Шутка была, возможно, не самого лучшего толка – но она была необходима. Она помогала принять действительность такой, как есть.
– Ваша правда, – усмехнулся Тэлбот. – Человек – страшное создание. И то, что здесь случилось, в некотором смысле творение рук человеческих. Но мне оно не по плечу. Это очень сильное проклятие. Сильное, старое, злобное. И нездешнее. Не британское, вообще не европейское. Я с ним не справлюсь.
– А кто справится? – Патрик не мог смириться с возможностью поражения. – Мортимер?
Тэлбот покачал головой.
– Во-первых, милейший доктор не совсем по этой части. Это все равно, что пригласить глазного врача лечить перелом. Можно, если нет другого выхода, – но зачем? Во-вторых, он после крестовых походов не покидал Европы – а сила, захватившая этот дом, пришла издалека. Даже я разбираюсь в этом больше Мортимера, но мне оно не по зубам. В самом крайнем случае мы попробуем с доктором управиться вдвоем. Но лучше обратиться к специалисту.
– Мы будем искать колдуна? – непритворно удивился Патрик.
– Нет, – возразил Тэлбот, – колдуна мы искать не будем. И ведьму тоже. Да, по логике вещей обычные проклятия – их вотчина. Но с этой силой они ничего не смогут сделать. С тем же успехом можно охотиться на медведя с болонкой. Нет, Шенахан, нам нужен не колдун, а антиквар.
– Кто?!
– Антиквар, – повторил Тэлбот. – Этакий жизнерадостный склочник. Надеюсь, нам удастся его упросить. Исключительно привередливое существо. Но в проклятиях разбирается, как никто. В конце концов, он – старейший вампир Лондона, да и вообще всей Британии, и к тому же фараон.
– Какой фараон?! – взмолился окончательно замороченный Патрик.
– Древнеегипетский, – ухмыльнулся Тэлбот. – Жулик несусветный. Вам понравится, Шенахан.
Тэлбот ни капли не прилгнул – фараон и вправду оказался склочником и пройдохой. Патрик был почти уверен, что он откажет – просто из удовольствия отказать. Чтобы продемонстрировать, что он сам себе хозяин, и никто его не сможет ни к чему принудить. Но Тэлбот был не из тех, кто заставляет лошадь пить насильно. Нет, он вел лошадь к водопою долгими окольными тропами, то и дело петляя и невозмутимо сворачивая в сторону всякий раз, когда строптивое создание чуяло воду. Заставить лошадь захотеть пить истребитель умел виртуозно.
– И на что похоже это ваше проклятие? – спросил фараон словно бы нехотя, но его выдавали глаза – живые, умные, полные властного сосредоточенного интереса.
– На бутылку Клейна, – незамедлительно отозвался Тэлбот. – Не трехмерную модель с самопересечением, а настоящую. С выходом в четвертое измерение.
Патрик вытаращил глаза. Он многое знал о Тэлботе, но даже не предполагал, что убийца вампиров увлекается высшей математикой.
Мгновением спустя ему предстояло удивиться еще сильнее.
– Очень похоже на правду, – раздумчиво произнес фараон, глядя на свое отражение в чашке с чаем. – Мне случалось иметь дело с такими структурами.
Час от часу не легче. Ладно бы еще Тэлбот – но фараон со склонностью к топологии решительно не соответствовал никаким понятиям о должном порядке вещей.
– Мне тоже, – сообщил Тэлбот. – Но не в Европе.
– Вам тоже? Вот как, молодой человек? – желчно проскрипел фараон. – Ну-ну. Хотите сказать, что вы и в самом деле в этом разбираетесь?
– В достаточной мере, чтобы понимать, что я могу, а чего не могу. Определить свойства проклятия я в состоянии.
– Ну-ну, – повторил фараон. – Сделайте милость, расскажите старому Досси, что вы там определили.
Он явно напрашивался на ссору, но истребителя не могли смутить такие мелочи.
– Проклятие охватывает собой весь дом, – произнес Тэлбот. – По сути, он сейчас являет собой одну огромную ловушку. Однако ее построение довольно необычно. Как правило, в такой структуре наиболее опасны двери, иногда окна. А наше проклятие двери игнорирует.
– Каким же образом жертвы покинули свои спальни? – осведомился фараон, воинственно помахивая чайной ложечкой.
– Они их не покидали, – возразил Тэлбот. – Можно сказать, что на свой лад жертвы все еще там.
– Живые? – придирчиво осведомился фараон.
– Безусловно.
Фараон скривился.
– Признайтесь честно, Тэлбот, – недовольно потребовал он, – зачем я вам нужен? Вы и сами неплохо поработали.
– Чтобы найти материальный носитель проклятия, – ответил Тэлбот. – Я не могу его определить. Он точно в доме, но я не могу уловить даже приблизительно, где он и что собой представляет. Вероятнее всего, этот предмет был привезен откуда-то с Востока. Предположительно из Китая – я ощутил проклятие намного сильнее, когда дотронулся до фарфоровой фигурки. Но определить, где источник проклятия, я не смогу – даже если перетрогаю всю коллекцию лорда Эшвуда. На это у меня ни сил, ни знаний не хватит.
– А вот тут вы правы, Тэлбот, правы, – почти промурлыкал фараон. – Древности и редкости оставьте старому антиквару.
Тэлбот склонил голову в знак почтения.
– Хорошо, джентльмены, – внезапно согласился фараон. – Я поеду с вами.
Насколько Патрик успел понять древнеегипетского проходимца, его последняя фраза означала: «Имейте в виду, экипаж нанимаете вы».
На сей раз объясняться пришлось не с леди, а с лордом Эшвудом, и это оказалось не в пример труднее. Найти сколько-нибудь правдоподобную причину показать пресловутую коллекцию не только частному сыщику, но еще и его невесть откуда взявшемуся коллеге, а заодно и подозрительному антиквару, оказалось почти невозможно.
– Мы предполагаем, что исчезновение ваших сыновей может быть связано с вашей коллекцией, – кое-как выкрутился Патрик.
Хорошо сказано. Главное, чистая правда. И ни слова о проклятии – в которое лорд Эшвуд все равно не поверит.
– В самом деле? – усомнился сэр Генри. – И каким же образом, позвольте узнать?
– Именно это нам и предстоит выяснить, – безмятежно сообщил Досси.
Ушлый фараон развлекался вовсю и никоим образом не собирался облегчать Патрику уговоры.
Сэр Генри нахмурился.
– Если вы полагаете, что я впущу в свой дом под вымышленным предлогом…
– Генри, – тихо и с силой произнесла леди Фрэнсис.
Лорд Эшвуд замолк так резко, словно его ударили по губам.
– Если бы ради возвращения наших мальчиков, – сказала леди Фрэнсис, не повышая голоса, – мне предложили впустить в дом эскадрон страусов верхом на верблюдах, я бы впустила и страусов, и верблюдов. И даже слонов.
И сэр Генри сдался.
– Хорошо, – произнес он, грузно вставая. – Пойдемте, джентльмены.
Коллекция расползлась во всему дому. Блюда, вазы, фигурки, шкатулки и прочие безделушки попадались на каждом шагу. Тэлбот иногда дотрагивался до них, иногда скользил по ним безразличным взглядом, а иногда и вовсе не удостаивал внимания. Фараон, напротив, вел себя, как и подобает антиквару, – рассматривал каждую вещицу, ощупывал, выискивал возможные изъяны, то и дело что-то бормоча себе под нос. Патрик мог бы поклясться, что несносный Досси вовсе не проклятие ищет, а попросту любуется, раз уж ему случай предоставился.
Все переменилось, когда перед гостями распахнулась дверь в святая святых – туда, где на специальных полках и полочках томились под стеклом лучшие экспонаты коллекции.
Они были прекрасны. Несбыточная мечта о совершенстве оделась фарфоровой, нефритовой, яшмовой плотью, растеклась тушью по бумаге, засияла перламутром, зашелестела шелком. Любой мало-мальски сведущий антиквар душу бы продал за право полюбоваться этой красотой и умер бы с умиленной улыбкой на устах. Вот только Досси не спешил ни умирать, ни умиляться.
– Так-так-так, – проскрипел фараон, – и что тут у нас?
Он бочком подобрался к одной из витрин и открыл ее.
– Ну как же интересно… – выдал он, впиваясь цепким взглядом в странный предмет.
Поначалу Патрик принял его за шкатулку – но шкатулки должны открываться, а эта вещь была цельной, без малейших признаков крышки или замка. Назначение ее было непонятным – но для чего-то она, несомненно, предназначалась. Слишком много мастерства было вложено в это изделие, чтобы предположить в нем бессмысленную шутку. Даже если оно больше всего походит на фарфоровый кирпич со скругленными углами и темно-красной цветочной росписью.
– Очаровательно, – изрек фараон. – Восхитительно. Беспрецедентно. И давно вы спите в шкафу, милорд?
Если до сих пор лорд Эшвуд мог только предполагать, что антиквар повредился в рассудке, то его вопрос уничтожил любые сомнения на сей счет.
– Мистер Дикинсон, – осторожно поинтересовался сэр Генри, – что заставляет вас так думать?
– Логика, – отрезал фараон. – Если я вижу, что подушка лежит в шкафу, а не в постели, вывод напрашивается сам собой.
– Подушка? – удивился Патрик. – Это?!
Фараон обернулся к нему.
– Именно так, молодой человек. Это изголовье.
– Для Китая это обычное дело, – пояснил лорд Эшвуд. Он решил относиться к словам антиквара, как к эксцентричной выходке, не более того, но это не помогало ему унять раздражение.
– Я бы не сказал, – возразил фараон. – Не думаю, что в Китае найдется еще хоть одно такое изголовье – или хоть один китаец, который осмелится на нем заснуть. Я удивлен, что оно и вообще существует. Впрочем, я и в этом не уверен.
– Но ведь вы держите его в руках! – запротестовал Патрик.
– Разумеется. – Фараон щелкнул ногтем по фарфору и с отсутствующим видом прислушался к звуку. – Дело в том, что этот предмет не может существовать. Это очень древняя вещь. Старше любого фарфора, который вы могли видеть. Другой состав, другая температура спекания. Сейчас так не делают. Секрет утерян. Но даже и тогда из такого фарфора никто не делал повседневной утвари. Только ритуальную. Вам это что-то говорит, сэр Генри? Нет? А ведь вы – знаток. И вам должно быть известно: сейчас никто не делает такого фарфора – а тогда никто не пользовался для росписи пигментом «чи-ин». Его просто не знали. На тогдашних изделиях не может быть рисунка цвета «бычьей крови». И уж точно ни тогда, ни потом никто не изображал на фарфоре опиумный мак.