– Вы опоздали, мадам…
Вирджиния присела в глубоком реверансе:
– Это вы, сир, уходите слишком рано…
В этой фразе не было какого-либо особо искрометного остроумия, но она была произнесена настолько игривым тоном, что свидетели этого диалога остолбенели от удивления. Что же касается Наполеона III, то он одарил благосклонным взглядом прекрасную флорентийку, столь явно желавшую пококетничать с ним.
В тот же вечер граф Баччоки, о котором граф де Вьель-Кастель говорил, что «он снабжал постель своего хозяина всеми особами женского пола, к которым стремилось императорское сладострастие»195, получил приказ внести Вирджинию в два списка – «текущий» и «резервный» – кандидатур на высочайшее внимание.
Как говорится, рыбка клюнула. И вовремя.
16 января российский император, не располагая возможностями для дальнейшего противостояния, признал себя побежденным в Крымской войне, и газеты трубили о том, что перемирие будет заключено в феврале на Конгрессе, который должен состояться в Париже. Парижане развешивали на окнах флаги. Готовились празднества и балы.
Граф ди Кавур собирался приехать из Турина в Париж, чтобы участвовать в работе Конгресса. В письме к Вирджинии он торопил события, но графиня не нуждалась в его советах. У нее уже был готов план, как заставить Наполеона III учесть интересы Италии в момент подписания мирного договора. Ей необходимо было встретиться с ним. И встретиться без промедления.
Можно представить себе, как она обрадовалась, получив приглашение на бал во дворец Тюильри.
Ровно в девять часов вечера главный церемониймейстер дворца объявил:
– Граф и графиня ди Кастильоне!
Все взгляды устремились на дверь. Вирджиния впервые перешагнула порог дворца Тюильри. Легкой походкой она, сопровождаемая мужем, направилась в Тронный зал. Присев в глубоком реверансе перед Наполеоном III, она дала ему возможность «обшарить» взглядом ее щедрое декольте. Император, как свидетельствуют очевидцы, был до глубины души взволнован открывшимся зрелищем.
Графиня выпрямилась, на мгновение встретилась взглядом с императором и проследовала в зал, отведенный для игр. Она была уверена в себе. И ей не пришлось долго ждать. Через несколько минут император отправился искать молодую графиню. Все складывалось самым удачным образом для ее «миссии».
Балы следовали один за другим, и Наполеон III становился все более предупредительным по отношению к графине.
Граф Камилло ди Кавур, прибывший в Париж, был очень доволен: объединение Италии находилось в хороших руках.
Пока Вирджиния хлопотала на благо своей страны, Париж ликовал по поводу открытия Конгресса, на котором присутствовали представители всех ведущих европейских стран. Праздничная атмосфера чувствовалась во всех его кварталах. Крымская война, как уже говорилось, победоносно завершилась, и народ в очередной раз поверил, что новое соглашение гарантирует Франции мир на ближайшую тысячу лет.
Рождение наследника престола
Император французов пока не пытался заманить красавицу Вирджинию в свою спальню. Его жена должна была вот-вот родить ему наследника, и ему пока было не до любовниц. Понимая это, графиня немного отошла в сторону.
Вечером 15 марта 1856 года императрица Евгения стала кричать, что у нее начались роды. Во дворце поднялась суета. Врачи, члены императорской семьи, сановники, которые должны были присутствовать при рождении дофина, забегали из стороны в сторону. Мадам де Монтихо, приехавшая из Испании к родам дочери, отдавала приказания, которые никто не слушал, а император бегал кругами по комнате, пытаясь сказать что-то, соответствующее моменту, но у него ничего не получалось.
И вот 16 марта пушечные выстрелы из Дома Инвалидов возвестили Парижу о рождении наследника престола.
Разрешение от бремени императрицы Евгении было довольно трудным. Наполеон не спал всю ночь, оставаясь в соседней комнате, и трудно было выразить его радость, когда он узнал, что Провидению угодно было наградить его сыном. Еле держась на ногах от волнения, он сам поднес к матери драгоценное для него существо и уже после этого отправился в свои покои.
В тот же день происходило малое крещение новорожденного, который получил имя Наполеон-Эжен-Луи.
В четыре часа Ашилль Фульд, министр императорского двора, объявил, что закончил составление свидетельства о рождении принца. Он обернулся к первому наследному принцу Наполеону-Жозефу (сыну Жерома Бонапарта, известному, как «Плон-Плон») и поклонился ему. Но тот пребывал в крайне дурном расположении духа. До последнего момента он надеялся, что Евгения родит девочку. И вот теперь появившийся на свет мальчик отнял у него право на наследование престола, навсегда лишив его возможности занять трон[15].
Желая выказать щедрость в ознаменование столь счастливого события, император объявил себя и императрицу восприемниками всех детей, родившихся в этот день во Франции. Таких оказалось около 2000 человек. Кроме того, для народа в парижских театрах были устроены бесплатные представления.
На третий день было официальное представление Конгресса и государственных собраний для принесения поздравлений Его Величеству. Обратившись к графу Валевскому, император произнес:
– Благодарю конгресс за пожелания и поздравления, с которыми он обращается ко мне через вас. Я счастлив тем, что Провидение даровало мне сына в такую минуту, когда Европе возвещается эра всеобщего примирения. Я буду его воспитывать в том духе, что народы не должны быть себялюбивыми и что спокойствие Европы зависит от благосостояния каждой нации.196
Подобным же образом он говорил по очереди каждому из президентов всех трех государственных собраний.
Известие о рождении наследника французского престола немедленно было сообщено всем европейским державам, и все поспешили поздравить императорскую чету особыми адресами.
Вторая маркиза де Помпадур
Графиня ди Кастильоне тоже ликовала, узнав о рождении наследника престола. Она считала, что теперь император будет свободен от забот, связанных с беременностью императрицы Евгении, и сможет уделять все время ей. Самоуверенность Вирджинии отныне не знала границ. Она появлялась во дворце в платьях со столь рискованным декольте, что однажды вечером Гастон де Галифе (будущий кавалерийский генерал и создатель брюк галифе), разглядывая ее почти целиком обнаженную грудь, сказал:
– Ну, эти бунтовщицы порвут любую узду. Но берегитесь, графиня, пройдет совсем немного времени, и многим мужчинам покажется тесной их одежда!
В ответ на эту игривую реплику графиня улыбнулась. Она снисходительно относилась даже к самым фривольным шуткам. И она знала главное: ей необходимо преодолеть удивительную сдержанность императора, а для этого она была готова на все. Вот и в этот раз она прибыла в Тюильри в платье, которое не скрывало все достоинства ее тела. Это была довольно рискованная затея, но она удалась: графиню окружили, и все старались протолкнуться поближе, чтобы получше рассмотреть ее костюм.
Наполеон III тоже не остался безучастным зрителем. Подняв лорнет к прищуренным глазам, он разглядывал все то, что раньше Вирджиния скрывала. И решение было принято. На следующий день графиня получила от него приглашение на пикник.
Наполеон III был покорен! Он бросился навстречу Вирджинии и, как только праздник начался, увлек ее к озеру, где ждали лодки, украшенные бумажными фонариками. Одна из них была ярко раскрашена.
– Это моя лодка, – сказал император. – Хотите, доплывем до острова?
Вирджиния заняла место в лодке, а император сел на весла.
Они отплыли.
Их увидели вновь среди гуляющих через два часа. Наполеон III был несколько растрепан, а платье Вирджинии выглядело помятым.
Приглашенные посмеивались, а граф де Вьель-Кастель на следующий день отметил в своем дневнике, что императрица была заметно раздосадована. Бедная Евгения… Уже на следующий день весь Париж знал, что император в походном порядке стал любовником итальянской графини.
Графиня любила слушать непристойные истории о себе и сама была остра на язык, но к своей связи с французским императором она отнеслась весьма серьезно. Она помнила, что ей поручено очень важное задание, и не позволяла себе заигрываться. Апеннинский полуостров возникал перед ее внутренним взором всякий раз, когда император просил ее о той или иной любезности, принятой между любовниками.
Она пользовалась малейшей возможностью, чтобы начать разговор о своей стране, описывала все беды, возникающие из-за ее раздробленности, плакала и наблюдала за реакцией Наполеона III.
Вечером она отправляла в Турин зашифрованный отчет. И так она выступала в качестве тайного агента вплоть до июля 1856 года. Затем Наполеон III покинул Сен-Клу и отправился на воды. Вирджиния осталась в Париже и заскучала. Но она не была оставлена вниманием, как это ей казалось. Французский министр внутренних дел заподозрил что-то нечистое и отдал приказание следить за ней. В результате шпионы следовали за ней по пятам. Ее письма вскрывались, но и эта мера ни к чему не привела, так как графиня была не только красива, но еще и осторожна и очень хитра.
В течение всего лета, несмотря на неусыпный надзор, графиня ди Кастильоне переписывалась с графом ди Кавуром – и это буквально под носом у бдительного министра.
Вернувшийся Наполеон III дал понять Вирджинии, что разлука не остудила его пыла, а потом он отправился передохнуть в Биарриц. По возвращении по-прежнему влюбленный император пригласил графиню в Компьень.
Двор был изумлен. Любовница императора будет спать под одной крышей с императрицей? Что скажет на это Евгения?
Евгения ничего не сказала. Ревность терзала ее, но она была уверена, что графиня ди Кастильоне ненадолго поселилась в сердце ветреного императора.