– Мне доложили. Но ты же на месте. Я тебе доверяю.
– Не всегда доверяешь. Почему ты меня на встречу с американцами не пригласил?
– Мы немного вместе оттянулись и никаких серьезных вопросов не решали. Я знаю, что ты не любишь праздно проводить время, и не стал тебя отрывать.
– Как мило с твоей стороны. Спасибо за заботу…
– Пожалуйста.
Закончив разговор, она вызвала секретаршу.
– Да, Юля. Я вас слушаю.
– Надя, набери Михайло Андреевичу, пусть соберет совет министров сегодня на шесть вечера, и спикера Рады пригласит. И попробуй соединить меня с кем-нибудь из грузинского правительства. Не все же они улетели в Америку.
Через минуту на столе Тимошенко звякнул телефон. Она сняла трубку.
– С вами говорит премьер-министр Украины. Кто на проводе?
– На проводе Георгий Хаиндрава.
– Здравствуйте, Георгий Леванович. Вы, кажется, ушли в отставку?
– Здравствуйте, Юлия Владимировна. Президент попросил меня в его отсутствие возглавить комитет по эвакуации и исполнять его обязанности, и я вышел на работу.
– А кто кроме вас из членов правительства остался в Тбилиси?
– Из кабинета министров двое, я и министр обороны. Но в Тбилиси его сейчас нет. Он на фронте.
– Что у вас происходит?
– Поти, Батуми и часть западной Грузии уже занята Аль-Каидой. Эти звери взрывают наши храмы и отрезают мирным жителям головы. В республике паника.
– Что делает армия?
– У нас нет возможности остановить агрессора. Их около миллиона, и они прекрасно вооружены. Отдельные участки, давая возможность населению покинуть свои дома. Наши части удерживают. К вам уже плывет большое количество судов с беженцами. Очень прошу, примите их по возможности без бюрократических проволочек. Многие без документов. Люди не успели их взять.
– Не беспокойтесь, сделаю все возможное.
– Спасибо. Надеюсь, что наш президент сумеет уговорить Белый дом направить в Грузию войска.
– Я тоже на это надеюсь. А вы не пытались говорить с Москвой?
– Президент России мне сам позвонил и предложил помощь.
– Так воспользуйтесь его предложением.
– Я связался с нашим президентом. Ответа из Вашингтона пока не получил, а самостоятельно, по статусу, не волен принять такое решение.
– Чем я в силах помочь, кроме приема беженцев? Вы же понимаете, что вступать в войну с Аль-Каидой мы сейчас не готовы.
– Это я понимаю. Если бы вы подняли истребительную авиацию хотя бы для психологической поддержки тех, кто в море, я был бы вам благодарен. Опасаюсь, что штурмовики агрессора попытаются утопить суда беженцев.
– Постараюсь, Георгий Леванович. Вы сами не подвергайте себя опасности.
– Я уйду из Тбилиси последним. Всего хорошего, Юлия Владимировна.
Положив трубку, Тимошенко на минуту задумалась и связалась напрямую с Кремлем. Басовитый говорок русского президента она узнала сразу.
– Здравствуйте, Юлия Владимировна. Вы по поводу Грузии?
– Как вы догадались?
– Не надо отказывать руководителю ста пятидесятимиллионного государства в элементарной сообразительности.
– Извините, господин президент, я не хотела вас обидеть. В Черном море суда с беженцами из Грузии. Хвиндрава опасается бомбежек Аль-Каиды.
– Я говорил с Георгием Хаиндрава и в курсе вопроса. Наша авиация уже в воздухе.
– Спасибо, господин президент. Как хорошо, если бы мы всегда понимали друг друга с полуслова.
– Это зависит от вас. Женщина по этикету протягивает руку первой.
– Считайте, что я уже протянула.
– Буду рад в любое время видеть вас в Кремле. Обстановка в мире требует незамедлительных консультаций.
– Благодарю за приглашение. Уверена, скоро им воспользуюсь. – Положив трубку, Тимошенко поняла, что ей жарко. Она сняла пальто и повесила в шкаф. Не успела вернуться в кресло, вошла секретарша:
– Юля, Натан Маркович в приемной.
– Пригласи и больше никого не пускай. – Секретарша кивнула, но осталась на пороге.
– Что-нибудь еще?
– Юлечка, что же теперь будет?
– Ты о чем, Надюша?
– О грузинских беженцах. Говорят, их десятки тысяч. И всех надо накормить и устроить. А сейчас зима.
– Ну и что?
– Это же огромные средства!
– Я уже посчитала. На первую неделю понадобится около шестидесяти миллионов долларов.
– Где же вы их возьмете?
– Надя, ты забыла, я же богатая женщина…
– Вы дадите свои?
– Пока не знаю. Но не умирать же людям с голоду… Все, зови генерала.
Руководитель СБУ и внешней разведки, генерал Натан Маркович Лазовой скорее напоминал артиста кино, нежели разведчика. Костюм на нем сидел, словно на манекенщике, щеки были идеально выбриты. Он вошел, и вместе с ним в кабинет проник аромат дорого мужского парфюма.
– Присаживайся, генерал. Ты как всегда, словно с обложки журнала.
– Но тебе, Юля, я все равно не нравлюсь. Сколько раз приглашал поужинать, а ты всегда занята…
– Хватит трепаться. Что ты знаешь о Георгии Хаиндрава? По-моему, сегодня это единственный политик Грузии, который не струсил.
– Что ты хочешь о нем узнать?
– Когда я, после победы нашей революции, посетила Грузию, у нас состоялось несколько встреч. Он произвел на меня приятное впечатление. Но, познакомиться поближе, не удалось. Расскажи о нем коротко.
– По образованию кинооператор. При президенте Гамсахурдиа за критику режима сел в тюрьму. Когда Гамсахурдиа бежал, его освободили и вынесли из тюрьмы на руках. С тех пор он в политике. Но, пожалуй, стоит добавить, что его отец Леван Хаиндрава неплохой писатель, репатриант из Шанхая. В семье Георгия с детства говорили по-грузински, по-русски, по-английски и по-французски. Георгий Хаиндрава образованный человек.
– Какой он политической ориентации?
– Семья Хаиндрава боролось за целостность Грузии и не может простить России Сухуми. Если коротко, то все.
Тимошенко улыбнулась:
– Теперь мне кое-что ясно. Что будем делать с беженцами?
– Это сейчас не главная проблема. – Улыбнулся в ответ разведчик: – Есть покруче. – И улыбка с его лица тут же исчезла.
– Можно без загадок?
– Можно. – Натан Ефимович открыл кейс, достал чистый лист бумаги и взял ручку, которую Тимошенко пользовала для калькулятора. Положив лист перед премьер-министром, быстро написал на нем несколько строк ровным каллиграфическим почерком: – Вот читай.
Юлия Владимировна просмотрела текст, затем поднесла листок к глазам и перечитала еще раз. Прерывающимся от волнения голосом спросила:
– Натан, это точные сведения?
Лазовой кивнул, прижал палец к губам и показал на потолок и стены:
– Если хочешь поговорить на эту тему, давай прогуляемся.
– Господи, кроме твоего ведомства, кто тут может установить прослушку?!
Разведчик молча приписал одно слово, подождал пока премьер-министр прочитает, скомкал листок и засунул в карман своего шикарного пиджака:
– Наши союзники тоже любят быть в курсе…
Она моментально справилась с собой:
– Хорошо, я сейчас вылетаю в Одессу, проводи меня в аэропорт. – Поднялась и подошла к шкафу. Лазовой помог ей надеть пальто и распахнул дверь в приемную.
По дороге оба молчали. Мерседес премьер-министра с машинами сопровождения подрулил прямо к трапу.
Выйдя из лимузина, она взяла Лозового под руку, и они совершили вокруг самолета неспешную прогулку. Со стороны могло показаться, что парочка голубков обсуждает предстоящую вечеринку. Но красивая женщина говорила с красивым мужчиной об атомной бомбе.
Москва. Квартира Василия Дмитриевича Клименко на Остоженке.
16 ноября 2010 года.
Галя протерла коридор и нерешительно остановилась на пороге кабинета. Дверь в него оставалась открытой, и она видела, что Василий Дмитриевич, накрывшись пледом, неподвижно сидит за своим письменным столом. Перед ним на столешнице, заваленной папками и текстами, пепельница, а в ней дымящаяся сигарета. Казалось, что ученый напряженно работает, вглядываясь в монитор. Но старик смотрел поверх экрана невидящим взглядом. Он теперь часто пребывал в состоянии прострации, не замечая времени.
Галя кашлянула. Клименко вздрогнул и обернулся:
– Ты что-то сказала, девочка? Прости, задумался.
– Ничего страшного. Я квартиру убрала. Остался только ваш кабинет. Но не хочу вам мешать. Вы же работаете?
– Сам не знаю, что я делаю. Стараюсь отвлечься своими трудами, а мысли только о нем. На старости лет потерять единственного сына! Неужели я заслужил такой конец?
– Не говорите о конце. – Галя подошла к старику и затушила сигарету: – Вам еще долго жить, и надо взять себя в руки. И зачем вы курите? Вы же раньше не курили…
– Не знаю. Нашел сигареты Игоря. Он всегда оставлял у меня заначку.
– С вашей простудой вам курить вредно, – Галя взяла пепельницу и понесла в кухню. Выбросив окурок, сполоснула ее и вернулась в кабинет:
– Не курите больше.
– Хорошо, не буду. А ты посиди со мной. От тебя исходит что-то хорошее. Мне легче, когда ты рядом.
Галя присела на диванчик:
– Расскажите мне, над чем вы сейчас работаете?
– Долго рассказывать…
– А я никуда не спешу. Темы в Москве нет, и мне тоже грустно.
– Знаешь, девочка, многие думают, что я копаюсь в никому не нужном прахе истории. Моя работа посвящена украинскому национализму времен Степана Бандеры, и ему самому. Но как ни странно, эта тема сегодня актуальна как никогда…
– Это тот самый Бандера, что воевал с большевиками? Я что-то слышала. Кажется, он организовал нечто вроде движения «лесных братье» в Прибалтике?
Василий Дмитриевич грустно усмехнулся:
– Ничего удивительного. В России так многие думают. Но движение Бандеры и его соратников куда серьезнее. Это была крепкая военизированная организация. В ней существовал железный порядок. Называлась эта организация ОУН – Организация Украинских Националистов. Потом на ее базе была создана УПА – Украинская Повстанческая Армия. Каждая деревня становилась боеспособной единицей УПА. Бандеровцы воспитывали своих последователей с детства. Дети служили у них в разведке и были связными. Из них росли жестокие, преданные делу фанатики. Они без жалости добивали раненых красноармейцев, а работников НКВД предавали страшной, мучительной смерти.