подробный письменный отчет о своей деятельности в штабах Красной Армии.
Но, не лишенный публицистического дара и вкуса, Носович потянулся к журналистскому перу. В статье, опубликованной 3 февраля 1919 года в белогвардейском журнале «Донская волна», он рассказывал: «Главное значение Сталина было снабжение продовольствием северных губерний, и для выполнения этой задачи он обладал неограниченными полномочиями...
Линия Грязи — Царицын оказалась окончательно перерезанной. На Севере осталась лишь одна возможность получать припасы и поддерживать связь: это — Волга. На Юге, после занятия «добровольцами» Тихорецкой, положение стало тоже весьма шатким. А для Сталина, черпающего свои (хлебные) запасы исключительно из Ставропольской губернии, такое положение граничило с безуспешным окончанием его миссии на Юге. Не в правилах, очевидно, такого человека, как Сталин, отступать от раз начатого им дела. Надо отдать справедливость ему, что его энергии может позавидовать любой из старых администраторов, а способности применяться к делу и обстоятельствам следовало бы поучиться многим.
Постепенно, по мере того, как он оставался без дела, вернее, попутно с уменьшением его прямой задачи, Сталин начал входить во все отделы управления городом, а, главным образом — в широкие задачи обороны Царицына в частности и всего Кавказского фронта вообще.
Борьба на фронте достигла крайнего напряжения... Главным двигателем и главным вершителем всего с 20 июля оказался Сталин. Простой переговор по прямому проводу с Центром о неудобстве и несоответствии для дела управления краем привел к тому, что Москва отдала приказ, которым Сталин ставился во главе всего военного и гражданского управления...»
Восхищаясь организаторским талантом Иосифа Сталина, Носович несколько упрощает ситуацию и преувеличивает ту легкость, с которой наркому удалось «взвалить на себя ответственность» за состояние дел в обороне Кавказа.
В действительности все обстояло сложнее. В первых числах августа военрук Северо-Кавказского фронта был отозван в Москву. И Сталин пишет 4 августа Ленину: «Положение дел на Юге не из легких. Военсовет получил совершенно расстроенное наследство, расстроенное отчасти инертностью бывшего военрука (Снесарева. — К. Р.), отчасти заговором привлеченных военруком лиц в разные отделы Военного округа. Пришлось начать все сызнова».
Сталин правильно оценил деловые качества Снесарева бывший царский генерал больше не принимал участия в боевых действиях. Командование не относилось к его талантам. В августе Троцкий назначил его начальником Академии Генерального штаба, но и ею он руководил недолго. Он оказался на преподавательской работе, в 1928 году получил звание «Герой труда» и тихо скончался на 72-м году жизни в декабре 1937 года — в своей постели.
Но вернемся в лето 1918 года. В тот момент, когда Сталин начал подготовку к отражению ожидавшегося наступления противника, органы ВЧК вскрыли существование в городе системы разветвленного контрреволюционного заговора. Его нити тянулись в штаб округа Разбросанное по разным частям города, на пароходах и в вагонах, управление штаба стало местом сосредоточения не только активных скрытых врагов, но и откровенных бездельников, выжидавших лучшие времена и саботирующих деловую работу. Часть этих «специалистов», участвующих в заговоре, прибыла в Царицын с мандатами Троцкого.
Заговорщиков подвели самонадеянность и бестолковость. «К этому времени, — писал спустя полгода белогвардеец Носович, — и местная контрреволюционная организация, стоящая на платформе Учредительного собрания, значительно окрепла и, получив из Москвы деньги, готовилась к активному выступлению для помощи донским казакам в деле освобождения Царицына.
К большому сожалению, прибывший из Москвы глава этой организации инженер Алексеев и его два сына были мало знакомы с настоящей обстановкой, и из-за неправильно составленного плана, основанного на привлечении в ряды активно выступающих сербского батальона, состоявшего при чрезвычайке, организация оказалась раскрытой...
Резолюция Сталина была короткая: «расстрелять». Инженер Алексеев, его два сына, а вместе с ними значительное количество офицеров, которые частью состояли в организации, а частью по подозрению в соучастии в ней, были схвачены чрезвычайкой и немедленно без всякого суда расстреляны».
Да, в обстановке нависшей опасности Сталин проявил непреклонную решимость в пресечении контрреволюционного выступления. Он действовал решительно и без промедления, нанеся целенаправленный удар по ядру антисоветского подполья. По его распоряжению 5 августа арестовали все артиллерийское управление при штабе округа во главе с бывшим полковником Чебышевым.
В тот же день был упразднен сам штаб Северо-Кавказского военного округа, работники штаба были отстранены от военного руководства. Одновременно был снят с поста член Военного совета Ковалевский, и на его место Сталин назначил Ворошилова. Заговорщиков и саботажников отправили на баржу, служившую тюрьмой, в которой ЧК держала наиболее опасных контрреволюционеров.
Правда, часть арестованных вскоре освободили. В их числе был и бывший полковник Носович, позже перешедший к белым. Но, даже оказавшись среди своих, полковник не может скрыть почти восхищения решительностью действий Сталина.
Он пишет: «Характерной особенностью этого разгона было отношение Сталина к руководящим телеграммам из Центра. Когда Троцкий, обеспокоенный разрушением налаженного им управления округов, прислал телеграмму о необходимости оставить штаб и комиссариат на прежних условиях и дать им возможность работать, Сталин сделал категорическую и многозначащую надпись на телеграмме: «Не принимать во внимание!»
Так эту телеграмму и не приняли во внимание, а все артиллерийское и часть штабного управления продолжает сидеть на барже в Царицыне».
Нет, Сталин не проявлял кровожадности, и, кстати сказать, белогвардейцы не церемонились с попавшими в их руки бывшими царскими генералами, служившими у красных. В числе расстрелянных ими военспецов — попавшие в плен генерал-лейтенанты Таубе, Николаев и Востросаблин, был повешен отказавшийся перейти на сторону белых А.В. Станкевич.
Примечательно, что участвовавшая в заговоре местная эсеровская организация имела непосредственные связи с находившимися в городе французским, американским и сербским консулами, с которыми контактировал Троцкий. Мандат Троцкого имел и направленный из Центра в качестве «спеца-организатора по транспортированию нефтетоплива с Кавказа» инженер Алексеев.
Что это — случайные совпадения или следствие махинаций Троцкого с британцами, нацелившимися на кавказскую нефть? Как бы то ни было, Сталин не попался в западню, готовившуюся Советской власти заговорщиками в Царицыне. О масштабах и целях контрреволюционного заговора, раскрытого чрезвычайной комиссией по борьбе с контрреволюцией, сообщалось в извещении Военного совета округа от 21 августа 1918 года.
«В заговоре принимали участие в качестве руководителей правые эсеры, некоторые из офицеров и др. У заговорщиков обнаружен целый штаб: отдавались приказы, намечен был план захвата советских правительственных учреждений и складов вооружения... Само восстание назначено было с 17 на 18 августа... Кроме плана, приказов у заговорщиков обнаружены свои запасы вооружения, а также зарытые в земле три мешка с деньгами суммой до 9 миллионов рублей...»
О том, что организаторы заговора не сомневались в успехе намечаемого предприятия, свидетельствует уже такой факт: для членов организации была приготовлена «кипа нашивок» и «ликующие прокламации о свержении власти большевиков».
Позже, 21 марта 1919 года, в своей речи на съезде Ленин признает: «У нас бывали разногласия, ошибки — никто этого не отрицает. Когда Сталин расстреливал в Царицыне, я думал, что это ошибка, думал, что расстреливают неправильно, и те документы, которые цитировал тов. Ворошилов... нашу ошибку раскрыли. Моя ошибка раскрылась, а ведь я телеграфировал: будьте осторожны. Я делал ошибку. На то мы все люди...»
Таковы были неписаные законы Гражданской войны. И вот в эту смутную пору, в полуосажденном Царицыне, в условиях военной и классовой борьбы Сталин предпринимает попытку создать в городе своеобразный «остров социализма», реально отвечавший принципам справедливости пролетарской диктатуры.
Взвалив на себя обязанности по организации обороны Царицына, Сталин не отталкивается от того поручения, для которого Совет народных комиссаров направил его на Юг. «Взятие Калача, — сообщил он Ленину, — дало нам несколько десятков тысяч пудов хлеба... Уборка хлеба, плохо ли, хорошо ли, все же идет. Надеюсь в ближайшие дни добыть несколько десятков тысяч пудов хлеба и также отправить Вам... Я предписал котельниковскому уполномоченному организовать соление мяса в больших размерах, дело уже начато, результаты есть, и, если дело разрастется, то на зиму мяса будет достаточно (в одном Котельниковском районе скопилось 40 тысяч голов крупного скота)».
И все-таки главным объектом его внимания теперь стал фронт. Он самым тщательным образом изучал обстановку, обдумывал идеи тактической обороны, согласовывал их с командирами частей. Накануне очередного наступления Донской белой армии Сталин провел в Котельникове совещание Военного совета.
Военный совет рассмотрел план операций фронта. На нем заблаговременно, 8 августа, Сталин с Ворошиловым дали распоряжение командирам 1-го кавалерийского крестьянского полка Б.М. Думенко и Г.К. Шевкоплясову о переброске части войск с южной части фронта на север.
Однако в период Гражданской войны не все приказы исполнялись беспрекословно. В психологии командиров того времени широко бытовала болезнь партизанщины и местничества. Опасаясь прорыва на своем участке, командование Южфронта задержало переброску войск. Воспользовавшись этой нерасторопностью, через два дня противник занял Иловлю и Мзгу. Части Красной Армии отступили на линию Карповка — Воропоново — Царицын. Появилась угроза прорыва белых к городу.