– Да, сахиб.
– Я надеюсь, ты растолкуешь это моим работникам. Свободен.
Стоило Даблдеку отвернуться, Аджай пропал во тьме.
Дивья появилась в господском доме утром. Все в том же, правда, вымытом и заштопанном сари. В волосах – простенькое украшение. Даблдек не знал точно, как оно называется. То ли джумри, то ли тика. То ли вообще шрингар-патти. Но красивое, с камешками.
Аджай привел девочку, когда в особняке раскрыли окна, наполняя комнаты свежестью. Один из слуг закончил подстригать Даблдеку усы, и он, разглядывая себя в подставленном зеркале, длиннолицего, с выпуклым лбом, тяжелой челюстью и светло-голубыми глазами, подумал, что должен производить впечатление. Настоящий белый сахиб. Уверенный, строгий, справедливый.
– Тебе надо переодеться, – сказал он Дивье. – Это английский дом, женская прислуга здесь ходит в платьях и передниках.
Аджай перевел. Дивья, сложив ладони, поклонилась.
– Да, сахиб.
Смотрела она в пол, и Даблдека укололо раздражение.
– Дивья, – сказал он. – Посмотри на меня.
Девочка подняла голову.
– Я могу надеяться, что ты не совершишь никакой глупости? – спросил Даблдек, принимая жилет из рук слуги.
– Да, сахиб.
– Ситха тебе все объяснит.
Даблдек смотрел на девочку в упор, пока на смуглых щечках Дивьи не появился смущенный румянец.
– Аджай, ты займешься с ней английским, – сказал он, поднимаясь.
– Да, сахиб.
– Ситха!
Полная индианка в европейском платье, фартуке и с чалмой на голове, пахнущая всеми специями мира, застыла в дверном проеме.
– Да, сахиб.
– Сегодня завтрак мне подаст Дивья, – сказал Даблдек. – Теперь она будет твоей помощницей.
Ситха смерила девчонку взглядом.
– Как скажете, сахиб.
– И переодень ее.
– Пошли со мной, – Ситха взяла Дивью за руку.
Они, поклонившись, удалились. Даблдек застегнул жилет, поправил манжеты сорочки, вспоминая, как лежали складки сари, подчеркивая тонкую детскую фигурку, на мгновение зажмурился и тряхнул головой.
– Какие-нибудь происшествия, Аджай?
– Нет, сахиб.
Смуглокожий слуга поправил Даблдеку завернувшийся ворот.
– А на севере? Есть какие-то новости?
– Говорят, туда послали два пехотных полка. А еще в Гапхондотти, к западу отсюда, видели паровые машины с пушками.
– Да, похоже, все серьезно.
– И много людей идет из окрестностей Шантипура в Калькутту.
Даблдек в белых легких брюках, в белой сорочке и бежевом жилете пересек прихожую, полную цветочных гирлянд и мебели из сандала, и, хмурясь, вышел на веранду.
Под крышу задувал ветерок, но обманываться не стоило – через полчаса солнце выжмет из него всю прохладу.
– Мне нужна карта, Аджай.
Даблдек присел на скамейку, давая Ситхе возможность застелить стол скатертью.
– Где Дивья? – спросил он индианку.
– Малати подгоняет ей платье.
Морщинистые руки разгладили ткань, одернули, поставили в центр кувшинчик с лимонной водой.
– Хорошо, – кивнул Даблдек. – Я жду ее со своим завтраком.
Он откинулся на резную спинку, наблюдая, как Прабхакар обходит границы поместья, пропадая за рододендронами.
– Вот, сахиб.
Карта развернулась перед Даблдеком. Выпущенная королевским картографическим бюро три года назад, она пестрела давними пометками. Аджай придерживал ее за края, пока палец хозяина плыл по плотной бумаге и находил Калькутту, а затем Бардхаман и Шантипур.
– Ты видишь? – спросил Даблдек.
– Да, сахиб.
– Мы в центре треугольника, – Даблдек постучал ногтем. – Если восставшие двинутся на Калькутту, боюсь, нам придется защищаться.
– Но мы находимся в стороне от дорог.
Даблдек усмехнулся.
– Разве твоим соотечественникам нужны дороги, Аджай?
– Но два бенгальских полка…
– Это всего лишь полторы тысячи человек. И я не думаю, что восставшие, наученные прошлым горьким поражением, будут искать с ними открытого противостояния. Впрочем, об этом мы поговорим после.
Даблдек заметил в дверях Дивью и перебрался за стол.
– Ты свободен, Аджай, – сказал он.
Слуга свернул карту и поспешил к сборщикам чая, готовящимся идти на плантацию. По ступенькам крыльца степенно поднялся Прабхакар, и Даблдек неожиданно ощутил неприязнь к пузатому сикху. Делить время, проводимое с Дивьей, ему не хотелось ни с кем.
– Все в порядке, сахиб, – сказал Прабхакар, застывая в поклоне.
Даблдек кивнул, спиной, затылком ощущая движение девочки. Шаги босых ног, шелест ткани, постукивание камешков украшения.
Дивья возникла справа от него, в светлом платье с белоснежным фартуком, слегка мешковатом, видимо, сколотом по фигуре булавками. Звякнул серебряный поднос. Любуясь девочкой искоса, Даблдек дождался, когда тарелка с овсяной кашей опустится перед ним, и только затем позволил себе повернуть голову.
– Обернись вокруг себя, – сказал он Дивье.
Повинуясь его жесту, девочка неуверенно переступила ногами. Она была удивительно хороша. Тоненькая, грациозная. Жирный мерзавец Прабхакар смотрел во все глаза.
– Тебе сошьют новое платье, – сказал Даблдек, смиряя прилив болезненной, до слабости, нежности к маленькой индианке. – Это тебе велико.
Подрагивающими пальцами он заложил салфетку под горло. Сердце билось о ребра, словно в поисках выхода.
– Я идти? – спросила Дивья.
– Нет, – Даблдек взялся за ложку. – Будешь прислуживать.
Он поздно сообразил, что в овсяной каше не должно быть никаких вкраплений, ни черных, ни серых, ни коричневых. А когда на языке взорвалось огненное ядро и рот распахнуло будто от подожженной внутри газовой горелки, соображать, собственно, было уже поздно.
– О-о-о!
Карри!
Вытаращив слезящиеся глаза, Даблдек распрямился над столом. Дьявол! Где? Где же!? Ага! Схватив кувшинчик с лимонной водой, он в несколько глотков осушил его до половины и упал обратно, казалось, дыша горячими углями.
Прабхакар хищно навис над Дивьей. Пальцы его сомкнулись на узких плечах.
– Погоди, – остановил его Даблдек.
Он допил воду и утер глаза.
Вот тебе и благодарность! За всю его доброту и хорошее отношение. Вся Индия такова! Дикие загорелые обезьяны, а не люди!
Даблдек посмотрел на девочку. Нежность превратилась в ноющую обиду.
– Зачем? – спросил он.
Дивья улыбнулась и промолчала.
– Дашь ей десять плетей, – сказал Даблдек Прабхакару. – Но смотри, не перестарайся.
– Слушаюсь, сахиб, – кивнул сикх.
Он повлек девочку с веранды.
– И Аджаю – пять плетей, – догнал его холодный голос хозяина.
После обеда Даблдек планировал выехать в Калькутту. Хотелось присмотреть склад под лишние объемы чая и прицениться к местному текстилю, который, по слухам, входил в моду в метрополии. Но сбыться этому было не суждено. Аккурат к концу ланча, когда Даблдек, думая о коварной Дивье, цедил чай, в белом дыму на паровом броневике прибыл капитан со взводом королевских стрелков.
Броневик, оставляя ребристые следы, развернулся у ворот. Кузов его ощетинился «энфилдами». Из кабины вылез подтянутый молодой офицер в пробковом шлеме и, с интересом оглядываясь, прошел к особняку.
Даблдек встретил его на крыльце.
– Чем могу быть полезен?
Офицер посмотрел на выросшего за плечом владельца бородатого индийца и, чуть твердея глазами, представился:
– Капитан Френсис Китчнер, сэр. С конфиденциальным делом.
– На броневике?
Капитан позволил себе улыбнуться.
– Всего лишь проверка проходимости. Машина новая, с новым усовершенствованным котлом. По хорошей дороге – десять миль в час!
– Прошу!
Даблдек провел Китчнера в кабинет. Капитан оглядел сандаловую отделку, занавеси и ковры, щелкнул по носу чучело леопарда и расположился на массивном, устроенном у окна диване.
– Смотрю, вы даете много вольности индийцам.
– Разве?
Даблдек занял кресло сбоку от дивана.
– Они шастают у вас по поместью, как тараканы.
– Они на меня работают, сэр.
Капитан посмотрел в окно на застывшего у крыльца Прабхакара.
– Работают. Пока в один день не решат перерезать вам горло, – сказал он, расстегнув верхние пуговицы на красном мундире. – У меня предписание: занять поместье и приготовить из него наблюдательный и оборонительный пункт.
В его руке появился узкий конверт коричневой бумаги.
– Чье предписание? – спросил Даблдек, не торопясь брать конверт.
– Генерала Симмонса, действующего по поручению генерал-губернатора и вице-короля Индии лорда Ричарда Бурка. В случае разрушений вам будет положена компенсация.
– Разрушений? Значит, возможны и разрушения?
– Да, сэр, – кивнул Китчнер.
Даблдек взял конверт и, вскрыв его, пробежал короткий текст глазами. «Дорогой сэр! – значилось там. – В связи с угрозой восстания подразделения Британской армии будут размещены в границах ваших владений. Прошу оказывать им всяческое содействие. Генерал Симмонс».
– Черт-те что! – сказал Даблдек.
Китчнер пожал плечами.
– Мы можем эвакуировать вас в Калькутту.
– Я предпочитаю остаться в своем хозяйстве, – холодно ответил Даблдек.
– Как вам угодно. Но индийцев, как вы понимаете, придется или выселить, или запереть в помещениях. Много ли их у вас?
– В особняке – шесть человек прислуги, и три сикха во главе с Прабхакаром – моя, скажем так, охрана. В доме для работников – до полусотни человек. Но часть из них вечером уходит в свои деревни.
– Как вы понимаете, я не могу позволить им бродить по позициям, – сказал Китчнер, поднимаясь. – Кроме того, среди них могут быть сочувствующие или – того похлеще – родственники восставших. В этой Индии каждый может оказаться чьим-нибудь родственником.
– И где вы намереваетесь поселиться? – спросил Даблдек.
– Здесь, – просто ответил Китчнер.
– В моем кабинете?
– Зачем же? Думаю, у вас найдется для меня комната.
Капитан шагнул к двери.
– Постойте, сэр, – Даблдек снизу вверх посмотрел на Китчнера. – Что вообще происходит?