Борьба в сталинском окружении за подступы к власти в 1945-1953 годах — страница 5 из 7

³⁸.

Скорее всего, Берия не оставался безучастным к надвигавшейся опасно­сти. Незадолго до марта 1953 года оказались арестованными Поскрёбышев и Власик, неприязненно относившийся к Берии. 15 февраля 1953 года скон­чался полный сил комендант Кремля генерал-майор П. Е. Косынкин, назна­ченный Сталиным на эту должность из своей охраны. Оставаясь на своих по­стах, они вряд ли позволили бы проявить медлительность в оказании меди­цинской помощи сражённому инсультом Сталину, какую открыто продемонст­рировали Берия, Маленков и Хрущёв. По их нераспорядительности Сталин после удара был без помощи охраны и врачей не менее 26 часов³⁹.

“Дело врачей” приобрело зримые очертания в ноябре 1952 года, когда на Лубянке оказались начальник Лечебно-санитарного управления Кремля П. И. Егоров, известные профессора медицины В. Н. Виноградов, В. Х. Ва­силенко, Б. Б. Коган. Сталин был недоволен нерешительностью министра Иг­натьева, приказал отстранить от дела одного из главных его вдохновителей — Рюмина, который, видимо, опасаясь участи Ягоды, Ежова, Абакумова, явно умерил свой пыл. 15 ноября вместо Рюмина был назначен новый следователь по “делу врачей” — заместитель министра госбезопасности С. А. Гоглидзе. Вскоре врачи “дали” нужные показания.

Вопросы о вредительстве в лечебном деле и положении в МГБ были вы­несены на обсуждение Президиума ЦК КПСС. Заседание состоялось 1 дека­бря 1952 года. Судя по дневниковым записям члена Президиума ЦК В. А. Малышева, Сталин говорил: “Чем больше у нас успехов, тем больше враги будут стараться нам вредить. Об этом наши люди забыли под влияни­ем наших больших успехов, появилось благодушие, ротозейство, зазнайство. Любой еврей-националист — это агент американской разведки. Евреи-нацио­налисты считают, что их нацию спасли США (там можно стать богачом, буржуа и т. д.). Они считают себя обязанными американцам. Среди врачей много евреев-националистов. Неблагополучно в ГПУ (использовано название органов МВД и МГБ в 1922-1934 годах. — Ред.). Притупилась бдительность. Они са­ми признаются, что сидят в навозе, в провале. Надо лечить ГПУ”⁴⁰. За лече­ние принялись безотлагательно.

Уже 4 декабря в постановлении ЦК партии “О вредительстве в лечебном деле”⁴¹ вина за “вражескую группу врачей-отравителей и еврейских национа­листов” возлагалась на министра здравоохранения СССР Е. И. Смирнова, министра МГБ В. С. Абакумова и начальника Главного управления охраны Н. С. Власика. В записке “О положении в МГБ”, составленной по итогам за­седания Президиума ЦК от 4 декабря 1952 года, отмечалось, что “партия слишком доверяла и плохо контролировала” его работу и требовалось “реши­тельно покончить с бесконтрольностью в деятельности органов”⁴².

9 января 1953 года бюро Президиума ЦК обсудило проект сообщения ТАСС об аресте группы “врачей-вредителей”. 13 января появилась “хроника ТАСС” о раскрытии органами госбезопасности “террористической группы вра­чей, ставящих своей целью путём вредительского лечения сократить жизнь активным деятелям Советского Союза”. В числе её участников были названы девять человек. Шестеро из них были евреями по национальности, трое — русскими. 22 февраля по всем областным управлениям МГБ разослан приказ, предписывавший немедленно уволить из МГБ сотрудников еврейской нацио­нальности⁴³. Однако до суда над “врачами-отравителями” дело не дошло. “Дело врачей”, по словам Л. М. Кагановича, “пошло на убыль само собой” ещё при Сталине⁴⁴. Считается, что Сталин лично распорядился прекратить публикацию материалов, связанных с “делом врачей” в “Правде” либо вече­ром 27-го, либо утром 28 февраля⁴⁵.

С 25 февраля 1953 года в СССР была приглушена антисионистская и ан­тиамериканская риторика. Объяснение видится в публично данном этим днём согласии президента США Эйзенхауэра на встречу со Сталиным, ранее (24 декабря 1952 года) заявившем о готовности к возобновлению сотрудниче­ства с Западом и к встрече с президентом Соединённых Штатов в интервью газете “Нью-Йорк таймс”⁴⁶. Согласие могло быть расценено как поворот США к более реалистичной политике в отношении стран социалистического лагеря, делающий излишним продолжение демонстрации устрашения в отношении прозападнически настроенной еврейской диаспоры этих стран.

Авторы другой версии придают особое значение появлению в “Правде” от 7 февраля 1953 года фельетона “Простаки и проходимец” и ряда других подоб­ных публикаций в советской прессе первых месяцев 1953 года⁴⁷, в которых многочисленные персонажи с еврейскими фамилиями представлялись жулика­ми и стяжателями, а на работу их принимали якобы слишком доверчивые про­стаки и потерявшие элементарную бдительность люди. Публикации породили волну слухов о предстоящем поголовном выселении евреев в отдалённые края по аналогии с другими наказанными народами. Для прекращения таких слухов якобы ничего не предпринималось. Делалось это якобы для того, чтобы дове­сти антисемитскую истерию до высшей точки, вызвать антисоветскую волну на Западе, развязать войну и окончательно сокрушить всемирное зло (капита­лизм) и его агентов (международное еврейство). Со смертью Сталина замы­сел оказался нереализованным⁴⁸, — на наш взгляд, чистейшей воды домысел.

В конце 1952 года Сталин подобрал достойного, с его точки зрения, пре­емника на должность председателя Совета Министров СССР. Выбор пал на сравнительно молодого первого секретаря ЦК Компартии Белоруссии П. К. Пономаренко. У этой версии есть серьёзное подтверждение от бывшего Председателя Верховного Совета СССР А. И. Лукьянова, который в бытность свою заведующим общим отделом и секретарём ЦК КПСС по административ­ным органам, имел возможность получить на этот счёт прямое свидетельство от официальных лиц. По его словам, за несколько дней до назначенного на 2 марта 1953 года заседания Президиума ЦК КПСС с ведома Сталина была подготовлена записка с предложением о назначении Председателем Совета Министров СССР Пономаренко. Проект был завизирован почти всеми первы­ми лицами, за исключением Берии, Маленкова, Хрущёва и Булганина. Имен­но они и сделали всё, чтобы не допустить принятия решения⁴⁹.

Можно сказать, что это было четвёртое из наиболее крупных политичес­ких поражений Сталина за годы его правления, когда соратники не позволя­ли ему провести в жизнь задуманные решения. Первым из таких поражений было неприятие сталинского плана автономизации (октябрь 1922 года), вто­рым — отказ от предлагавшегося перехода к альтернативности на выборах в Верховный Совет СССР (октябрь 1937-го), третьим — отказ Политбюро пред­ложить Январскому (1944) Пленуму ЦК принять постановление о том, чтобы ограничить деятельность компартии вопросами агитации и пропаганды и под­бором кадров. Четвёртое — неприятие Политбюро сталинского плана радикаль­ных изменений в руководстве страной после XIX съезда партии и назначения Пономаренко председателем Совмина СССР. Четвёртое поражение закончи­лось смертью реформатора. Упущенные с этими поражениями возможности могли кардинально изменить развитие Советского государства и общества.

Ранним утром 1 марта 1953 года вскоре после отъезда Маленкова, Берии, Хрущёва и Булганина, приглашённых к Сталину накануне вечером в Кунцево и, видимо, обсуждавших вопросы предстоящих изменений в высших органах власти СССР, хозяина дачи сразил удар. Впавшего в беспамятство вождя пер­вым увидел сотрудник охраны П. В. Лозгачёв, когда в 22:30 вошёл в малую столовую с доставленной из города почтой⁵⁰. Диагноз прибывших на дачу ут­ром 2 марта главного терапевта Минздрава СССР профессора П. Е. Лукомского, академиков АМН А. Л. Мясникова, Е. М. Тареева и других был установлен быстро: инсульт с кровоизлиянием в мозг. 3 марта врачам стало ясно, что смерть неизбежна. По радио передали правительственное сообщение о бо­лезни Председателя Совета Министров СССР и секретаря Центрального Коми­тета КПСС. 5 марта в 21 час 50 минут Сталин умер.

В тот же вечер, с 20 часов до 20:40, ещё при живом Сталине, в Кремле состоялось совместное заседание членов ЦК, Президиума ВС СССР и минис­тров правительства⁵¹. Л. П. Берия от имени бюро Президиума ЦК предложил избрать на пост Председателя Правительства Г. М. Маленкова. Собрание единогласно поддержало предложение. Пакет новых кадровых назначений да­лее собранию предлагал уже новый глава Совмина. На посты первых замес­тителей предсовмина выдвинуты Л. П. Берия, В. М. Молотов, Н. А. Булганин и Л. М. Каганович. Председателем Президиума ВС СССР предложено избрать К. Е. Ворошилова, а освобождающегося от этого поста Н. М. Шверника — председателем ВЦСПС. Предлагалось также объединить ряд министерств, в том числе слить МГБ с МВД и назначить главой укрупнённого министерства Берию. На пост министра иностранных дел был выдвинут Молотов, министра вооружённых сил — Булганин, министра внутренней и внешней торговли — Микоян. Здесь же было решено иметь в ЦК партии вместо Президиума и бю­ро Президиума один орган — Президиум, “как это определено Уставом”. В его состав предложили 11 человек вместо избранных ранее 25.

Членами Президиума ЦК были избраны Сталин, Маленков, Берия, Моло­тов, Ворошилов, Хрущёв, Булганин, Каганович, Микоян, Сабуров, Первухин. Секретарями ЦК вместо одиннадцати прежних стали четверо: Н. С. Хрущёв, С.Д. Игнатьев, П. Н. Поспелов, Н. Н. Шаталин. Хрущёв среди них был един­ственным членом Президиума ЦК и фактически — главой секретариата. Поста­новление совещания с сокращениями было опубликовано в “Правде” 7 марта 1953 года уже без имени Сталина среди членов Президиума ЦК. Новая кон­фигурация власти определилась. На самый верх властной пирамиды были возвращены представители потеснённой Сталиным “старой гвардии”. Значи­тельная часть сталинских выдвиженцев октября 1952 года (за исключением Сабурова, Первухина, Поспелова, Шаталина) свои позиции утратила. На за­седании объявлено о поручении Маленкову, Берии и Хрущёву привести в должный порядок документы и бумаги Сталина, что было своеобразным ин­дикатором принадлежности к подлинной власти в послесталинском СССР.