— Комиксы детям нравятся, — сказал Дэмми. — И что с того?
— Разум устанавливает барьеры, отклоняющие лишние — неинтересные — данные. Только повторение может пробить эти барьеры и сократить путь извлечения их. А при помощи катализатора я отдаю функцию разделения данных под твое сознательное управление. Понятно?
— Как китайское меню. Будет больно?
— Ты играешь в карты? — небрежно спросил Ксориэлль, словно из воздуха извлекая колоду с ловкостью, которую Дэмми уже начал принимать как его обычные действия, а не попытку производить впечатление.
— Немного играл в покер. Но я этим не увлекаюсь.
Ксориэлль ловкими движениями тонких пальцев перетасовал колоду, взял верхнюю карту и открыл ее на столе.
— Назови ее, — сказал он.
— Четверка треф.
— Четверка треф, — эхом отозвался Ксориэлль и открыл вторую карту.
Это была десятка бубен. Дэмми так и сказал. Ксориэлль открыл третью карту.
— Эй, я могу отличить пики от треф, если это волнует вас, — заявил Дэмми. — И я могу бойко досчитать до ста...
— Назови ее, — терпеливо сказал Ксориэлль.
— Дама пик.
— Дама пик.
Так Ксориэлль перебрал все карты по одной, пока колода не закончилась. Затем собрал карты, перевернул их, стукнул пальцем по верхней и вопросительно взглянул на Дэмми.
— Ну, мой мальчик, — резко сказал он, так как Монтгомери недоуменно уставился на него. — Не трать напрасно время на ненужные ритуалы. Ты знаешь, что от тебя требуется, так не заставляй меня впустую тратить слова.
— Наверное, я должен сказать вам, какая верхняя карта? — равнодушно предположил Дэмми. — Это была четверка треф, если вы не подменили ее.
Ксориэлль перевернул четверку треф и постучал пальцами по второй карте.
— М-м... э-э... десятка... э-э... бубен.
Ксориэлль перевернул и ее.
— Дама пик, — продолжал Дэмми уже без подсказки.
Он правильно назвал семь карт, прежде чем встал в тупик.
— Неплохо для первой попытки, — сказал Ксориэлль и собрал колоду, как только Дэмми ошибся.
— Давайте продолжим, — запротестовал Монтгомери. — Я и не знал, что настолько хорош. Я могу...
— Ты уже сломал гештальт: ассоциацию данной карты со следующей. С этого момента ты станешь просто угадывать.
— Давайте попробуем еще раз. Я просто не сосредоточился.
Старый джентльмен слегка улыбнулся Дэмми.
— Это весьма захватывающе, не так ли? Я имею в виду, обнаруживать новую возможность. Именно это делает жизнь такой возбуждающей для молодого организма. Дети ежедневно исследуют свои возможности и узнают о себе что-то новенькое. Маленький мальчик станет иногда заходить в воду, чтобы проверить — не может ли он уже плавать — или сигать с крыши, чтобы узнать, не может ли он летать. Он привыкает к таким открытиям относительно своей силы, социального доминирования, способности свистеть и так далее. Но годы идут, и такие открытия становятся редкостью. Например, ты прекрасно знаешь, что не умеешь ездить верхом или пилотировать авиалайнер. Знаешь свое место в социальной иерархии и сексуальной конкуренции. Но ты еще продолжаешь надеяться на неожиданные открытия, поскольку прежде они случались часто. Именно это делает бесплатные конкурсы такими популярными и гонит людей к гадалкам и астрологам, в надежде узнать что-то новенькое и своих непознанных талантах, а также делает ритуал разворачивания подарков на Рождество такой важной частью жизни. В людях всегда кроется невысказанная надежда отыскать в себе еще один замечательный, чудесный секрет.
— И это все из-за карт?
Ксориэлль не обратил внимания на вопрос Дэмми, подвинул столик поближе к Монтгомери и положил на него колоду карт.
— Тебя когда-нибудь гипнотизировали, Дамокл?
— Нет, я не верю во всю эту экстрасенсорику.
— Ну-ну. Гипнотические способности такие же обычные и нормальные, как способность спать — и одновременно хороший пример врожденной способности, которая остается неоткрытой обладающими ей. Вместо того чтобы вдалбливать в тебя формулы, я намереваюсь стимулировать часть твоего мозга при помощи гипноза. Просто расслабься...
Он повернулся к пульту и коснулся кнопок. Дэмми почувствовал высокое, едва слышимое жужжание где-то у него за глазами. Комната вдруг неуловимо изменилась, словно установив новое равновесие, стала как-то более живой, более непосредственной, чем прежде.
— Переверни первую карту, мой мальчик, — послышался странный, далекий, но все же отлично слышный голос Ксориэлля.
Монтгомери перевернул карту.
— Тройка пик, — медленно произнес он.
— Продолжай.
Одну за другой он перевернул все пятьдесят две карты.
— Переверни карты обратно, — сказал Ксориэлль.
Дэмми перевернул колоду.
— За каждую карту из этой колоды, которую ты назовешь правильно, тебя ждет великолепный приз, — торжественно произнес старый джентльмен.
И тут же Дэмми почувствовал, как сердце его забилось быстрее. Во рту стало сухо. Призрак невероятной удачи засверкал у него перед глазами. Он стал быстро переворачивать карты, их образы казались яркими, значительными. Наконец, он закончил...
— Все, — сказал Ксориэлль. — Проснись.
Было так, словно отдернули мелкую марлю, закрывающую сцену. На мгновение Дэмми почувствовал какое-то онемение в голове, которое, впрочем, тут же исчезло.
— Назови первую карту. — сказал Ксориэлль.
Дэмми потянулся к колоде.
— Не трогай ее, — велел Ксориэлль. — Просто представь себе мысленно.
— Тройка... пик, — неуверенно сказал Дэмми, назвал еще две, затем замялся.
И внезапно в голове у него возник отчетливый образ карты. Дэмми перечислил всю колоду с такой быстротой, с какой только мог говорить.
— Начни с двенадцатой.
Дэмми перечислил карты, начиная с двенадцатой.
— А теперь в обратном порядке.
Дэмми сделал и это.
— Добавляй три к каждому числу и называй масти со сдвигом в одну.
Дэмми сделал все требуемой, не снижая скорости.
— Вот на что способна твоя память, парень, — весело сказал Ксориэлль. — Твоим ключевым символом для фотографической памяти было: тройка пик. И, между прочим, пока ты был под гипнозом, я установил инициацию для самогипноза, которой ты можешь воспользоваться при необходимости. Ключевое слово: «приз».
— Как у меня это получилось? — удивленно воскликнул Дэмми.
— Скажи мне, ты помнишь свой магнитофон? Ну, тот, что был у тебя на квартире?
— Ну... наверное... Я же пользовался им десятки раз.
— Я так и думал. И сколько лирических песен ты знаешь?
— Кто, я? Я не пою...
— Понимаю, это женское занятие. Тем не менее, ты много раз слышал популярные песни, и их слова не могли не засесть у тебя в голове. Средний человек, если на него нажать, может пересказать десятки песен. Предположим, в каждой из этих песен будет по сотне слов — и каждое слово является ключом к ноте в гамме. Каждое слово, в свою очередь, в среднем состоит из шести букв. Если сообщение закодировать этими буквами, используя при этом последовательность и тональность, то ими можно передать значительный объем информации, ты согласен?
— Ну, я...
— Сам порядок слов — мощный инструмент. Например, подумай о различие «время прохождения» и «путешествие во времени». И пунктуация. «Эту книгу продиктовал Бог» против «Эта книга была продиктована Богом».
— М-да, но...
— С этого момента мы станем использовать эту ненужную способность. А теперь давай продолжим восстановление твоей концентрации, вычислительных возможностей, дедуктивных способностей, восприятия образцов и так далее. Чем раньше мы закончим предварительные настройки, тем быстрее сможем перейти к действительно существенной части твоей программы. — Ксориэлль испытующе поглядел на него. — Дамокл, какое для тебя самое восхитительное в мире переживание?
— Узнать в караоке-баре, что я пою не хуже Донни Осборна, — с ухмылкой ответил Дэмми.
— Давай-ка серьезно, парень.
Дэмми покосился на него.
— Ну, наверное, когда привлекательная милашка влюбляется в вас с первого взгляда.
— Верно. А почему?
Дэмми шутливо поднял руки, словно показывая, что сдается.
— Вам что, нужна схема?
Ксориэлль отрицательно покачал головой.
— Это не просто перспектива сексуальных контактов, мой мальчик — для этого уже существуют давно устоявшиеся ритуалы. Скорее, это относится с открытием в себе чего-то новенького, удивленное осознание, что ты обладаешь очарованием, о котором и не подозревал, и которое способно оказывать мощное воздействие на других людей.
— Чепуха это, док. Есть вещи, которые нельзя изучить в пробирке, и романтические отношения являются одной из них...
— Неважно. У нас еще будет много времени, чтобы найти все твои скрытые потенциальные возможности. В данный момент нас интересуют основы. Пойдем.
Ксориэлль поднялся с места.
— Не знаю, продвинусь ли я хоть немного в вашем обучении, — проворчал Монтгомери, оставаясь сидеть. — Зачем все это мне?
Ксориэлль вздохнул.
— Дамокл, ты хотя бы имеешь представление, сколько времени и сил ты тратишь впустую, разыгрывая ритуалы, разработанные, чтобы драматизировать отношения там, где в большинстве случаев нужен лишь согласный кивок?
— Док, дайте мне передохнуть и говорите проще, — саркастически сказал Дэмми.
— Ты чувствуешь, что должен притворяться, будто не желаешь сотрудничать со мной, а это, в свою очередь, возникает из необходимости поддерживать фасад независимого, самоопределяющегося, доминирующего мужчины. Поэтому ты пытаешься вовлечь меня в символический разговор, в котором я бы постепенно преодолевал твои возражения такими способами, как лесть, возбуждение твоего любопытства и чувства благодарности, и так далее. И, конечно же, ты чувствуешь себя вынужденным симулировать скептическое отношение к моим словам, чтобы не выглядеть легковерным, как мужлан, который очарован хромированным блеском подержанной машины и пытается скрыть от бойкого продавца свое желание купить ее, притворяясь безразличным, когда подписывает чек, чтобы не казаться объектом насмешек. Точно также женщина притворяется препятствовать стремлениям мужчины, хотя она уже приняла положительное решение, но не хочет выглядеть слишком доступной.