. А сам товарищ Сталин приехал в Питер».
Но, несмотря на утверждение Швейцер, добраться до столицы Иосиф Джугашвили все же не сумел. Задуманному им воспрепятствовали обстоятельства. В Вологде он провел две ночи у бывшего студента Томского технологического института Абрама Исааковича Иваняна, жившего в одной квартире с супругами Татариновы-ми, а затем перебрался на квартиру А.И. Доррера.
Родившийся в Харькове и обучавшийся там в университете граф Алексей Иосифович Доррер был арестован, лишен графского достоинства и по обвинению в принадлежности к партии эсеров два с половиной года находился в тюремном заключении. После тюрьмы его выслали в Вологду, где он женился на Виктории Дилевской — тоже эсерке, отбывавшей здесь ссылку.
Для содействия побегу Иосифа Джугашвили Центральный комитет направил 70 рублей на адрес явки в Вологде. В ожидании поступления этой суммы он жил более двух недель на квартире «разжалованного» графа. Однако отправиться дальше беглец не смог.
Большевик С.В. Малышев пишет в своих воспоминаниях: «Товарищу Сталину были посланы деньги на дорогу; чтобы не вызывать подозрения у полиции, эти деньги были высланы на имя одного ссыльного студента, который должен был передать их Сталину. Студент этот, ничего общего с большевиками не имевший, получив деньги, забрал их себе, и товарищ Сталин выехать в это время из ссылки не мог». Иосиф Джугашвили был вынужден вернуться в Сольвычегодск, где прописался на квартире М. Кузаковой.
Все произошло банально просто. Абрам Иванян присвоил деньги, высланные Иосифу Джугашвили... Получив на почте перевод, «студент» вытравил слова в тексте телеграммы и заявил, что деньги «пропали». Спустя мною лет, 7 июня 1926 года, отвечая на запрос Закавказской контрольной комиссии ВКП(б), рассматривающей персональное дело работника Народного комиссариата внешней торговли СССР А.И. Иванянца, — в записке на имя члена комиссии Мирзабекянца — И.В. Сталин пояснил:
«5) Денег этих мне не передал т. Иванян(ц), а показал лишь телеграмму о присылке для меня указанной в телеграмме суммы (в телеграмме было вытравлено несколько слов), причем т. Иванян(ц) не мог объяснить ни «пропажу» денег, ни факт вытравления из телеграммы нескольких слов,
6) Впоследствии, приехав за границу, в ЦК, я получил все документы, говорившие о том, что действительно было послано для меня в Вологду по адресу, данному Иванян(це)м, 70 рублей, что деньги эти не пропали, а были получены адресатом в Вологде».
Однако Абрам Иванянц не ограничился кражей денег. Опасаясь разоблачения, он донес властям о намерении Иосифа Джугашвили совершить побег. Реакция на эту информацию последовала без промедления. 16 февраля 1911 года начальник Вологодского губернского жандармского управления направил уездному начальнику Сольвычегодска предписание усилить наблюдение за И. Джугашвили с целью недопущения побега. Это распоряжение было получено В.Н. Цивилевым 20 февраля, и на следующий день он отрапортовал, что надзор за Джугашвили усилен и проверка его наличия будет производиться не один, а два раза в день.
В марте ссыльный находился под усиленным наблюдением стражника А. Бачурихина, а в апреле — июне за ним надзирал Н. Клишев. Однако Вологодское ГЖУ не ограничилось принятыми мерами; 14 марта оно направило распоряжение о производстве обысков среди ссыльных. Первый обыск у Иосифа Джугашвили был произведен 18 марта. Эта акция ничего не дала властям. Правда, при новом обыске 29 апреля у него «в кармане пиджака» обнаружили четыре письма от «от ссыльной Хорошениной из г. Никольска и два адреса: московский и ростовский». Но уже вскоре стало очевидно, что письма Серафимы Хорошениной, находившейся ранее под гласным надзором полиции в Сольвычегодске и отправленной этапом 23 февраля в Никольск для отбывания дальнейшего срока ссылки, носили частный характер и не имели политического компромата.
Отсутствие денег и усиление гласного надзора заставляют его отказаться от мысли о побеге. Это тяготит его. В Сольвычегодске он встретил бакинца Ивана Фиолетова, отбывавшего здесь ссылку; у него сложились отношения с Иваном Голубевым, Иваном Петровым, Георгием Коростелевым. Последний хранил «у своей квартирной хозяйки» подборки газет, в частности номера «Социал-демократа», поступавшие из Москвы на имя Святковского. В закрытых пакетах газеты приходили в Сольвычегодск даже из-за границы, и, чтобы власти не прервали эту связь, адреса получателей часто менялись.
Конечно, его жизнь была скупа на события, но Иосиф Джугашвили не искал праздных развлечений. Жандармерия доносила, что за 3 месяца и 22 дня вологодской ссылки он 17 раз посетил местную библиотеку, а в кино, привлекавшее всех, не ходил ни разу. Правда, 19 апреля он присутствовал на спектакле в местном театре, и за эту роскошь из его пособия вычли 25 копеек. Однообразие жизни он возмещает книгами. Все свое время Иосиф посвящает чтению.
Старый большевик Иван Матвеевич Голубев писал: «Мы получали довольно много художественной литературы, журналов и газет: «Русские ведомости», «Русское слово» или «Утро России», «Киевскую мысль», доставляли «Новое время». Журналы «Новый мир», «Русское богатство», «Вестник Европы». Сборник «Знание», а как известно, в «Знании» печатались М. Горький, Л. Андреев, Скиталец, Бунин, Гусев-Оренбургский и др... У нас имелись сочинения таких авторов, как Л. Толстой, А. Франс, Ибсен, Куприн, Брюсов, Арцыбашев, Сологуб, Мережковский, Пшибышевский, наконец. «Красная звезда» и «Инженер Менни» Богданова и даже «Конь бледный» Ропшина (Савинкова)».
Тонкий и вдумчивый ценитель литературы, Иосиф Джугашвили имел свои пристрастия, но был вполне определенен и решителен и в негативных взглядах. По словам Голубева, он «очень критично относился к Мережковскому и Пшибышевскому, да и других не щадил», но он удивлял своей осведомленностью в художественной литературе и «много рассказывал о том, как работали над произведениями Пушкин и Толстой», с увлечением читал исторические книги, в частности Ключевского.
Другой очевидец свидетельствует: «На столе у Иосифа Виссарионовича среди других книг почти всегда можно было найти Салтыкова-Щедрина, Чехова, которых он очень любил и цитировал». Однажды он превратил разбор стихотворения одного из ссыльных в «лекцию о роли художественной литературы и поэзии». Он вел среди ссыльных занятия по истории германской социал-демократии, которую «ссыльные изучали по трудам Меринга».
И все-таки однообразие и бессмысленность каждодневного прозябания тяготили ссыльных, и к весне организовался своеобразный «клуб». Поскольку ссыльным категорически запрещались совместные встречи, их собрания проходили под видом вечеринок, пикников, прогулок, но уже вскоре уездный исправник был извещен о недозволенных сборах политических.
12 мая секретный сотрудник Вологодского ГЖУ Пацевич донес: «Ссыльные социал-демократы в Сольвычегодске: Иван Петров, Иван Матвеев Голубев, Николай Матвеев Ильин, Александр Яковлев Шур (еврей), Ирадион Исаков Хаситов, Федор Игнатьев Сятковский, Иосиф Виссарионов Джугашвили, Михаил Алексеев Каланадзе, Георгий Алексеев Коростелев и Григорий Иванов Жайворонков решили между собой организовать социал-демократическую группу и стали устраивать собрания в квартирах Голубева, Джугашвили, Шура, а иногда у Петрова.
В собраниях читаются рефераты и обсуждаются вопросы о текущем моменте, о работе Государственной думы, как использовать в партийных интересах это обстоятельство, если возникла бы между Россией и Китаем война. Цель этих собраний — подготовка опытных пропагандистов среди ссыльных. Агитация среди крестьян пока не ведется. Техники и библиотеки нет, население относится к ссыльным довольно сочувственно, но никто из них на собраниях не участвует».
На это естественное для мыслящих людей стремление к общению, получив донос своего сексота, полиция отреагировала карательными мерами. Застигнутый 25 мая на собрании ссыльных, Иосиф Джугашвили был приговорен к трем суткам тюремного заключения. Он отбыл наказание в местной тюрьме с 23 по 26 июня, и день освобождения из-под ареста совпал с датой завершения его срока ссылки. Но из Сольвычегодска он был отправлен не сразу. Лишь спустя полмесяца, вернувшись однажды домой, хозяйка обнаружила отсутствие вещей квартиранта, и только оставленные под салфеткой на краю стола деньги — плата за квартиру — красноречиво свидетельствовали, что он выбыл совсем
В день его отъезда уездный исправник писал начальнику Вологодского ГЖУ: «Сообщаю Вашему высокоблагородию, что состоящий в городе Сольвычегодске под гласным надзором полиции...
Иосиф Виссарионов Джугашвили за окончанием срока высылки 27 июня сего года освобожден от надзора полиции и по проходному свидетельству 6 сего июля выбыл на жительство в г. Вологду, при этом присовокупляю, что Джугашвили за последнее время проживания в г. Сольвычегодске замечен в сходке в среде ссыльных, за что по обязательному постановлению г. вологодского губернатора от 18 июня 1911 г. за № 360 отбывал наказание под арестом при полиции с 23 по 26 июня в течение трех дней».
Казалось бы, черта под претензиями монархической власти к Иосифу Джугашвили была подведена. Аресты, побеги, тюремные застенки и ссылки — все это уже позади. Казалось бы, освобожденный из-под гласного надзора полиции, теперь он наконец-то был свободен.
Но дело обстояло совершенно не так. Отбыв срок ссылки, он не обрел свободы даже в «бездуховном» понимании этого слова. В проходном свидетельстве, выданном ему для следования в Вологду, подчеркивалось, что он не имеет права отклоняться от указанного ему маршрута и «по сему свидетельству не может проживать нигде, кроме Вологды, а по приезде в этот город обязан не позднее 24 часов со времени своего приезда лично представить его местной полиции». Вместо гласного он оказался под негласным надзором российских карательных органов.
До места назначения Иосиф добрался пароходом. Лето приближалось к середине. Отойдя от пристани, судно описало полукруг и, деловито шлепая по воде широкими колесами, медленно двинулось по течению. Склоны проплывавших берегов покрывала зелень, торжественная голубизна неба подчеркивалась бархатной белизной редких облаков. Пассажирами теплохода были местные купцы, сопровождаемые пухлыми барышнями; худые мрачные интеллигенты, сосредоточенно прогуливающиеся по палубе; местные крестьяне, настороженно охранявшие многочисленные узлы и баулы. Это был