рганизациях. Получаемые сведения использовались для усиления борьбы с Советской властью.
Оживлению работы кадетов способствовала состоявшаяся в мае 1918 г. в Москве конференция их партии. Задачи, определенные на ней, сводились по-прежнему к ярой борьбе с диктатурой пролетариата, к выражению преданности Антанте, к поддержке Деникина, к установлению единоличной власти, к сколачиванию антисоветского блока с другими контрреволюционерами.
Вскоре последовали аресты видных деятелей партии «народной свободы», после чего кадеты окончательно ушли в подполье. Член ЦК партии кадетов П. Д. Долгоруков вспоминал: «Изгнанные из дач и имений, мы должны были все лето из-за опасений ареста и расстрела вести в Москве кочевую жизнь в поисках ночлега, без прописки, опасаясь доноса швейцаров и дворников, постоянно меняя местожительство. Собиралось 2–3 раза в неделю лишь Бюро центрального комитета, человек 5–6, все лето по разным душным квартиркам на окраинах»{80}.
Так прошло несколько месяцев. Осенью 1918 г. большинство кадетских лидеров встретились на Юге у Деникина, куда они бежали из Москвы.
В феврале 1918 г., нарушив условия перемирия, немецкое командование развернуло наступление по всему фронту. Это способствовало активизации деятельности реакции.
23 февраля ВЧК в телеграмме Советам об усилении борьбы с контрреволюцией отмечала, что враги пролетариата пытались «путем вооруженного восстания ударить — Вильгельм — извне, российская контрреволюция — изнутри — в лицо и в спину Советской Социалистической Республике, помочь взять Петроград, Москву и другие российские города. Штабы этого вооруженного восстания раскрыты. Центральные штабы находятся в Петрограде и в Москве, а остальные почти по всем городам России. Названия они носят «Организация борьбы с большевиками и отправка войск к Каледину», «Все для родины», «Белый крест», «Черная точка». Многие из штабов вооруженного восстания ютятся в различных благотворительных организациях, как-то: помощи пострадавшим от войны офицерам и т. п.»{81}
В, апреле чекисты обезвредили в Москве тайную антисоветскую организацию, душой и вдохновителем которой являлся американский подданный В. А. Бари. Она снабжала наемниками войска Каледина и Корнилова на Дону.
В. А. Бари был заводчиком и одним из руководителей Русско-американской торговой палаты. Во время обыска ЧК обнаружила у него оружие, счета на крупную сумму, а также переписку, изобличавшую в контрреволюционных действиях. От американца Бари нити тянулись в другие города республики: заговорщики уделяли большое внимание своим местным филиалам. Члены организации не раз отправлялись на периферию для создания там особых ударных батальонов. Бежавших на Дон офицеров организация снабжала деньгами и соответствующими документами. Средства на вербовку тратились большие. С одной стороны, они поступали от американского посольства, с другой — от частных лиц. При аресте у контрреволюционеров нашли подробные планы московских улиц с нанесенными условными обозначениями шпионского характера.
В первый год Советской власти ВЧК ликвидировала в столице ряд других опасных заговорщических союзов: Орден романовцев, Объединенную офицерскую организацию, Сокольническую военную организацию и др. Эти группы имели шпионов в ряде советских учреждений (Красный Крест, ВСНХ, Центральное управление военных сообщений и т. д.).
Контрреволюционеры предпринимали попытки также использовать немецких и австрийских военнопленных, находившихся в Москве. 17 апреля 1918 г. в докладе ВЧК Моссовету подчеркивалось, что ведется «усиленная агитация среди военнопленных офицеров и унтер-офицеров», что налицо «определившееся уже контрреволюционное движение», что силы, которыми «располагают главари этого движения, по агентурным сведениям, определяются около 12 тыс. человек, причем большинство из них вооружены»{82}. Готовые к выступлению военнопленные были разбиты на боевые группы и размещены на частных квартирах, а также под разными предлогами в госпиталях Красного Креста шведского и других посольств.
Исходя из сложившейся обстановки, Президиум Моссовета 20 апреля опубликовал постановление, в котором леем военнопленным, проживавшим в Москве, предлагалось в семидневный срок явиться в участковые милицейские комиссариаты для проверки документов. В противном случае, указывалось в постановлении, они будут арестованы и преданы суду. Далее говорилось, что «всех военнопленных, не имеющих разрешения Советов на право жительства на частных квартирах», следует «интернировать в особых концентрационных пунктах»{83}.
В апреле 1918 г. была проведена операция по разоружению расквартированных в Москве частей польских легионеров (имелись сведения, что командный состав польских отрядов контактировал с мятежным корпусом генерала Довбор-Мусницкого, чехословаками и контрреволюционными организациями в самой столице). Казармы поляков на Садовой-Триумфальной и в других местах окружили советские войска и у личного состава изъяли оружие. Часть офицеров они задержали. Найденная у арестованных переписка позволяла сделать вывод, что поляки были готовы поддержать назревавший мятеж чехословаков (имелись документы и о связях с французской и английской военными миссиями).
В. И. Ленин уделял особое внимание расследованию преступной деятельности заговорщиков. Старый большевик И. Н. Залогин вспоминает: «В середине июля 1918 г. Чрезвычайной комиссией Бутырского района, председателем которой я являлся, была раскрыта крупная контрреволюционная организация. Главная ее задача состояла в вербовке бывших царских офицеров и отправке их на Юг.
Вскоре об этом факте стало известно Совнаркому и лично В. И. Ленину. Как-то поздно вечером мне позвонила секретарь Председателя Совнаркома Л. А. Фотиева и сообщила, что В. И. Ленин просит меня приехать к нему в Кремль с кем-нибудь из членов Президиума исполкома Бутырского районного Совета и захватить наиболее важные документы, связанные с контрреволюционной организацией.
И вот мы с управляющим делами нашего исполкома т. Коноплевым в Кремле. Нас провели в кабинет В. И. Ленина.
Когда мы вошли, В. И. Ленин сидел за столом, рассматривал бумаги. При нашем появлении Владимир Ильич встал и приветливо с нами поздоровался. Усадив нас против себя, Владимир Ильич попросил Л. А. Фотиеву вызвать к нему Феликса Эдмундовича Дзержинского.
Взяв у меня отобранные у контрреволюционеров документы, Владимир Ильич стал рассматривать отпечатанные экземпляры антисоветских прокламаций и воззваний. Он быстро пробегал их глазами, отбрасывал в сторону и каждый раз гневно произносил:
— Какая подлость! Какая мерзость! Какая пошлость!..»{84}
Вербовка наемников велась не только представителями русской контрреволюции. Этим занимались также дипломаты иностранных государств.
1 июля вечером на Ярославском вокзале в Москве было задержано 45 «солдат» французской армии. При проверке оказалось, что французы ни слова не понимают по-французски. Этих людей (в большинстве поляков и чехов) завербовал секретарь французской миссии.
Занимавшая не последнее место в цепи контрреволюционных заговоров антисоветская деятельность иностранных посольств, консульств и миссий, располагавшихся в столице, как видим, не только не прекращалась, но постепенно даже расширялась.
Дипломатические и военные представители Антанты прилагали все силы для укрепления и дальнейшего развития контактов с реакционными кругами России. Дипломаты империалистических стран, находившиеся в Москве, не столько выполняли свои прямые функции, сколько вели подрывную контрреволюционную работу.
Французских разведчиков в России возглавлял посол Ж. Нуланс, генеральный консул в Москве Гренар, военный атташе Лавернь. Англичане имели своих обер-шпионов в лице Сиднея Рейли, Брюса Роберта Локкарта, военного атташе Хилла и Гибсона. Главными заправилами военно-политической разведки со стороны американцев были посол Д. Фрэнсис, консул Д. Пуль, а также коммерсант-шпион К. Каламатиано.
Германское посольство в столице не отставало от коллег и имело своих тайных агентов. Кайзер Вильгельм был убежден, что мир «между славянами и немцами вообще невозможен»{85}.
Империалистические круги не только оказывали моральную и материальную поддержку контрреволюционным союзам и заговорщическим организациям, но и сами активно боролись против Советской власти. Дипломаты-шпионы организовали так называемый «заговор послов», в котором главную роль играл Б. Локкарт. Именно на Локкарта как на опытного разведчика империалистическая буржуазия возлагала большие надежды. Поэтому его преступная деятельность носила особо опасный характер.
После отъезда в Великобританию английского посла Дж. Бьюкенена в конце января 1918 г. в Россию приехал в качестве специального представителя военного кабинета Б. Локкарт, ставший фактическим руководителем британской миссии в Москве.
В стремлении помешать выходу России из войны и заключению Брестского мира, Локкарт возлагал определенные надежды на противников договора (английские, как, впрочем, и американские, и французские дипломаты, рассчитывали использовать для достижения цели внутрипартийные разногласия). Вскоре Локкарт принимается за организацию заговора против Советской власти. В помощь ему служба разведки Англии присылает Сиднея Рейли.
После прибытия в Москву Рейли довольно быстро сколотил подпольную организацию, в которую вошли бывший подполковник Фриде, агент охранки Орлов, юрист Грамматиков и др. Локкарт и Рейли действовали в содружестве с французской и американской разведками. Рейли встречался с французским агентом А. Вертамоном (Вертимоном) и американским шпионом К. Каламатиано. Для этих встреч консульство США в Москве в нужное время открывало свои двери.