Дело в том, что еще в апреле 1849 года Франция предприняла военную экспедицию в пределы Римской республики. И главной приманкой для конфликта между Законодательным собранием и президентом послужила бомбардировка Рима французскими войсками. Эта бомбардировка нарушала статью Конституции, запрещавшую Французской республике применять свои военные силы против свободы другого народа. Кроме того, статья 54 запрещала исполнительной власти объявлять войну без согласия Законодательного собрания, и оно своим решением осудило римскую экспедицию. На этом основании Александр-Огюст Ледрю-Роллен представил 11 июня 1849 года обвинительный акт против Луи-Наполеона и его министров, потребовав срочного обсуждения предъявленного им обвинения. Его страстная речь кончилась призывом к гражданской войне. Председатель призвал его к порядку, но он ответил на это, что одна статья основного государственного закона гласит: «Защита Конституции поручается патриотизму всех французов»138.
Отметим, что Ледрю-Роллен, адвокат по профессии, принимал самое деятельное участие в революции 1848 года и всегда выступал за республику. В свое время он был членом Временного правительства, в котором взял на себя министерство внутренних дел, а в мае 1849 года его вновь выбрали депутатом от Парижа.
Но Законодательное собрание, испугавшись, отвергло предложение Ледрю-Роллена, и партия «горы» с возмущением покинула парламент. После этого было принято решение организовать мирную демонстрацию протеста.
Демонстрация состоялась 13 июня 1849 года. Колонна в несколько тысяч безоружных людей двинулась к Бурбонскому дворцу, где заседало Законодательное собрание. Но генерал Николя Шангарнье, сделавшийся верным слугой президента, принял нужные меры. На улице Мира шествие встретило три полка кавалерии и два батальона жандармов. Не вступая в бой, демонстранты разбежались, но несколько человек было раздавлено лошадьми, приколото штыками и настигнуто пятью-шестью выстрелами. Ледрю-Роллен и другие деятели мелкобуржуазной демократии лишь в последний момент успели выпустить воззвание, в котором призывали народ к оружию для защиты Конституции. И кое-где даже было оказано вооруженное сопротивление войскам, но руководители демонстрации скрылись. А к вечеру волнения в городе были окончательно подавлены.
Вслед за этим глава восстания Ледрю-Роллен вынужден был, спасаясь от суда, бежать в Англию.
В результате часть партии «горы» бежала за границу, другая часть (33 депутата) была предана суду. Париж был объявлен на осадном положении, а демократическая часть парижской Национальной гвардии была распущена. Особый декрет запретил шесть опасных газет. Некоторые типографии были разрушены по приказанию правительства. Все клубы были закрыты на год.
В столице восстановилось относительное спокойствие, и Луи-Наполеон был обязан этим решительным мерам генерала Николя Шангарнье, представителя роялистской партии, командовавшего Национальной гвардией и войсками Парижа.
Этот человек вступил в армию в 1815 году. Он участвовал в походе в Испанию 1823 года, воевал в Алжире, где отличился во многих боях, был несколько раз ранен, дослужился до чина генерал-лейтенанта и был недолго генерал-губернатором Алжира. Когда в Алжир пришла весть о февральской революции 1848 года, он стал во главе Временного правительства Алжира. Затем он переехал в Париж, отказавшись от предложенного ему парижским Временным правительством поста посла в Берлине, и принял начальство над Парижской национальной гвардией. Правительство дорожило им как хорошим генералом, и Кавеньяк вторично поставил его во главе национальной гвардии. Сверх того, он получил под свое командование и Парижский военный округ. При президентских выборах Николя Шангарнье голосовал за Луи-Наполеона, не считая его опасным и чувствуя себя к нему все же ближе, чем к республиканцу Кавеньяку. В следующие два года он энергично подавлял все восстания и попытки восстаний, содействуя тем укреплению власти будущего Наполеона III.
Короче говоря, собранные Шангарнье войска атаковали манифестантов и рассеяли их.
Мятеж 13 июня 1849 года ограничился, как мы видим, мирной уличной процессией. Значит, о военных лаврах в борьбе против него не могло быть и речи. Тем не менее партия порядка превратила это бескровное сражение во второй Аустерлиц. С трибуны и в прессе превозносили армию как силу порядка в противоположность народным массам, представляющим анархию, а Николя Шангарнье восхвалялся как «оплот общества», и это была явная мистификация, в которую он, в конце концов, сам уверовал. При этом Ледрю-Роллен и его сторонники добивались предания Луи-Наполеона суду, и их поражение было, следовательно, прямой победой Бонапарта, его личным торжеством. По сути, «партия порядка одержала эту победу – Бонапарту оставалось только записать ее на свой счет. Он это и сделал».139
Слово «республика» оставалось на французских монетах вплоть до 1851 года, но de factо вторая французская республика умерла 13 июня 1849 года. И Луи-Наполеон начал играть роль, которая возбуждала подозрения относительно его честолюбивых намерений. А уже летом он путешествовал по Франции, представляя себя принцем, племянником Великого Наполеона и Человеком Судьбы. Чиновничество и народ в провинции тоже смотрели на него именно с этой точки зрения. И мысль о восстановлении империи высказывалась все громче и громче.
И все же после того, как общий враг был раздавлен, между президентом и большинством власть имущих начались раздоры. Старые парламентские деятели, господствовавшие в Собрании, презирали Луи-Наполеона. Они ставили ему в упрек его прошлое заговорщика, его друзей-авантюристов, его долги, его не слишком благопристойную частную жизнь. Со своей стороны, Луи-Наполеон не хотел больше оставаться орудием в руках большинства, и он решил составить собственную партию.
– Мои настоящие друзья, – говорил он, – живут в обычных домах, а не во дворцах140.
И это было правдой. В поддержку своих слов он ездил по сельским районам и в 1849, и в 1850, и в 1851 годах. Везде ему оказывали восторженный прием. Когда Луи-Наполеон совершал поездки по провинциям, его часто приветствовали криками «Да здравствует император!»
Кстати сказать, в августе-сентябре 1849 года, когда Луи-Наполеон предпринял очередное путешествие по департаментам, он посетил крепость Гам – свидетельницу его прошедших бедствий.
– Я до глубины души тронут, – сказал президент, обращаясь к мэру города, – приемом, оказанным мне вашими согражданами. Но верьте, что в настоящем случае не гордость заставила меня приехать в Гам, а чувство признательности. Чистосердечно благодарю жителей этого города за их сочувствие ко мне во время моего несчастия. Когда сознаешь, сколько бедствий влекут за собой революции, созданные даже законным путем с благонамеренной целью, тогда с трудом постигаешь всю смелость принимающих на себя страшную ответственность в происходящих переменах. Я не сожалею о моем заключении: шестилетним заточением здесь я искупил проступок мой против законов моего отечества, и теперь с удовольствием предлагаю в местах моих страданий заздравный тост во имя тех, которые исполнили тогда указ правительства, вопреки собственным убеждениям141.
Между тем во время отсутствия президента число недовольных возросло до значительной цифры. Сторону их приняло даже Национальное собрание, недовольное распоряжениями Луи-Наполеона. Вскоре это неудовольствие обратилось в явное сопротивление воле президента, жертвой которого стал генерал Шангарнье. В приказах по армии, а тем более в Законодательном собрании, куда тоже был выбран, он не скрывал своей все растущей антипатии к президенту. И в январе 1851 года Луи-Наполеон лишил его командования как округом, так и национальной гвардией.
В середине октября 1849 года Законодательное собрание возобновило свои заседания. А 1 ноября принц-президент поразил его посланием об отставке кабинета министров Одилона Барро и об образовании нового министерства. По меткому определению Карла Маркса, «лакея не прогоняют со службы более бесцеремонно, чем Бонапарт прогнал своих министров»142. Пинки, предназначенные Законодательному собранию, достались пока Барро, графу де Фаллу и компании.
Министерство Барро-Фаллу было первым и последним парламентским министерством, созданным Луи-Наполеоном. Его отставка является поэтому решающим поворотным пунктом. Вместе с ним партия порядка безвозвратно потеряла необходимый оплот для сохранения парламентарного режима – руководство исполнительной властью.
В октябре того же 1849 года Луи-Наполеон сформировал новое правительство – почти исключительно из своих сторонников. Новое министерство называлось министерством д’Опуля.
Альфонс-Анри д’Опуль был боевым генералом.
В 1841–1842 годах он служил в Алжире, за заслуги перед отечеством в 1848 году получил титул пэра Франции, потом в связи с достижением пенсионного возраста был освобожден от воинской службы. Но это вовсе не значит, что в 1849 году он получил пост премьера. С отставкой Одилона Барро Луи-Наполеон отменил этот пост, фактически обрекавший президента республики на ничтожную роль конституционного короля, но конституционного короля без трона и короны, без скипетра и меча, без привилегии неприкосновенности, без наследственного обладания высшим государственным саном. И что удивительно, Конституция, «по оплошности какого-то либерала, была составлена так, что позволяла принцу-президенту, с некоторым передергиванием смысла, выполнять функции собственного премьер-министра»143.
31 октября 1849 года д’Опуль сформировал новый кабинет министров, в котором взял себе портфель министра обороны. Этот кабинет имел в своем составе только одного человека с парламентским именем – крупного финансиста Ашилля Фульда. Ему достался портфель министра финансов. В его лице это место впервые занял настоящий «биржевой волк». По сути, Фульд олицетворял союз Луи-Наполеона с финансовой аристократией, переход последней на его сторону.