Неохотно собираются камни, не складывается их рисунок — все это лишь предположения, натяжки, они не заменят фактов, а нам нужна истина. В том, что сообщил Гастон, сомневаться не приходится, но всё же это только версия, которую мы должны сначала подтвердить, а уж после принимать решение. Предатель где-то рядом, я всё время ощущаю его присутствие, а ухватить не могу даже намёком. Он ловко действует и тут же заметает следы. Именно он и наводит нас на «Остеллу», Антуан уже высказывал такое предположение, теперь я не сомневался в его истинности… Есть у меня одна идея, но ею ещё рано делиться, ещё с Терезой кое-что неясно.
— Надо ехать в «Остеллу», — объявил Шульга, глядя в сторону дороги, по которой мы приехали.
Занятно получается, подумал я: все нити ведут в «Остеллу», а нам там нечего делать.
— Нам надо искать предателя по номеру машины, Антуан.
— Я займусь этим, но вряд ли успею сегодня.
— Вариант объявляется запасным. Будем искать другие нити. Монах намекнул: в нашем распоряжении два дня.
— Луи выезжает на перекрёсток, — торжественно доложил Иван.
Николь выбежала на дорогу, делая знаки Луи.
«Безнадёга», — заключил я, увидев его лицо, и протянул Луи свой стакан. Тот залпом осушил его.
— Эта чёртова кукла не пустила нас в отель. Я, видите ли, не взял с собой паспорта, и она не может пустить меня с незнакомой женщиной в номер. А там сидят за столом расфуфыренные кокотки, им можно! В какой стране я живу: меня не пускают в номер с собственной женой. Я напишу письмо в газету.
Антуан рассмеялся:
— Она же узнала тебя, Луи. Она не захотела пускать в отель старого партизана, вот в чём дело!
— Я тоже сразу узнал эту ведьму, — ответил польщённый Луи, — но я-то не подал виду.
— Она тебе тоже не показала своего вида, — заявил Иван на русском языке, но тут же поправился и сам себя перевёл: — Это была женщина в чёрном, Виктор её испугался.
— Она меня не пустила в отель, — самодовольно продолжал Луи, — но кое-что я всё-таки увидел.
— Терезу? — быстро спросил я.
— Да, Тереза делала мне знаки. Она хотела со мной поговорить и боялась этой ведьмы.
Подоспевшая Шарлотта принялась подтрунивать над мужем: так её взволновала мысль о несостоявшемся приключении, в котором она должна была играть роль женщины для развлечений. Я слушал Шарлотту, а размышлял о Терезе: от неё ли самой исходил звонок, или звонила она по указке Пьера? Как вообще она ко мне относится? Но разве можно решить этот вопрос без самой Терезы?
— Зачем мы здесь сидим? — заявил Иван, не трогаясь с места. — Давайте нападём на эту «Остеллу», захватим ведьму и заставим её раскрыть адрес ихнего военного преступника. Если она сидела в его машине, то она знает и его адрес.
— Ты молоток, Иван, — я усмехнулся, — до чего же ты логично рассуждаешь, тебе пора в парламент, будешь представлять крестьянскую партию.
— Нас же арестуют, — испугалась Николь, делая большие глаза.
— А мы удерём, — сообщил Иван, оказывается, у него уже все продумано.
— Куда ты удерёшь, Иван, в лесную хижину? — Антуан горько усмехнулся. — Во время войны я делал то, что хотел и что велела мне моя совесть, но некоторые нас называли за это бандитами. А сейчас я уважаемый человек, но не могу поступить по велению своей совести.
— Если не хотите брать её в плен, устроим засаду, — пылко фантазировал Иван. — Подкараулим этого предателя на дороге и возьмём в плен не её, а его самого.
— Чтобы что? — поинтересовался я на всякий случай. — Что ты будешь с ним делать?
— Я дам ему в морду, — убеждённо отвечал Шульга.
— Мне морды мало, Иван. Я должен так его пригвоздить, чтобы он уже не поднялся. И чтобы при этом мои манжеты остались чистыми.
— Я тебя уважаю, русский Жан, — молвил Гастон, — но я с тобой не согласен. Ты не должен действовать как боши.
— Хорошо, Гастон, — согласился Иван. — Я возьму плакат, и мы вместе с тобой будем делать демонстрацию.
— Нет, русский Жан, — отвечал Гастон, — власти тебе тоже не помогут. Я им сказал: найдите того боша, который проколол штыком мою дочь. А они вежливо улыбались и ничего не сделали.
— Что же нам делать? — спросил Иван.
— Пусть решает этот молодой русский. Сейчас он тут главный.
— Ничего у нас не получается, Виктор. — Антуан развёл руками и поглядел на Николь.
— Да, сестрёнка, — ответил я, перехватив взгляд Антуана. — Ничего другого у нас не осталось. Но сначала я должен задать вопрос старому Гастону.
— Старый Гастон ответит на твой вопрос.
— Кто такой Буханка? Он был «кабаном», да?
— Никакого Буханки у «кабанов» не было, — отрезал Гастон. — Ты что-то путаешь, русский «кабан».
— Прекрасно. А как попал Мишель-Пьер в отряд?
— Его прислал сам полковник Виль. Вот кто был настоящий парень!
— Как ты смеешь, старик, отзываться так о бандите? — мгновенно рассвирепел Луи.
— Помолчи, не тебе судить об этом. Что было делать Вилю, если он был молод и хотел жить? Он себя не щадил в бою, его четыре раза ранили боши, он воевал не ради денег и наград. Но он понял, что после войны останется в дураках, и тогда он забрал деньги из банка. Виль — наш герой. Если бы он вернулся сейчас в Бельгию, я бы первый крикнул ему: «Виват!»
— Вы только послушайте, что говорит этот свихнувшийся старик, — гневно торжествовал Луи. — Он хочет кричать «виват» бандиту.
— А разве наши министры, которым все кричат «Виват», разве они не бандиты? Они грабят народ, и люди кричат им «виват». Так говорит старый Гастон.
— Я не кричу «виват» твоим министрам, — парировал Луи с ехидством. — Я коммунист, и я хочу, чтобы наше богатство принадлежало народу.
— Полковник Виль — герой, — твердил Гастон.
— Что-то я не слышал о том, чтобы героев разыскивал нтерпол, — язвительно отвечал Луи. — Настоящие герои сидят дома и смотрят телевизор. Наш герой — генерал Пирр.
Антуан пытался их примирить:
— Не будем спорить о политике. Лучше поговорим о наших делах.
Хозяин подошёл к нашему столику.
— Вы, кажется, говорили о полковнике Виле, — сказал он. — Если вы хотите знать моё мнение, я вам скажу: Виль — молодец. Он получил по своему счёту лишь то, что ему причиталось. Он мог взять и больше, но он взял ровно столько, сколько заработали на нём эти деляги, которые отсиживались в Лондоне. Я тоже был в Сопротивлении.
— Вот видишь! — старый Гастон с готовностью поднял кружку.
Луи поднялся:
— Хватит! Мне надоели ваши дурацкие разговоры! Мы должны действовать. Я еду в Льеж, — заявил он. — Там я пойду в комитет Коммунистической партии. Наш секретарь — старый шахтёр, я его знаю, и он поймёт меня. Он тут же позвонит в Брюссель, мы вместе поедем в Брюссель…
— Мы тоже будем действовать, — ответил Антуан и снова посмотрел на Николь. — И незамедлительно.
— Придётся тебе, сестрёнка, — я подошёл к ней, обнял за плечи. — Паспорт-то у тебя с собой? Вся Европа на тебя смотрит.
— Какая Европа? — спросила Николь, она ещё на что-то надеялась.
— Восточная и Западная, поговорка у нас такая. Пора, Николь.
— Ты хочешь, чтоб я поехала в «Остеллу», — она подняла на меня глаза, и я увидел в них отчаянную решимость. — Хорошо, Виктор, я поеду, у меня есть паспорт и деньги.
— Пусть она едет, — великодушно согласился Луи. — Эта красотка делала мне знаки, она там. А я поеду в Льеж.
— Поддерживай контакт с Терезой, — сказал Антуан.
— Зачем вы её учите? — отозвался старый Гастон. — Она дочь Бориса и лучше вас знает, что ей там делать.
Я засмеялся:
— Огляди внимательнее, сестрёнка, свои будущие владения, которые ты никогда не получишь.
— Я понимаю, — отвечала Николь, — чёрный монах хотел обмануть тебя, он все придумал. Я правильно его поцеловала, да? Он такой противный…
— Действуй в том же духе, Николетт. Скажи Терезе, что ты моя сестра и что я сам тебя прислал. Запомни, я буду у Ивана.
— Мне нужно рассказать, что ты в неё влюбился? — не без кокетства спросила Николь.
— Смотри по обстановке. Главное, постарайся извлечь её оттуда…
— Этого нельзя говорить, — возмутился Луи. — Я не допущу, чтобы русский влюбился в дочь предателя.
— Но, может, Тереза и не дочь его? — сказал Антуан.
— Сколько у вас денег? — спросила Шарлотта.
— Франков триста…
— Этого мало, — сказал Антуан.
Я сунул Николь пятьсот франков.
— Возьми на представительство. Есть ещё вопросы?
— Мне всё ясно, — покорно отвечала Николь. — Я буду действовать через Терезу. Я понимаю, что она нужна тебе…
Мы вышли на перекрёсток. Вскоре в сторону «Остеллы» свернул роскошный «мустанг». Николь подняла руку и побежала к водителю. За рулём сидел мужчина в чёрном костюме, полный респектабельности. Николь стояла, наклонившись к кабине, и поза её выражала решимость и безнадёжность. Я чуть было не окликнул её, чтобы она вернулась. Но Николь уже открыла дверцу.
— Бон шанс, Николь! — крикнул я по-французски. — Ни пуха тебе ни пера.
— Мерси, Виктор, — она помахала рукой.
ГЛАВА 22
Часы с кукушкой, висящие в кухне, бьют семь часов. Лихо кукует кукушка, уже семь! Всего два дня осталось в моём распоряжении, один почти прошёл, а я сижу и жду у моря погоды. Рядом со мной бездельничает Иван: мы одни в его большом доме. Тереза и зять после обеда уехали в родильный дом к Мари и ещё не возвращались. Мастерская по случаю рождения наследника закрыта.
— Засекаю время, — говорю Ивану. — Ждём ещё тридцать минут, если Николь не позвонит или сама не появится, начинаем действовать. Где твоё «ландо», Иван?
— Надо ехать не в «Остеллу», а к попу, — в который раз предлагает Шульга.
— Считаю данную тему закрытой, — я уже сержусь. — Ты что, под монастырь подвести меня хочешь?
За окном раздался шум мотора. Я прислушался. Увы, машина проехала. Сколько их проехало мимо дома — ни одна не задержалась.
— Он же сам к тебе недавно звонил, — тупо настаивает Иван. — Он звал тебя в гости. Поедем к нему и прижмём его.