Клименко тогда ответил заказчику: «Не знаю, что получится. Я и газету тогда бросил, потому что надоело заниматься «чернухой». И от политики давно отстал».
Заказчик зло хохотнул: «Политика это деньги. Ею занимаются воры, проститутки, аферисты, иногда фанатики. Публика как раз для беллетриста». Игорь помнил, что его это заявление покоробило, и возразил: «Простите, но я не считаю нашего президента ни вором, ни аферистом, а уж тем более проституткой. Он может мне нравиться или нет, это другое дело, но уважения он заслуживает хотя бы как военный летчик. Он своей жизнью рисковал».
«У вас президент кадровый вояка, а вовсе не политик. Его назначили, он исполняет. Может быть, москалям в случае с ним повезло. Москву пока не бомбят. Но давай ближе к делу».
При первом разговоре Клименко подметил – заказчик тип неглупый, но законченный циник. Это был красивый мужик, моложе полтинника, но значительно старше сорока. Клименко дал бы ему лет сорок семь. Виски у него начинали седеть, но морщин почти не намечалось, и глаза из-под светлых бровей смотрели на мир молодо и нагло. Говорил по-русски он совершенно чисто. И даже буква «г» звучала в его устах по-московски, а вовсе не по-хохляцки. Хохлы «г» произносят по-особенному.
После согласия литератора взяться за работу заказчик вынул конверт, раскрыл его и, показав пачку долларов, протянул ему: «Возьми аванс. Сделаешь работу, тут же полностью рассчитаюсь. И не забудь о сроках – в мае у нас выборы президента».
Материалов Клименко собрал достаточно, но садиться писать не собирался. После встречи в Киеве с Сергеем Павловичем Снегирем у него созрел план совершенно другого репортажа, но заказчику это бы не понравилось.
Застарелого табачный дух смешался с морозным сквозняком улицы. Он выбросил окурок, закрыл балконную дверь и, наконец, снял пальто. Рабочий стол, заваленный бумагами, никто не трогал с его отъезда. Игорь прошелся по квартире. В спальне полный порядок. Только женский халат на спинке кровати. «Галку недавно приводил», – подумал он о друге, которому оставил ключ. Тимофей после ранения получил в газете отпуск и мог наслаждаться встречами со своей возлюбленной. Отношения с женой у него давно перешли из лирических в родственные. Они дружили, но каждый жил своей жизнью. Тимофей встретил Галю.
«Везде убралась, а в кабинет не входила. Знает, что не люблю». На кухне тоже все прибрано, даже посуда, которую он так и не вымыл, теперь сияла чистотой в шкафу.
«Решится на второй брак, получит в хозяйки чистюлю», – усмехнулся Игорь, достал кофе, насыпал в кофейник, залил водой и, поставив на плиту, вернулся в кабинет. Долго смотрел в окно. «Вот у Тимофея с Галей любовь. Им хорошо, а я всегда один». Встретится ему девушка, понравится, он месяц-другой проводит с ней в охотку, а потом начинает скучать. Все молодые женщины через определенное время хотят замуж. Даже если они не высказываются вслух, об этом говорят их глаза, вздохи, рассказы о детях и счастье отцовства. А Клименко терпеть не может детей. Они его утомляют. К тому же он холостяк. Художнику обременять себя семьей опасно. Да и скучно это до чертиков. Вместо любимой женщины через полгода рядом с тобой привычная вещь.
Игорь уселся в кресло и посмотрел на календарь. Он оставался открытым на странице «10 октября 2010 года». Вырвал тридцать страниц, бросил в корзину и взял телефон. Надо было сообщить другу о своем возвращении. А то прилетят голубки, а гнездышко уже с птичкой. Но вместо этого позвонил заказчику.
– Здравствуйте, Иван Иванович, Клименко беспокоит. Извините, но я решил от работы отказаться. Можете забрать аванс. Ваших денег я не тратил. – Положив трубку, открыл ящик и, запустив руку в его дальний конец, достал конверт с долларами. Бросил его на стол и разложил газеты, что скопились в ящике. Из кухни запахло горелым. Он вспомнил о кофейнике и бросился туда. Кофе выкипел и залил плиту. «Вся Галина работа насмарку». Выругался, вернулся в кабинет и уткнулся в газету. За месяц, что его не было, многое изменилось. Армии «Аль-Каиды» уже стояли на границах России. Американцы доигрались. Они подготовили переворот в Узбекистане, назвав его «Розовым туманом». Но толпы на улицах вскоре сожгли розовые флаги и подняли зеленые. Да и цвет толпы тут же изменился. Из пестрой и разноцветной клумбы она превратилась в черный саван. Тут же активисты движения «Новый Восток» начали раздавать автоматы. Из манифестантов вербовались боевые отряды. Диг Хан итак собрал под свои знамена десятимиллионную армию, теперь в нее влились и узбеки.
«Интересно, сколько времени наш президент сможет удерживать нейтралитет?» – подумал Клименко и услышал звонок в дверь.
«Так и не позвонил другу. Сейчас будут неловко топтаться в прихожей. Пришли потрахаться, а тут я»… Он подошел к входной двери и, не спрашивая, распахнул ее. На пороге стоял заказчик, рядом с ним два молодых парня в длинных красных пальто. Яркие мужские наряды вошли в моду с осени 2009 года.
– Так скоро? – Удивился Игорь.
– Да, раз вы отказываетесь, должен незамедлительно вернуть деньги. Я плачу не из своего кармана. Вот и кассиров привел.
– Пожалуйста, проходите.
Гости, не раздеваясь, прошли за ним в кабинет. Клименко взял со стола конверт и протянул заказчику. Тот кивнул на кассира:
– Это ему.
Игорь Васильевич протянул конверт молодому человеку и увидел, как «кассир» извлек из кармана пистолет с длинным дулом.
«Глушитель», – догадался сочинитель, вовсе не удивившись:
– Мы так, кажется, не договаривались… – Успел сообщить он посетителям и получил пулю в лоб. Второй «кассир», не обратив внимания на труп хозяина, спокойно подошел к компьютеру, включил его и пощелкал мышкой:
– По теме ничего.
– Смотри внимательно. Береженого бог бережет. Ищи диктофон и пленки, – распорядился заказчик, открывая по очереди все ящики письменного стола и по ходу знакомясь с их содержимым: – Тут тоже нечего.
Втроем они медленно обошли квартиру, заглянув даже в туалет.
– Похоже, и тут ничего, – констатировал один из «кассиров».
– Я ему советовал записей не делать. Может, и послушался, – ответил Иван Иванович, направляясь к выходу. Но в прихожей задержался, открыл потертый дорожный чемоданчик Клименко, увидел скомканное белье. Прихватив чемоданчик с собой, посмотрел в дверной глазок и выбрался на лестничную площадку. Два «кассира» последовали за ним. Напротив подъезда их ждала большая черная машина. Троица перешла улицу, уселась в нее и быстро уехала.
Вашингтон.
Арлингтонское Мемориальное кладбище.
11 ноября 2010 года.
Фил Далисенсен в ветровке выглядел далеко не столь внушительно, как в синей генеральской накидке. Навещая могилу сына в холодную погоду, он обычно приезжал на Арлингтонский холм, небрежно набросив синюю накидку на плечи, под которой виднелся белый китель. Белая светская форма отца, Гарри очень нравилась. Даже больше, чем вечерняя парадная. У нас сложилось мнение, что американские военные относятся к знакам воинский различий весьма фривольна, да и жесткой дисциплины не признают. Это мнение в корне неверно. В вооруженных силах Соединенных Штатов к ритуалам, и всевозможным формальностям придираются куда больше. Это касается и формы. Даже для генерала явиться на вечернее мероприятие в дневной светской форме нонсенс, а офицерам более низких чинов это грозит серьезными взысканиями. И если у российских военачальников существует форма на каждый день, или парадная, то у американских генералов разновидностей одежды гораздо больше. Светская белая форма сыну Фила нравилась особенно. Может быть, именно из-за нее Далисенсен-младший и мечтал дослужиться до генерала. Но Большая война оборвала мечту сына вместе с его жизнью. В память об этой мечте Фил и навещал могилу в белом кителе. Но сегодня он не желал выделяться. В американской армии и генералы, и сержанты носили одинаковые ветровки. И только полоски на брюках да герб на меховой шапке для внимательного прохожего открывал генеральский чин посетителя мемориального кладбища.
Генерал стянул с руки перчатку, бережно положил на гранитную плиту белую хризантему, постоял немного, привычным жестом пригладил вьющиеся рыжеватые волосы, надел шапку и медленно пошел к выходу. В конце «Аллеи героев» его уже ждал Майкл Славски. Тот в своей конспирации зашел еще дальше. Он явился в штатском. Но темно-серое пальто и мягкая широкополая шляпа не могли скрыть стати боевого генерала. Майк прилетел на две недели в отпуск из Юго-Восточной Азии и успел там загореть до цвета золотистого шоколада. Загар шел к его красивому, мужественному лицу, и Майкл выглядел великолепно. Но Фил прекрасно понимал, что этот загар коллега получил не на пляжах Полинезии, а в пустынях Кувейта, где каждый день рисковал жизнью. Славски служил в армии не для чинов и не для денег. Бригадный генерал был сказочно богат и мог позволить себе целыми днями играть в гольф и флиртовать с женщинами, но вне армии себя не мыслил. Он сам напросился на один из самых опасных фронтов Большой войны. Раньше он служил в Калифорнии, командуя одной из военных баз на границе с Мексикой. Но после того как террорист-смертник подорвал его жену, подал рапорт с просьбой отправить его на передовую.
Генералы молча пожали друг другу руки. Со стороны могло показаться, что встретились не слишком близкие приятели. До недавнего времени так и было. Их сблизило горе и ненависть. У Фила Далисенсена аль-каидовцы убили сына, у Майкла Славски отняли любимую жену.
– Где Эндрю и Рой? Ты с ними не встретился? – Спросил Далисенсен, натягивая перчатку.
– Коновер мне позвонил. Они немного опоздают. Самолет Роя приземлился чуть позже.
– Странно… Полковник всегда отличался пунктуальностью.
– Что-то его в Неваде задержало. Но они уже в пути. Думаю, пока мы дойдем до стоянки, подкатят.
Генералы не спеша двинулись по аллее.
– Я рад, что Эндрю согласился встретить Роя. – Сменил тему Фил Далисенсен: – Они ведь едва знакомы. А по дороге познакомятся поближе. К тому же я попросил Эндрю в общих чертах обрисовать наш замысел. По телефону я многого сказать, как ты понимаешь, не мог.