ем грубые описания реальных технических характеристик. Обе бомбы воздействуют на атомы, точнее – на их ядра, но каждая работает по-своему. Впрочем, в повседневной речи люди не забивают голову различиями и для простоты считают атомные, водородные или просто некие ядерные бомбы почти что одним и тем же.
Однако вскоре после Хиросимы особое положение атомного оружия в общественном сознании было подчеркнуто типографским способом, чтобы отделить его от сравнительно слабых предшествовавших взрывных устройств. В бесчисленных газетных и журнальных статьях, в редакторских колонках ее стали называть просто «Бомба». Дальнейших объяснений не требовалось: все знали, что бомба с большой буквы «Б» – это атомная бомба, а не какая-то простая 200-килограммовая авиационная или выпущенный на несколько километров артиллерийский снаряд. Только ядерное оружие – атомное или водородное – заслуживает заглавной буквы. Это литературное различие провело четкую границу между прошлым и неопределенным, пугающим будущим.
Различия без разницы
Первой появилась атомная бомба – в 1945 году. В тот роковой год мир увидел три атомных взрыва: первый – испытание в пустыне Нью-Мексико, второй и третий – над японскими городами. Водородная бомба появилась в 1952 году, и Соединенные Штаты испытали первый образец, стерев с лица земли маленький тихоокеанский островок. С тех пор разрабатывалось и производилось умопомрачительное число вариаций – всех форм, размеров и показателей разрушительной мощности. Хотя против людей до сих пор применено только два атомных устройства – в Хиросиме и Нагасаки, на научных и военных испытаниях взорвали более 2000, во всевозможных условиях и средах: как над землей, так и под ней; под водой – и в глубине, и на мелководье; во всех слоях земной атмосферы; и даже в космосе, в сотне километров от земной поверхности[8]. Устройства были и маленькими, как чемодан, и большими, как дом. Взрывы варьировались от умеренных, в несколько сотен килограммов в тротиловом эквиваленте, до самого мощного в истории – испытания советской «Царь-бомбы» мощностью 50 мегатонн в 1961 году.
Но то, что делает ядерное оружие уникальным, не ограничивается техникой или физикой. Физик Альберт Эйнштейн – как мы увидим, одна из главных фигур, сделавших ЯО возможным, – однажды сказал, что атомная бомба изменила все, кроме нашего мышления. Он был прав, но не совсем. Ставшая реальной перспектива уничтожения человеческой цивилизации и в самом деле не уняла нашего вечного стремления к агрессии, власти и войне (хоть и ограничила его, о чем пойдет речь дальше). И все-таки начиная с 1945 года она повлияла на международную политику, военную стратегию и человеческую психологию – как коллективную, так и индивидуальную.
Да, действительно, то же самое можно сказать о любом другом крупном прорыве в военных технологиях – от арбалетов и катапульт до пулеметов и мин. Все они меняли характер боевых действий, затрагивая не только поведение отдельного солдата на поле боя, но и образ мышления власть имущих, которые объявляют войны и принимают важные стратегические решения. К сожалению для отдельного солдата, обычно эти перемены не сразу становятся понятны командирам, которые отвечают за его жизнь, и они могут, не осознавая всей опасности, объявить штурм под пулеметным огнем или не обратить внимания на странные облака, клубящиеся над окопами. Впрочем, после периода обучения, неизбежно сопровождающегося тяжелыми потерями, военные стратеги осваивают возможности нового революционного вооружения и придумывают защитные меры, чтобы предотвратить или хотя бы сгладить ущерб.
Но с ядерным оружием все иначе. На войне его применяли только дважды. И поскольку второй взрыв, в Нагасаки, произошел всего через три дня после первого в Хиросиме, у японцев практически не было времени, чтобы сообразить, что это значит и как реагировать.
Десятилетия ядерных испытаний привели к детальному изучению воздействия ЯО и появлению различных защитных мер – бомбоубежищ, йодида калия, планов эвакуации. Кое-что из этого даже прошло проверку в ходе изощренных учебных испытаний. Но будет ли от всего этого толк, если ракеты полетят по-настоящему, не знает никто. У нас есть практический опыт защиты солдат и гражданских от пуль, снарядов, мин, химических атак и много чего еще. Это горький опыт, полученный в ходе реальных войн. Но в случае ядерного оружия, увы, нет и его.
Конечно, мы все должны быть благодарны, что ядерная война остается гипотетическим сценарием. И здесь мы возвращаемся к фактору, который отличает ядерное оружие от любого другого: это и правда большие бомбы. Они приносят гораздо больше разрушений и могут одним ударом убить гораздо больше людей, чем любые другие виды вооружений, а потому и рассматривать их нужно отдельно.
После изобретения ядерного оружия выдвигались предложения, как использовать его в созидательных, а не разрушительных целях. Одну идею всерьез рассматривали в конце 1950‐х – это так называемая операция «Плаушер», в ходе которой атомные бомбы применялись бы для терраформирования: сравнивания гор, создания искусственных бухт и глубоких котлованов. Проводилась даже серия маломасштабных испытаний, доказавшая то, что все и так знали: со всеми этими задачами атомные бомбы справляются с легкостью. Правда, есть один нюанс – тонны радиоактивной пыли. Как справиться с этой неприятностью, никто так и не придумал.
Еще один причудливый проект – «Орион», который должен был решить несколько проблем сразу. Замысел был таков: запустить огромный космический корабль с помощью сотен ядерных взрывов, чтобы одновременно и сократить ядерный арсенал, и совершить межзвездное путешествие. Это необычная и изобретательная идея, которую предложили одни из лучших умов мира, но даже операция «Плаушер» намного реалистичнее.
Все эти планы могли принести пользу разве что тем, кто активно участвовал в разработке ядерного оружия, отвлекая их от истинной цели подобных устройств, да и то лишь на время. Все-таки ученые и администрация Манхэттенского проекта не собирались исследовать космос или придумывать новые технологии рытья котлованов. Они отчаянно стремились получить новое, небывалое оружие раньше нацистов. А после войны – сохранить превосходство США, считая, что Советский Союз, как Германия до него, намеревается захватить мир. В обоих случаях речь шла об оружии войны, а вовсе не об орудии мира – хотя кое-кто в ходе холодной войны и после нее пытался настаивать на обратном.
Необыкновенная разрушительная сила ЯО определяет и другую его уникальную характеристику – научную и практическую, психологическую и философскую: это оружие Судного дня. Сама идея о силе, способной уничтожить весь мир, не нова – ее можно найти в религии и фольклоре практически всех культур с самых древних времен. Но человечество никогда не держало такую силу в собственных руках – до изобретения атомных и особенно водородных бомб.
Сразу после Хиросимы и Нагасаки, когда в общественное сознание проникла новая и незнакомая идея ядерного оружия, одновременно начала распространяться и одна утешающая мысль. Атомная бомба закончила войну, потому что она такая мощная, что ей никто не может противостоять. А значит, и сама война уходит в прошлое – по крайней мере полномасштабная мировая война вроде той, которую только что пережил мир. Война будет настолько ужасна и разрушительна, что ни одно государство ни за что не станет ее начинать. Грядет новая эпоха международного единства и благополучия под эгидой глобального правительства, которое будет контролировать великую силу атома и применять ее только во благо.
Прекрасная мечта – но человеческая природа и политические реалии таковы, что ей не суждено было сбыться. Соединенные Штаты недолго наслаждались мировым господством как единственные обладатели атомной бомбы, которые вдобавок пострадали в ходе Второй мировой войны намного меньше своих союзников. Эта идиллическая интерлюдия резко оборвалась в 1949 году, когда атомную бомбу разработал Советский Союз. Соединенные Штаты были шокированы и поспешили перейти к следующей стадии. В 1952 году была создана водородная бомба. Когда Советы ответили тем же меньше года спустя, стало ясно: вместо воплощения мечты о международном единстве ЯО открыло эпоху доселе не виданных страхов и опасностей.
Все эти страхи были сконцентрированы в образе Судного дня. Для обычного человека это не обязательно означает конец света в буквальном смысле, когда погибнут все до единого люди на планете. Достаточно только тебя и всех твоих любимых, уничтожения твоего родного города, падения твоей страны: чем не конец света? Пока Соединенные Штаты и СССР наращивали арсеналы и грозили друг другу на протяжении 1950‐х годов, пока кино, сериалы и романы пугали сценариями один другого страшнее, а правительства размышляли, как защитить граждан в случае войны, перспектива конца света стала дамокловым мечом, нависающим у всех над головами, – по крайней мере в Северном полушарии, которое в первую очередь пострадало бы в случае ядерной войны.
И тогда, и сейчас, этот меч висит над каждым из нас совершенно независимо от политики, идеологии, национальности и любых других ярлыков, которые проводят границы между людьми. Возможность ядерной войны объединяет человеческий род – пусть и не в том смысле, в каком хотелось бы послевоенным идеалистам. А причина в том, что ядерное оружие разбираться не будет. Оно – абсолютный уравнитель: где взрывается бомба, она убивает и уничтожает всё и вся. Огнестрельное оружие можно нацелить, чтобы убить одного-единственного человека; артиллерийский снаряд или дрон можно навести, чтобы уничтожить конкретное здание или объект. Для ядерного оружия самая маленькая цель – это какое-нибудь гигантское сооружение, город, мегаполис. Оно по самой своей натуре безлично, а если применять его по максимуму, способно уничтожать целые народы.
Уничтожение со взаимными гарантиями
Хотя Америка чувствовала огромную угрозу, когда атомную бомбу получил Советский Союз, и несмотря на всю истерическую риторику и пропаганду генералов и политиков на протяжении 1950-х, только во второй половине 1960-х у США появился реальный повод волноваться. К тому времени Советы достигли приблизительного ядерного паритета – то есть равенства ядерных арсеналов. Наступила эпоха взаимного гарантированного уничтожения.