Глава 23Я осваиваюсь
Вместо того чтобы завтракать дома в одиночестве, я теперь питалась в буфете на Второй авеню. Было приятно находиться в дружелюбной компании людей, готовящихся к рабочему дню. Мне нравилось накладывать овсянку в бумажный стаканчик, затем посыпать ее орехами, ягодами и завершать блюдо шариком из сливок. Капучино также был весьма неплохим.
Когда коп в форме сотрудника ООН заказал омлет на беглом испанском, я почувствовала укол языковой зависти. Повар разбил в сковороду три яйца с непринужденностью, приобретенной с опытом, и повернулся ко мне.
– Терст? – спросил он.
– Терст? – переспросила я, почувствовав, как легкий дискомфорт опускается вниз по горлу.
Коп посмотрел на меня с изумлением.
– Si, – выкрикнул повар, наклоняясь к моему лицу. – Будете терст или нет?
Я никогда не слышала о терсте. Возможно, это такая разновидность тако.
– Тост, – сказал коп, расплываясь в улыбке. – Он говорит «тост».
Покраснев, я опустила глаза на оружие у него за поясом. Несмотря на его дружелюбный вид, я никогда не привыкну к полицейским с пистолетами. Тем не менее я не могла не оценить мужественную линию его плеч, когда он провел рукой по своим блестящим волосам.
– Спасибо, что помогли мне разобраться, – сказала я, когда повар передавал ему омлет.
– На здоровье, мадам. Вы не из здешних мест?
– Нет, но мне очень нравится в вашем городе, – ответила я, скорее чтобы избежать ареста, чем из других побуждений.
– Нью-Йорк, – произнес он, закатив глаза. – Я устал от этого города.
– Что вы имеете в виду? – спросила я.
– Здесь скучно.
Я могла представить себе, как утомляет, даже истощает жизнь в Нью-Йорке, возможно, из-за его профессии. Но если скучно в Нью-Йорке – это значит, скучно вообще в жизни.
– А где бы вы хотели жить? – спросила я.
– С удовольствием переехал бы в деревянную хижину.
Мне встречались люди, жившие в хижине, которые, скорее всего, были сделаны из асбеста, а не из дерева, но им отчаянно хотелось переехать оттуда.
– А где вы найдете такую хижину? – поинтересовалась я.
Его глаза приняли мечтательное выражение.
– Где-нибудь в горах.
Я не сказала ничего, чтобы не разрушать его иллюзии, но он наверняка давно не пытался жить в деревянной хижине.
Несмотря на то что я приехала из другой страны, я больше не чувствовала себя туристкой. Как те люди, что прогуливаются по тротуарам со своими собаками, я стала нитью в ткани города, почетным гражданином, которого дома ждет животное.
Такие местные, как я, выглядели по-другому. Мы не ходили, вцепившись в карты или путеводители, и не топтались растерянно, упуская все, что стоит увидеть, потому что были слишком заняты картами в своих телефонах. И, соблюдая осторожность, мы не сжимали судорожно сумки, ежеминутно ожидая ограбления.
Мы заслужили право жаловаться на погоду и переглядываться, услышав, как в метро пьянчужка громко что-то поет невпопад. Мы почти не замечали туристов, потому что они проплывали мимо в своих аквариумах, «осматривая» Таймс-сквер, Эмпайр-стейт-билдинг и статую Свободы.
Я вряд ли могла рассчитывать на ключи от города, но мой статус был подтвержден в тот день, когда ко мне подошла женщина средних лет с фирменным рюкзаком и в прогулочных туфлях.
– Извините, – обратилась она. – Вы не подскажете мне, к Центральному вокзалу в эту сторону?
Я едва могла сдержать эйфорию. Что-то внутри меня кричало, что в этом великом городе я у себя дома. Она приняла меня за местную. Акцент выдавал в ней жительницу Канады.
– Конечно, подскажу, – ответила я тем тоном, которым вежливо-доброжелательные ньюйоркцы говорят с теми, кому меньше повезло. – Идите все время прямо и поверните налево. Вы его не пропустите.
Она начала патетически благодарить меня. Я ответила: «Не за что» и пожелала ей хорошо провести отпуск.
Я выросла в деревне, а потом жила в разных городах и понимаю напряженные отношения между городом и селом. Эта разница тем более заметна, если речь идет о таком городе, как «Большое яблоко». Не секрет, что ньюйоркцы живут с чувством собственного превосходства. Жаль, что я не могу им сказать, что, по мнению фермеров, горожанам не выжить в сельской местности.
Туристы были почти незаметны, но я вскоре осознала, что местные жители узнают друг друга, и была благодарна за то, что они приняли меня в свою повседневную жизнь. Семья индийцев, продававшая цветы на рынке, махала мне, когда я шла по улице купить наполнитель для кошачьего туалета. В зоомагазине мы с Дорис могли убить полдня на обсуждение преимуществ когтеточек из шпагата перед ковровыми когтеточками, пока Блюбел хлопала хвостом на подоконнике.
Продавец сумок никогда не заговаривал со мной, зато я завела знакомство с несколькими нищими, особенно с тем, что почти каждый день сидел, уложив культю на ступеньках перед нашим домом. Памятуя о том, что сказал мне Грег, я бросила взгляд на карман этого парня. Но если он и носил пистолет, то очень маленький.
Даже люди из нашего дома начали здороваться. В большинстве своем это были одинокие работающие люди от тридцати до сорока лет. Они вели себя намного дружелюбнее, чем большинство моих соседей в Мельбурне, зацикленных на борьбе за парковку в конце улицы. Патрика я больше не видела и не слышала. Наверное, он обедал с Донной Тартт.
Впервые в жизни я пристрастилась к стирке – в хорошем смысле. Это началось, когда я понесла пальто в химчистку на Восточной 44-й улице, чтобы узнать, могут ли они удалить пятна от краски. Мне ответили, что с этим не будет проблем. Узнав, что эти приветливые ребята стирают и сушат одежду по 8 долларов за фунт, я каждые несколько дней стала приносить туда пакет стирки. Выглаженные и запечатанные в пластиковый пакет, мои вещи стали выглядеть так, как будто они принадлежали кому-то другому. Я больше не была королевой пятен от еды и приобрела внушительную коллекцию металлических вешалок для пальто, которые возвращала им обратно.
К жизни в городе, где каждому незначительному неудобству уделялось внимание и находилось решение по приемлемой цене, быстро привыкаешь. Как-то днем я пошла к иглотерапевту узнать, может ли он помочь мне с коленом. Он начал с перечисления всех знаменитостей, которых ему приходилось лечить, чем напомнил мне Патрика. Я подумала, что хвастаться знакомством со знаменитостями – это болезнь всех ньюйоркцев. Измерив мой пульс, он покачал головой и заявил, что во мне слишком много мужской энергии и ужасная печень – что совершенно не звучало как комплемент.
Я похромала назад вверх по улице, утешая себя тем, что в наше время для любой женщины передозировка мужской энергии – вещь полезная. Меня несколько шокирует, что феминизм так и не пошел на убыль с тех пор, как мы сжигали на костре бюстгальтеры. И если сегодняшние молодые женщины считают, что отправлять белфи (фотографии собственных ягодиц) своим мужчинам – это признак раскрепощения, мне отчаянно жаль их и их дочерей.
Открыв дверь квартиры, я замерла в изумлении, когда маленькая черная фигурка бросилась мне навстречу, приветствуя меня радостным «мяу». Я радостно вскрикнула и нагнулась, чтобы погладить его, но он, пританцовывая, понесся обратно.
Боно запрыгнул на кровать и стал наблюдать, как я щелкаю по клавишам ноутбука. Вышел первый блог в «Хаффингтон Пост». И не только он, но и стаи комментариев от читателей.
Привет, Хелен, Боно очарователен! Спасибо за то, что пишете о спасенных котах. Многие люди думают, что нужно покупать животных в зоомагазинах. И хотя я знаю, что вы не можете привезти Боно в Колорадо, мысленно я с вами.
Уважаемая миссис Браун, я живу в Москве, Россия, и ухаживаю за брошенными котами уже 17 лет. Они – мои лучшие друзья. Надеюсь, Боно найдет дом, которого он заслуживает.
Привет, я хочу такого кота, как Боно, но у нас их уже пятеро, и мама говорит, что больше не нужно. Когда вырасту, я буду работать в приюте, как «Байдеви». С любовью, Ник, Литл-Рок, штат Арканзас, США, мир, вселенная.
Дорогая Хелен, вся наша ветеринарная клиника влюблена в Боно! Нам бы хотелось, чтобы вы смогли выделить время для беседы на сайте по сбору средств, чтобы привлечь интерес к спасению животных. Арианна, Лос-Анджелес.
Привет, Хелен, спасенные животные – самые лучшие. У меня всю жизнь живут коты из приюта. Они такие благодарные и любящие. Иногда трудно понять, кто кого спасает! Море любви вам и Боно, Джина, Феникс, Аризона.
Уважаемая миссис Браун, мне нравится Боно, но я не могу взять его, потому что живу в Окленде, Новая Зеландия. Вместо этого я в выходные пойду в наш местный приют. Если я найду кота, похожего на него, или даже непохожего, я вернусь домой с ним. Продолжайте ваше доброе дело. Искренне ваша, Андреа.
Глава 24Эмоциональная бухгалтерия
– Похоже, у тебя появился фан-клуб, Боно, – сказала я.
Кот подмигнул мне со своей любимой подушки в черно-белый горох и сказал «мяу». Он всегда притворялся глухим, когда я называла его имя.
– Так ты, в конце концов, знаешь свое имя? – спросила я, закрывая ноутбук. – Есть хочешь?
Я направилась к холодильнику, и мой товарищ по комнате бросился за мной. Он двигался с такой грацией, как будто плыл на облаке.
– Ты не думал о карьере модели? – спросила я. – У тебя есть собственная кошачья походка.
Боно мягко прошелся по паркету через комнату и вытянул заднюю лапу в своем фирменном арабеске. Хорошо жить с котом, который ценит твое чувство юмора.
Он опустил свою пятую точку перед дверью холодильника и уставился на ручку немигающим взглядом.
– Чего мсье желает сегодня? Рыбку? Или, может быть, кусочек курицы?