган.
Бывалая медичка взгляда не отвела и в своих отрицательных убеждениях не поколебалась.
— Оставьте эти штуки для американских сериалов. Уберите! Уберите, а то я пепел на него стряхну.