– Как ты думаешь, что сейчас делает Боно? – спросила она.
Я старалась не думать об этом.
– Наверное, отдыхает, – ответила я.
Мы поднимались и опускались по эскалаторам бесчисленное множество раз. К тому времени, как мы попали в отдел детской одежды, у меня болели ноги, голова шла кругом, как картошка в микроволновке. Несмотря на это, у меня еще хватило сил выбрать пару платьев для внучек.
– Ты не против забрать их с собой? – спросила я Лидию.
– А ты разве не хочешь привезти их сама и вручить девочкам?
Я не хотела сообщать ей, по крайней мере сейчас, что к тому времени, как мне надоест Нью-Йорк и я решу вернуться домой, мои внучки успеют закончить школу.
С чувством вины я направилась в отдел мужской одежды. Филипп всегда любил новые рубашки. Я перебрала стопку рубашек и выбрала щегольскую рубашку в красную клетку, отличный вариант для предстоящей австралийской зимы. Если я останусь в Нью-Йорке, ее будет невозможно передать лично. Однако ее можно легко упаковать и отправить ему по почте, которая как раз находится недалеко от Центрального вокзала.
– А как насчет Рамона? – окликнула я удаляющуюся Лидию.
Она непонимающе посмотрела на меня. Может, на самом деле между ними все было не так уж серьезно?
– Ты ничего ему не привезешь? – спросила я, показывая на светло-фиолетовую футболку. – Какой у него размер?
Лидия не знала.
– Может, такой, как у меня? – раздался голос цвета красного дерева.
Из-за футболки мне улыбался умопомрачительно красивый афроамериканец. Он приложил такую же футболку к своему атлетическому торсу.
– А какой у вас размер? – спросила я, разглаживая футболку на его мощной груди.
– ХL, – ответил он, мягко улыбаясь. – Но иногда просто L.
Я уже давно не думала о сексе. Странно, что не думать о нем может быть не менее привычным, чем думать о нем. Большую часть времени я не люблю думать о сексе. Это придает уверенности. Только с наступлением возраста, когда я на 99,99 % уверена, что никто не рассматривает меня в качестве сексуального объекта, я обрела свободу сохранять спокойствие в любой ситуации.
Всем привлекательным женщинам, которые боятся, что в один прекрасный день мужчины перестанут провожать их взглядами, я говорю: добро пожаловать. Водичка просто сказочная. Я не могу передать вам, какое это облегчение – узнать, что мужчина, который подходит ко мне, совершенно искренне просто хочет спросить дорогу. Или предлагает подобрать нужный размер футболки. С пяти лет, с того самого дня, когда я узнала, что детей не покупают в специальных магазинах, я не чувствовал себя так непринужденно.
Я могу честно сказать, что с тех пор как мир превратился в одно гигантское селфи, нет места лучше, чем на заднем плане. Отсутствие необходимости думать о сексе или о том, как бы произвести впечатление на кого-нибудь, освободило меня для жизни. Мой мозг настроен на дружбу, кроссворды, откровенные высказывания и разговоры с птицами (если они только пожелают их слушать).
Вот почему я была обеспокоена тем, какое физическое воздействие оказал на меня этот любезный молодой человек. У меня горели щеки. Я подозвала Лидию. Мы решили, что Рамон, наверное, носит L, поблагодарили парня и купили футболку.
– Слишком молод для тебя, да? – сказала Лидия, когда мы шли к кассе.
– Не говори глупости. Он воспринимает меня как мать.
Я не чувствовала себя такой до безобразия свободной с 1969 года. А затем я увидела Филиппа в отделе мужской обуви. Он стоял перед зеркалом, изучая модные ковбойские ботинки. Но экипировка в стиле Дикого Запада вряд ли была в его вкусе. Хотя, возможно, он тоже переживает кризис самовосприятия. Не то чтобы я переживала кризис. Если я и переживала что-то, то это было постраковое обновление человека, прожившего две трети жизни.
В порыве нежности я помчалась к нему и уже была готова обнять его, эти ковбойские ботинки и все такое. Пока не поняла, что он и близко не напоминал мужчину, которого я люблю.
Мы вышли из «Мэйси» и перешли дорогу, направившись в Victoria’s Secret. Еще недавно Лидия посоветовала мне ультракомфортные лифчики, которые она заказывает по каталогам. Бюстгалтеры из бежевого полиэстера с толстыми бретелями, способными выдержать грузовой контейнер, были комфортными, но явно не соблазнительными. Они отлично подходили мне, особенно ввиду того, что женщинам, перенесшим рак груди, не рекомендуется носить белье на косточках. Но меня беспокоило, что моя дочь – представительница поколения Y – также предпочитала их.
Сложнее, чем представить, что у твоих родителей тоже может быть секс, может быть только осознавать, что твои дети тоже могут заниматься этим. Но все же мне не хотелось, чтобы Лидия отказывалась от возможности испытывать наслаждение, – а у нее будет больше шансов на это, если она перестанет носить белье, предназначенное для престарелых училок музыки.
Доброжелательный продавец предложила ей несколько бюстгальтеров с леопардовым принтом, отделанных неоново-розовым кружевом (это был год животных принтов). Лидия немедленно померила их, и мы купили два бюстгальтера и трусики к ним. Бирюзовый бюстгальтер, который я купила себе, был не таким соблазнительным, но выглядел гораздо менее утилитарным, чем мои обычные бюстгалтеры-полотенца. Интересно, заметит ли Филипп разницу.
Пока моя дочь отвлеклась на ночную сорочку с оборками, которую моя мама назвала бы пошлой, я вертела в руках алый атласный бюстгальтер. Он был такого же размера и формы, как и бирюзовый. Вероятность надеть его в реальной жизни была ничтожной, но встреча в отделе мужской одежды «Мэйси» лишила меня душевного равновесия. О беглых женах, опьяненных свободой, написаны десятки романов. Они всегда заканчиваются тем, что героиня бросается под поезд или глотает лаунданум. С другой стороны, за окном Нью-Йорк двадцать первого века. И если я хочу быть шестидесятилетней сексуальной кошечкой, это мой выбор. Украдкой убедившись, что на меня никто не смотрит, я спрятала красный бюстгальтер в корзину, прикрыв его бирюзовым.
По мере приближения вечера становилось понятно, что нам не хватает рук, чтобы унести все пакеты. Я начала чувствовать себя виноватой за мусорный остров, плавающий в Тихом океане и превосходящий по размерам Техас. Даже если бы мы отдали пакеты на переработку, в итоге ими бы все равно подавилась рыба в океане.
У Лидии тоже иссякли силы.
– Я беспокоюсь о Боно, – сказала она. Ориентируясь на Крайслер-билдинг, мы направились на Вторую авеню. Отяжелевшими от плохих предчувствий руками я открыла замок в форме сердца и начала подниматься по ступеням с облупившейся краской.
Глава 12Кошачий балет
В комнате стояла пугающая тишина. Лидия позвала кота через двери в бункер, но ответа не последовало. Я подумала, может, похититель котов забрался в нашу квартиру и унес Боно, пока нас не было.
– Думаешь, он спит? – спросила я.
– Может, ты посмотришь?
Стоило мне взяться за ручку, как дверь в бункер распахнулась.
– О нет! – закричала Лидия, когда черная пуля промчалась через комнату и исчезла под моей кроватью.
– Выходи, – сказала я, присев, чтобы заглянуть под кровать.
Из тени на меня пристально смотрела пара золотистых глаз, отказываясь двигаться с места.
Лидия легла на живот и начала ползком пробираться к нему.
Ее интонация напомнила мне копа, отговаривающего самоубийцу прыгать с моста.
– Все будет хорошо, – говорила она.
Лидия с бесконечным терпением общалась с нашим беглецом.
Чувствуя себя ненужной во время их общения, я решила заглянуть в бункер. Я с облегчением рассмотрела темное пятно в лотке. Несмотря на кисловатый запах, это был признак того, что его почки работают. Увидев, что миска с едой также пуста, я почувствовала прилив счастья. Наш пленник чувствовал себя достаточно комфортно, чтобы поесть. Однако, увидев маленькую белую таблетку на дне миски, я не смогла сдержать стон.
– Что случилось? – отозвалась Лидия. Я отодрала таблетку от миски и пошла показать ей.
– Он даже не лизнул ее, – сказала я.
– Это плохо, – сказала Лидия, вставая и отряхивая штаны.
– Если мы в ближайшее время не всунем в него таблетку, он заболеет, – сказала я, бросив несъеденное лекарство в ведро.
– Он все еще осваивается, – сказала Лидия.
– Нам придется отнести его назад в «Байдеви». Джон решит, что мы шутим.
– Дай ему время, – Лидия снова прибегла к своим психологическим штучкам.
– Микейла и Вида решат, что я идиотка! Почему бы ему не выйти оттуда, чтобы я дала ему таблетку?
– Не беспокойся, – сказала Лидия. – Давай поужинаем. Я принесу еду из того китайского ресторанчика.
Оставшись одна в комнате, я не могла отделаться от чувства, что за мной наблюдают. «Может быть, это все, что ему нужно», – подумала я. Если мы будем заниматься обычными делами, он привыкнет к звуку наших голосов, нашим повседневным занятиям, и, возможно, ему будет интересно познакомиться с нами. Хотя было понятно, что прямо сейчас ему нужно, чтобы мы его игнорировали. У нас был только один выбор: уступить ему.
Я решила заняться установкой Skype на своем ноутбуке. Кажется, флешка для интернета, купленная в компьютерном магазине, работала.
– Привет, незнакомец, – сказала я.
Было приятно снова увидеть лицо Филиппа.
Он был еще в постели, только проснувшись, чтобы окунуться в утренний Мельбурн. На подушке рядом с ним завывал Джона. Где-то на заднем фоне, в нескольких метрах от нашего дома, вниз по Хай-стрит полз трамвайчик.
– Ты все еще в пижаме, – сказала я.
– Да, мне нужна пижама. И это, – сказал он, показывая мохеровое одеяло. – Без тебя здесь холодно. Что у вас новенького?
– Мы узнали, что Микейла – богиня фигурного катания, и ты не поверишь, какой бардак был в этой квартире. Честно говоря, это, наверно, были наркоманы. – Джона повел ушами при звуке моего голоса, а муж слушал меня так, как взрослый слушает восторженного ребенка.