Разве родственники, этих спирохет не являются возбудителями возвратного тифа у людей, не говоря уже о болезни домашних гусей?
Если действительно трипанозомы - только определенная стадия развития возбудителя малярии у птиц, а спирохеты - какая-то другая стадия этого же развития, то ведь это грандиозное открытие!
IV
И оно оказалось грандиозной ошибкой. Очень далеко от Истрии, в Анн-Арборе, городе штата Мичиган, работал высокий сероглазый чех, такой же зоркий, как и Фриц Шаудин, и может быть даже еще... Это был Фредерик Г. Нови, ученик самого Роберта Коха. Пока Шаудин не отрывался от микроскопа в Истрии, Нови в Анн-Арборе сделал открытие большой важности. Ему первому удалось вырастить трипанозом вне животного организма, в пробирках, содержащих среду, приготовленную из крови и агар-агара.
Прочитав сообщение Шаудина о сделанном им замечательном открытии, Нови взволновался (если вообще может взволноваться такой мрачный и холодный человек, каким был Нови). Если трипанозомы представляют собой только какую-то стадию развития возбудителя малярии, то это значит, что можно культивировать малярию вне животного организма, помимо москитов, чистую культуру малярии! Было бы огромным шагом вперед, если бы удалось получить культуру малярии (хотя бы птичьей), в пробирке.
Нови, зная научную репутацию Шаудина, поверил ему на слово. И вот, с глазами, горящими от возбуждения, он вместе со своим ассистентом, высоким, невозмутимым Уардом Мак-Нилом, начал строить планы эксперимента. Для работы с Нови требуется большая невозмутимость. Нови и Мак-Нил начали с изучения того, что можно назвать фауной крови певчих птиц. Результаты их изысканий могли бросить в дрожь каждого любителя птичек. В крови синиц, златокрылых дятлов, стонущих голубей, иволги и многих других пернатых они обнаружили возбудителя малярии.
Потом они начали выращивать культуры.
Мак-Нил готовил огромное количество питательной среды - агар-агара, и неутомимо брал кровь у кроликов, которую и добавлял к этому агару. Нови четким, мелким, почти микроскопическим почерком написал подробнейшие, обширнейшие инструкции к экспериментам- и, горе Фрицу Шаудину!
Из крови птиц они получили культуры трипанозомы, несомненно такие же, какие описал Шаудин.
Но увы, культуры этих же трипанозом вырастали из крови птиц, не содержавшей возбудителя малярии.
Из крови некоторых птиц культуры трипанозом получить не удавалось, хотя эта кровь кишела возбудителями малярии.
И когда они впрыснули чистую культуру трипанозом птицам, не страдавшим малярией, возбудители малярии так и не появились у них в крови.
А длинные, тонкие, спиральные существа, которых Шаудин наблюдал в желудках у москитов, совсем не были спирохетами, а просто особой формой трипанозом.
Бедный Шаудин! Он работал со смесью множества микроскопических животных, паразитировавших в москитах...
Словом, Нови полностью опроверг Шаудина.
В крови у одних птиц содержались трипанозомы, но отсутствовали возбудители малярии, кровь других кишела малярийными плазмодиями, но не содержала никаких трипанозом. И больше того: в желудках у москитов, не питавшихся кровью птиц, тоже можно было найти таких трипанозом. А если выведенным в лаборатории москитам дать насосаться крови, кишевшей возбудителями малярии, в желудках у москитов не появляется никаких трипанозом.
Трудно себе представить, какое количество различных паразитов может одновременно содержаться в крови этих сов.
Со всей возможной для такого сурового человека, как Нови, мягкостью он разнес Шаудина в пух и прах.
Понимаете, Шаудин действительно видел все, что описал, но он принял совершенно различных , и самостоятельных паразитов за отдельные стадии развития одного из них. Такая ошибка должна была уничтожить его как ученого. Но она, странным образом, подготовила его к замечательному дню - 3-му марта 1905 года, когда Шаудин себя обессмертил.
V
С 1904 года Шаудин работал снова в Германии при министерстве здравоохранения и был уже далеко не так счастлив, как в Ровиньо. Для него в Берлине выстроили прекрасную лабораторию.
Но 24 октября 1904 года он был официально извещен, что ему, как главному протистологу при министерстве здравоохранения, предписывается прервать собственные исследования и заняться проверкой чужих. Шаудин был в ярости и, говорят, жаловался своим друзьям:
- Ведь это интеллектуальная кастрация.
Но, подумав о жене и детях, он успокоился и, как прилежный ученик, начал выяснять, не ошибся ли Лоос относительно значения глистов особого вида. Среди рурских шахтеров началась какая-то эпидемия, и Лоос считал, что все дело в этих глистах.
В феврале 1905 года, когда Шаудин уже снова собирался заняться своим, как он все еще считал, глубоким открытием относительно малярийных плазмодиев, трипанозом и спирохет, возникло новое препятствие. Из министерства здравоохранения поступил запрос о чрезвычайно важном открытии протистолога Зигеля. Зигель, якобы, нашел микроба, названного им - Cytorhyctes, являющегося возбудителем четырех различных болезней, в том числе и сифилиса. Было созвано совещание под председательством старого Келера, в котором приняли участие знаменитый специалист по кожным болезням Лессер, бактериолог Нейфельд и Шаудин.
Это было отвратительно. Все они считали открытие Зигеля чепухой, а совещание - бессмысленной тратой сил и времени. Данные Зигеля были путанными, неточными. Рисунки, изображающие этого Cytorhyctes, казались подозрительными.
Вообще, не в обычаях протистологов, как вы может быть уже заметили, быть друг о друге высокого мнения. И вот несчастного Шаудина заставляют заниматься проверкой такой чепухи. Это просто беспримерная бюрократическая тупость.
Но Шаудин снова подумал о своей работе и о семье и сел за микроскоп. Он был уверен, что ему удастся доказать грубую ошибку Зигеля и разоблачить этого Cytorhyctes, предполагаемого возбудителя целого ряда болезней, в том числе и сифилиса.
Сифилиса! Самой таинственной, коварной и, пожалуй, самой страшной из всех болезней человечества. Год за годом изучали паразитологи сифилис во всех ужасных его проявлениях, искали и не находили его возбудителя. Считалось установленным, что даже с помощью самых сильных гистологических красок и самых мощных (в 1905 году!) микроскопов этот таинственный микроб не может быть обнаружен.
Начало марта. Рослый Фриц Шаудин тщательно протирает оптику своего микроскопа. Ни одна из всех тяжелых болезней не была в ту пору изучена меньше, чем сифилис. С того дня, когда Диац де Изла в 1493 году взобрался в Палосе на борт колумбова корабля, чтобы лечить пораженных непонятной болезнью матросов, эта болезнь так и осталась загадкой.
Шаудин сидел и чистил штатив микроскопа, протирал объективы, готовясь показать, что и Зигелю не удалось невозможное. О сифилисе только и можно было сказать, что это ужасная болезнь. Но это было известно уже в 1493 году, когда парижские герольды объявили, что все зараженные этой болезнью должны покинуть Париж под страхом быть сброшенными в Сену.
Шаудин покорно готовил растворы красок для того, чтобы искать нечто, почти наверное отсутствующее. Отсутствие сведений о причине возникновения сифилиса оставалось таким же полным, как и при императоре Максимилиане 1-м, впервые в истории упомянувшем о нем в своем «эдикте против богохульников» в 1497 году.
Вот Шаудин уложил все свои бактериологические пожитки и отправился в клинику профессора Лессера, где сидели несчастные зараженные, умолявшие вылепить их. Что ж, Лессер мог дать им ртуть, но веселый красноносый Джироламо Фракастро, ученый врач, живший на берегу Гарденского озера, уже применял ртуть в начале XV столетня, когда он написал свою странную медицинскую поэму о пастухе Сифилисе, пасшем стада Алцитоя. Этот пастух оскорбил священный алтарь и в наказание был поражен ужасной сыпыо, покрывшей все его тело. Мучительные боли терзали ему руки и ноги и гнали сон от его постели...
В клинике Лессера Шаудин, который не был врачом, а только протистологом, расспрашивал ассистента клиники Эриха Гофмана об особенностях сифилиса. Все, что было известно об этой болезни, - это ее заразительность. Это вполне научным и ужасным образом было доказано давным давно одним врачом в Пфальце, который действительно привил сифилис здоровому человеку. Кто знает, какие несчастья постигли в дальнейшем этого безвестного мученика! Кто осудит старого доктора Юлиуса Беттингера за то, что он до самой смерти молчал об этом эксперименте?
Правда, за два года до этих первых мартовских дней 1905 года Мечникову, безумному русскому ученому, и хладнокровному французу Ру удалось привить сифилис обезьянам. Но возбудителя они не нашли.
3 марта 1905 года Фриц Шаудин приступил к работе. 1 марта, всего за два дня до того, Фредерик Г. Нови, зоркий мичиганский ученый, в безукоризненно научной статье разрушил до основания любимую теорию Шаудина о малярии, плазмодиях, трипанозомах и спирохетах.
Шаудин покрутил микрометрический винт своего микроскопа. Он ничего не ждал, не чувствовал дрожи, охватывающей исследователей, когда открытие приближается к ним. Он понимал, что ему нечего и надеяться найти причину возникновения этой таинственной человеческой болезни.
Что мог он сделать? Она крадучись пробирается в тела своих жертв. Ее первый приступ бывает часто незначительным. Иногда она вспыхивает и сразу же угасает, обманывая больных ощущением полного выздоровления.
Потом, - часто лишь через несколько лет, - она возвращается к ним, уродует их, отвратительная, как проказа; или внезапно останавливает сердца у людей во цвете лет и сил. Поражает параличем крепконогих бегунов или медленно разрушает мозг самых рассудительных людей; превращает гениев в слабоумных, слюнявых младенцев и убивает их.
Фриц Шаудин нагнулся над микроскопом.
VI
Случай №1. А. К. Женщина. 25 лет. Раньше никогда не болела. 20/I-1905 года - затвердение, болезненность желез. 22/II-1905 года - сыпь и головные боли.