С некоторого времени Майнот и Мерфи увеличили ежедневную порцию печенки, которую прописывали своим больным, от четверти фунта до полуфунта. Все пациенты ели с каждым днем все больше печенки.
- Но, Джордж, - увещевали Майнота друзья, - это не может быть именно печенка. Это не может быть так просто. - И многие советовали ему не торопиться с опубликованием этого открытия.
Майнот и Мерфи давали все больше печенки своим пациентам - столько, сколько эти несчастные могли проглотить. Майноту было недостаточно улучшения самочувствия. Он запихивал в них печенку до тех пор, пока они не поправлялись. Многим она была противна, но Мерфи спрашивал их, имеет ли это значение, если теперь они все снова чувствуют в себе силы и жизнь. Мерфи умел убеждать самых капризных. Просто удивительно, до чего действовало это чисто эмпирическое средство. Оно помогало всем больным злокачественным малокровием, за исключением тех несчастных, которые совсем ничего не могли есть. В первые два года четверо погибли таким образом, и это было ужасно.
Как-то пришла одна пациентка и спросила Мерфи, непременно ли нужно варить печенку? Нельзя ли растирать сырую печенку в кашицу и принимать ее в апельсинном соке? Майнот и Мерфи последовали ее совету, хотя она и не была доктором медицины...
Теперь в Бригхэмский госпиталь поступали больные при последнем издыхании. У них кровь была в десять раз бледнее нормальной. Они были вообще почти обескровлены. Их приносили на носилках, без сознания. Майнот и Мерфи садились у их постелей и вливали в них сырую растертую печенку через желудочный зонд.
В течение двух, трех, четырех, пяти дней. Они не переставали вливать ее, хотя дыхание было уже еле заметно. Они не останавливались до тех пор, пока можно было уловить хотя бы слабое биение сердца. Они продолжали вливать, если веки хоть чуть-чуть дрожали, и не успокаивались, прежде чем эти люди, приговоренные к смерти и от слабости, уже не поднимавшие головы, снова не открывали глаз. Они стояли около них и давали им печенку, печенку, и еще печенку, и наблюдали, как жизнь возвращается к этим конченным людям, как у них открываются глаза, начинают шевелиться губы, как они, наконец, шепчут, что им немного лучше.
Через неделю они уже сидели и громко просили чего-нибудь поесть. Меньше чем через две недели им уже хотелось гулять.
X
Наконец, в 1920 году открытие Майнота выходит из сумрака первых попыток на яркий дневной свет официальной науки. В том же важном научном обществе веселого Атлантнк-Сити, где Маклед привел в волнение туго накрахмаленные манишки сановников медицины описанием открытия Бантинга, Майнот рассказал о том, как он и Мерфи спасали людей печенкой. Он хотел озаглавить свой доклад «Лечение злокачественного малокровия печенкой». Но его друзья, из осторожности, неразлучной с современной наукой, посоветовали ему изменить это заглавие, и он назвал доклад «Лечение особой диетой»...
К концу доклада по собранию пронесся взволнованный гул...
Как, никто из них не умер?
После доклада Майнот со всех ног бросился к себе в гостиницу, где его ждала жена. «Я кинулся к своим протоколам, я снова пересмотрел их все, - рассказывал позже Майнот,- я еле верил сам, что рассказал им правду».
Майнот дал своему грубо-эмпирическому открытию точнейшее теоретическое обоснование. Вы помните, что и раньше, в страшные дни, когда злокачественное малокровие было неизбежно смертельным, у жертв его бывали периоды улучшения. Вы помните, как Майнот нашел, что в эти короткие периоды появляются в крови обреченных молодые клетки с окрашивающейся в синий цвет внутренней сеткой, - ретикулоциты.
Потом начались чудеса: он стал кормить больных печенкой, и даже прежде, чем у них кровь становилась гуще, как только они начинали чувствовать себя, странным образом, лучше, Майнот подсчитывал число этих ретикулоцитов в их крови, поступавших туда из костного мозга.
И это была математика, - да, да, это было слишком точно, чтобы оставаться медициной. Чем меньше было красных кровяных шариков в крови его пациентов к началу лечения, тем стремительнее возрастало количество ретикулоцитов в течение первых пяти дней усиленного питания печенкой.
Это служило научным доказательством того, что эти несчастные были правы, утверждая, что «чувствуют себя лучше». Это было первым признаком того, что заболевший костый мозг снова брался за выработку крови. Это был сверхточный метод измерения возможных лечебных свойств того или иного заменяющего печенку средства, измерения достаточно быстрого (занимавшего только несколько дней) для того, чтобы жизнь пациентов не подвергалась опасности. Было совершенно необходимо найти такую замену, потому что желудки многих больных не переносили таких количеств печенки, как бы хорошо она ни была приготовлена. А как только они переставали набивать желудок печенкой, - им снова становилось хуже.
Несомненно, что в организме всех больных злокачественным малокровием отсутствует таинственное «нечто», и чтобы получить его, они должны есть печенку, есть не переставая и в огромном количестве.
XI
Открытая Майнотом проба на число ретикулоцитов значительно облегчала поиски заменяющего печенку средства. В несколько дней можно было выяснить, обладает ли та или другая пища, то или другое впрыскиванье возбуждающими кроветворную способность свойствами. Теперь открытием Майнота заинтересовались и настоящие ученые. Эдвин Дж. Кон, профессор физиологического отделения Гарвардского медицинского института, начал исследовать печень, искать, что представляет собою этот таинственный исцеляющий «X». Он нашел, что вместо огромного количества печенки можно пользоваться небольшими дозами экстракта из нее.
Один вид экстракта за другим готовил Кон чисто научными методами, и Майнот с Мерфи пробовали их на своих пациентах. День за днем смотрели они в микроскоп препараты бледной крови этих людей, чтобы установить, заставляет ли тот или другой экстракт работать их больной костный мозг. Они внимательно смотрели, искали этих обнадеживающих ретикулоцитов.
Что было делать с людьми, до того объевшимися печенкой, что они были готовы скорее умереть, чем продолжать ее есть? Это были какие-то муки Тантала наизнанку, это было страшное зрелище...
Кон преподнес им экстракты не слишком невкусные и чрезвычайно целебные; достаточно было принимать ежедневно совсем понемногу, чтобы продолжать жить. Но эти экстракты стоили громадных денег, а ведь всем известно, что в Америке далеко не в каждом супе есть курица.
Что было делать больным, не имевшим средств на ежедневную покупку экстракта, спасающего их от смерти?
Эти мрачные, хотя и не чисто научные вопросы терзали Майнота и Мерфи.
Мерфи вместе с молодым студентом Боуи начал варить бульон из печенки, стараясь сделать его как можно крепче, так, чтобы из большого количества печенки получалось совсем немного легко проглатываемого супа. Потом Боуи перешел к доктору Вильяму Кастлю, который работал вместе с Майнотом в его лаборатории. И вот для удобства и спасения жизни больных злокачественным малокровием бедняков Кастль и Боуи приготовили домашний суп.
Кастль, который представляет собою самое фантастическое сочетание деревенского лекаря и глубоко оригиналыюго исследователя, занялся приготовлением экстрактов из печенки, - вопросом, который так научно разрешал профессор Эдвин Р. Кон в лаборатории физической химии Гарвардского медицинского института. Билль Кастль, у которого во всем его длинном худом теле не было ни следа научного самолюбия, утверждал, что идею эту ему внушила одна пациентка, и вот, минуя все сложные научные изыскания Кона относительно «X», Кастль сварил бульон из печенки, такого же вкуса, как и обыкновенный мясной бульон.
Его можно приготовить из самой дешевой, как будто годной только для собак, печенки и сделать его вкусным и целебным.
Самые бедные люди могут достать мясорубку, две кастрюльки, тряпку для процеживания и стакан.
Домашний суп Кастля обладает таким же возбуждающим кроветворную способность организма спасительным действием, как и лучшая печенка.
Самые бедные люди, дорожащие своей жизнью, - а на это имеют право даже самые бедные люди, - могут наскрести двадцать центов и купить себе жесткой печенки, купить себе жизнь и работоспособность.
Дело, конечно, не столько в целебных свойствах печенки - в данном случае - сколько в том, чтобы именно «наскрести» 20 центов в условиях безработицы и нужды. - Прим. Пер.
XII
Самое замечательное в поведении этих бостонских врачей - это то, что они в своих лабораториях не превратили простое открытие Майнота в бесплодную, проклятую академическую теорию. Нет, они как можно скорее отдали его на служение человечеству, сделали его доступным для самых бедных из этих несчастных людей.
Эта история еще далеко не закончена, а потому и не может быть рассказана здесь до конца. Простой метод подсчета ретикулоцитов, молодых красных кровяных шариков, найденный Майнотом, привел исследователей к неожиданным, глубоким открытиям. Самые удивительные, значительные из этих открытий принадлежат Биллю Кастлю. Билль все время думал о причинах странного отказа костного мозга от кроветворной работы.
Он был одержим идеей, что в этом виноват желудок, именно желудок. Старые красноносые пьяницы часто заболевают злокачественным малокровием...
Люди, чудом выжившие после полной резекции желудка (при раке желудка), погибают от злокачественного малокровия. Не вырабатывает ли нормальный желудок из принимаемой пищи какого-то «X», который поступает в кровь и заставляет работать костный мозг?
У Кастля не было лабораторных животных, на которых он мог бы экспериментировать. И у лабораторных животных не бывает злокачественного малокровия - это преимущество людей. Но Билль Кастль был не похож на лабораторных ученых (с самой неожиданной стороны) - он превратился в свое собственное подопытное животное.
Он подверг себя чудовищному эксперименту. Мучаясь и смеясь, он предоставил свой здоровый желудок в распоряжение больных злокачественным малокровием. Изо дня в день, из недели в педелю, по утрам, натощак, Билль Кастль съедал непрожаренный бифштекс и, немного погодя, засовывал глубоко в глотку палец до тех пор, пока...