пончики с яблочным мармеладом.
Накинувшись на еду, изголодавшийся журналист забыл на некоторое время обо всех своих проблемах. Они стали далекими и чужими, тем более что подсознательно он ощущал, что приближение к ним поставит его перед неприятной необходимостью принимать решение. А какое?
Справившись с пирожками, Самсон несколько успокоился. Он откинулся на спинку стула и прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на своем бедственном положении. Но, к своему удивлению, почувствовал какое-то психологическое неудобство. Словно на него направлен чей-то взгляд. Избегая резких движений, юноша остался в прежнем положении и чуть-чуть разомкнул ресницы… Да! На него смотрели! Прямо, в упор, почти открыто. С него не спускали глаз две дамы, лица их затеняли наполовину приподнятые вуалетки. Вот оно что! Ему, неопытному провинциалу и начинающему журналисту, разумеется, неизвестны все хитроумные ухищрения столичной полиции! С чего это он решил, что следить за ним обязательно должны мужчины? Почему и не женщины?! Так даже безопасней — жертва слежки ни о чем не догадается! Шалопаев похолодел. Он не знал, как поступить. Сделать вид, что не заметил пристального внимания? Или, напротив, как ни в чем не бывало ответить на заигрывания?
Пока он раздумывал, женщины склонились друг к другу и зашептались, не отворачивая лиц от предмета своего наблюдения. Затем одна из них откинула со лба вуалетку и улыбнулась. Самсону открывшееся лицо показалось смутно знакомым. Дама сделала знак официанту, что-то шепнула ему, и стажер с удивлением увидел, что официант направляется к его столику. Притворяться более надобности не было. Самсон отвернулся и сосредоточился на графине, налил в рюмку водки, опрокинул содержимое в рот. Он сдвинул брови и сурово смотрел на приближающегося официанта.
— А где пирожные, которые я заказывал? — строго спросил он.
— Сию минуту будут поданы, — угодливо шаркнул ногой официант, и, склонившись как можно ниже, шепнул: — Господин Шалопаев, вас просят подойти дамы у столика, что между пальмой и зеркалом.
— Кто такие?
— Госпожа Сыромясова, с подругой.
От сердца Самсона отлегло, взор просветлел, губы разжались: вот почему лицо дамы, поднявшей вуалетку, показалось ему знакомым! Вчера он эту даму видел, правда, вчера Нелли Валентиновна походила на яркую тропическую птичку, запертую в клетке северного варвара. Сегодня же она облачилась в строгий костюм темной шерсти, волосы, дома лежавшие шлемиком, закрыла строгой темной шляпкой.
Он встал и двинулся к их столику. Остановившись и поклонившись, как можно любезнее произнес:
— Добрый день, госпожа Сыромясова.
— Прошу вас, без церемоний, господин Шалопаев, — Нелли Валентиновна приятно улыбнулась. — Извольте присесть.
Самсон повиновался.
— Не видели ли вы мы моего супруга?
От неожиданности стажер даже приоткрыл рот: он вообще забыл о существовании Дона Мигеля Элегантеса!
— Я беспокоюсь, — продолжила Нелли Валентиновна, — вторые сутки пропадает по своим тайным делам. Разумеется, Михаил Иваныч человек серьезный, основательный, семейный, я ему вполне доверяю. Но все же уже соскучилась. Вот сегодня закончились занятия на курсах, и заглянула сюда с подругой. Женщине иногда надо душу излить. Хорошо, когда есть наперсница.
Шалопаев, не зная, что отвечать на подобные признания, перевел взгляд на подругу госпожи Сыромясовой.
— Ах, Самсон Васильевич, простите, — спохватилась недавняя знакомая, — я такая бестолковая, забыла представить вам Розочку.
Наперсница сыромясовской супруги протянула стажеру руку для поцелуя.
— Розалия Романовна, купеческая дочь.
Смех Розочки был мелодичным, улыбка ее — обворожительной, из-под шляпки выбивались золотистые кудри.
— Розочка шутит, — сказала с нежностью Нелли Валентиновна, — хотя отец ее содержит меняльную лавку и считается купцом. Однако дела у них идут неважно. А Розочка — такая красавица. Я уж ей говорила, чтобы отважилась поучаствовать в конкурсе красоты. Уверена, она бы выиграла приз!
— Я… я… я тоже убежден в победе Розалии Романовны, — поспешил добавить Самсон, почувствовав некоторый интерес к блондинке, особенно взволновала его маленькая родинка на левой щечке красавицы.
— Вы, Самсон Васильевич, были погружены в такую задумчивость, что я успела уже все рассказать Розочке о вас, — сыромясовская супруга кокетливо повела глазами. — Не сомневаюсь, журнал «Флирт» непременно напишет о королеве красоты.
— Да, разумеется, такая красота спасает мир, — промямлил стажер, пытаясь сообразить, куда клонит сыромясовская супруга.
— А где ваш быстроногий друг? Он, вероятно, уже пишет сногсшибательный материал о конкурсе?
Шалопаев, похолодев, пристально взглянул на очаровательную брюнетку. Неужели она работает на полицию? Теперь для него в ином свете предстала вся вчерашняя сцена в сыромясовской гостиной: красавица могла по своей осведомительской службе знать о специальных заданиях мужа. Потому и не беспокоилась.
— Вы хотите, чтобы я представил Розалию Романовну Фалалею Аверьянычу?
Розалия Романовна расхохоталась.
— Да ведь это все так несерьезно, господин Шалопаев. Нелличка шутит. Я в конкурсах не участвую.
Растерянный юнец переводил глаза с одной дамы на другую. Он соображал: если кто-то из них выполняет тайное задание полиции и собирается по его следам добраться до Фалалея, неизвестно что натворившего и неизвестно где находящегося, то надо дать им понять, что у них — разные задания. Пусть Фалалей занимается подготовкой материала о конкурсе красоты, а он, Самсон, должен придумать себе другое задание.
Самсон через силу улыбнулся.
— В любом случае я должен с сожалением констатировать: эта приятная сфера, конкурс красоты, не моя епархия. Моя же рубрика, как, может быть, знает Нелли Валентиновна, преступление по страсти.
— Ой, как интересно! — воскликнула блондинка купеческой породы и захлопала в ладоши. — Такие преступления, верно, совершают люди необыкновенные! Какой вы счастливец: встречаетесь с интересными личностями.
— Должен вас разочаровать, дорогая Розалия Романовна, — Самсон улыбнулся, он уже сомневался, что столь глупая барышня может быть полицейским шпиком. — Такие преступления совершаются вполне нормальными людьми. Самыми обычными. Ведь страсть охватывает всех.
— Все преступления на любовной почве, — уверенно изрекла Нелли Валентиновна.
— Вовсе не обязательно, — возразил стажер, с удивлением отметив себе, что разговор с дамами становится все увлекательнее и прерывать беседу ему совсем не хочется. — Кроме любовной страсти, есть страсть к власти, страсть к обогащению…
— Вы говорите как глубокий старик, — Розалия Романовна мелодично засмеялась, — вам это не идет. Вы молодой, красивый и должны иметь склонность к безумствам.
Самсон покраснел.
— Нет, нет и нет, Розочка, — не согласилась сыромясовская супруга, — безумства хороши только в книжках. Но и Самсон Васильевич не похож на мудреца. Почему вы, мой юный друг, говорите о страсти к обогащению? Ведь стремление повысить уровень своего благосостояния — дело обычное, почтенное и уважаемое обществом.
— Я говорю лишь о тех случаях, когда страсти, в том числе и страсть к обогащению, не останавливаются перед убийством или другим преступлением, — попытался настоять на своем юноша.
— Вы говорите о разбойниках, грабителях, бандитах? — Розочка подняла тонкие черные брови.
— Нет. О самых обычных людях. О рядовых гражданах, обывателях.
Женщины помолчали и, желая, видимо, свернуть тему, заявили:
— Нет, мой муж Михаил Иваныч не способен на преступление.
— И мой брат Родя тоже не способен.
Смутившийся Шалопаев пал духом. Он не знал, как поступить: откланяться или извиниться и заговорить о чем-нибудь другом?
— Милый Самсон, — наконец прервала паузу Нелли Валентиновна, — я, кажется, вам уже говорила, что возвращаюсь с курсов счетоводов, на которых учусь вместе, кстати, с братом Розочки Родионом. Надеюсь, вы меня простите, если я вас покину, мне надо заглянуть в Общество любителей рыб. А вы не бросите мою подругу, проводите ее домой?
Самсон натянуто улыбнулся.
— Можете на меня положиться, сударыня, постараюсь загладить свою вину всеми возможными способами.
Уже произнеся эту витиеватую фразу, Самсон осознал ее двусмысленность. Провожая мадам Сыромясову к гардеробу, он клял себя, на чем свет стоит. Но не очень натурально. Потому что он все еще помнил об объятиях пламенной Мадлен. И в то же время в воображении его уже брезжили сцены любовных утех с ослепительной Розочкой. «Боже, неужели я пошел в отца? — вопрошал самого себя стажер мысленно. — Неужели я тоже буду гоняться за красотками до седых волос?»
Вернувшись к столику между пальмой и зеркалом, Самсон обнаружил, что подан сладкий десерт. Пирожные, украшенные цветным кремом, ореховой крошкой и цукатами, несколько примирили его с действительностью. Да и хорошенькая блондинка все с большим интересом и расположением поглядывала на юного флиртовца.
— Ничего не могу с собой поделать, — Розочка надула блестящие губы, — такая несносная сладкоежка.
— Я тоже к сладкому неравнодушен, — признался со вздохом Самсон, поднося ко рту ложку с кусочком пирожного.
Оба одновременно рассмеялись, и это их еще более сблизило.
— Я чувствую, что нарушаю ваши творческие планы, — сказала игриво Розочка.
— Вовсе нет. Было у меня намерение посетить гимнастический зал. Но это не к спеху.
— Так вы еще и спортсмен? — ненатурально удивилась чаровница. — Как мило! Мой брат Родя тоже спортом занимается. И так увлеченно, что после тренировок прямо в раздевалке и засыпает. Через день дома ночует. Потому и на курсы счетоводов с Нелличкой ходит нечасто. А вы какой зал посещаете?
— Вообще-то я только еще выбираю… — потянул Самсон, чувствуя, что лукавые глаза собеседницы говорят ему о чем-то другом, далеком от спорта.
— Тогда вы должны пойти в зал «Титан», где Родя занимается!