[64]. Здесь, следовательно, Адоратский вплотную подошел к проблеме различения между объективным и субъективным моментами в процессе формирования взглядов Маркса, между действительным содержанием этого процесса и тем, как это содержание представлялось в то время самому Марксу.
Неплохая характеристика основных моментов первоначального этапа духовного развития Маркса содержалась в работе Г. Рохкина «Фейербах и Маркс (О философских источниках марксизма)». Автор верно отмечал, что, «примыкая в первый период своей литературной деятельности к младогегельянцам, Маркс и Энгельс уже тогда отличаются от своих единомышленников более реалистическим, жизненным подходом к тем вопросам философии и религии, которые стояли в центре идейных споров того времени. Общие положения гегелевской философии в ее левой интерпретации Маркс и Энгельс восприняли не механически, а критически. Эти философские абстракции были пронизаны у них действенностью и жизненным реализмом»[65]. Говоря о влиянии Фейербаха на Маркса, автор видит, что преодоление этого влияния «начинается уже в 1842 г.»[66].
Тем не менее, изложение раннего этапа развития взглядов Маркса, содержавшееся в большинстве выходивших тогда работ, страдало существенными недостатками. Основной из них заключался в слабом владении ленинскими принципами исследования, а подчас и просто в незнании основных положений Ленина, относящихся к данному вопросу. Особенно ярко обнаруживалось это при характеристике авторами коренного поворота в развитии взглядов Маркса и Энгельса, наступившего на рубеже 1843 – 1844 годов. Так, Г. Рохкин усматривал отличие Маркса и Энгельса от Фейербаха не в методе исследования, а лишь в сфере применения этого метода.
Ряд неточностей и ошибок при характеристике данного вопроса имелся и в работе Ю. Стеклова. Последний считал, что на рубеже 1843 – 1844 гг. «Маркс из левого гегельянца и крайнего буржуазного демократа постепенно начал превращаться в горячего социалиста или „коммуниста“»[67]. Получается, что вплоть до конца 1843 г. Маркс был младогегельянцем и даже буржуазным демократом, что на рубеже 1843 – 1844 гг. не завершается, а лишь начинается переход Маркса к коммунизму, и остается неясным, как же обстояло дело с переходом Маркса к материализму.
Таким образом, уже в первые годы Советской власти начинается не только массовая пропаганда истории марксистского учения, но и научно-исследовательская работа в данной области. К середине 20-х гг. перед советскими исследователями генезиса марксизма объективно выдвинулись в качестве основных две задачи:
1) усвоение всего богатства ленинских принципов исследования проблемы;
2) собирание, расшифровка и публикация всех произведений Маркса и Энгельса.
Начнем со второй задачи, поскольку решение ее исторически явилось предпосылкой окончательного решения первой.
Мы здесь не имеем возможности всесторонне охарактеризовать историю публикации ранних произведений Маркса. Многие важные сведения по этому вопросу имеются в работах Е.П. Канделя и Е.А. Степановой[68]. Нам хотелось бы здесь лишь подчеркнуть, что вокруг публикации произведений основоположников марксизма ведется самая острая классовая борьба. Это полностью относится и к ранним произведениям Маркса.
В самом деле, став после смерти Энгельса владельцами богатейшего рукописного наследия Маркса и Энгельса, немецкие оппортунисты сделали все возможное, чтобы навсегда похоронить это наследие, в том числе и важнейшие источники, характеризующие становление научного мировоззрения. Именно благодаря стараниям этих оппортунистов, и прежде всего – Э. Бернштейна, превратившего в свою частную собственность архив величайших борцов против частной собственности, и была задержана более чем на тридцать лет публикация таких ранних произведений Маркса и Энгельса, как «К критике гегелевской философии права», «Экономическо-философские рукописи» и «Немецкая идеология».
Только благодаря огромным усилиям, которые были приложены нашей партией, Советским государством и лично В.И. Лениным, работники Института К. Маркса и Ф. Энгельса получили доступ к архиву основоположников марксизма. XIII съезд партии поручил «Центральному Комитету по соглашению с Исполкомом Коминтерна принять все меры к скорейшему изданию полного собрания сочинений Маркса и Энгельса на русском и других языках»[69]. В короткий срок Институтом К. Маркса, Ф. Энгельса и В.И. Ленина была проведена большая работа по собиранию, расшифровке, переводу и научному комментированию огромного литературного наследства основоположников марксизма. Первые результаты этой работы публиковались в издаваемом Институтом журнале «Архив К. Маркса и Ф. Энгельса». В 1927 г. вышел в свет первый том Международного издания собрания сочинений Маркса и Энгельса. а в следующем году – первый том русского издания.
В течение 1927 – 1932 гг. Институтом впервые были опубликованы следующие ранние произведения Маркса: «Школьные сочинения»; «Дикие песни»; впервые увидели свет все сохранившиеся материалы докторской диссертации; Берлинские эксцерптные тетради (частично); «Лютер как третейский судья между Штраусом и Фейербахом»; «К вопросу о централизации», «К критике гегелевской философии права» (рукопись 1843 г.); Крейцнахские эксцерптные тетради; «Экономическо-философские рукописи 1844 года»; «Немецкая идеология» (впервые полностью).
Издававшиеся тома были снабжены научно-справочным аппаратом, правда, довольно скудным и содержащим ряд существенных ошибок и неточностей. Поэтому большое значение для расширения и уточнения фактической канвы жизни Маркса имела книга «Карл Маркс. Даты жизни и деятельности», изданная Институтом в 1934 г. на немецком и русском языках и содержавшая более 3.000 дат с указанием на источники, в которых можно найти подробности относительно приводимых фактов. С выходом в свет первых томов полного собрания сочинений Маркса и Энгельса была создана та источниковедческая основа, без которой невозможно научное воспроизведение всего сложного процесса генезиса марксизма.
С другой стороны, решение этой задачи стало возможным лишь в результате усвоения советскими историками всего богатства ленинских принципов исследования процесса формирования марксизма. Усвоение этих принципов осуществлялось в условиях ожесточенной идеологической борьбы, особенно обострившейся в период социалистической реконструкции народного хозяйства СССР. После смерти Ленина его учение подверглось нападению со стороны социал-оппортунистов и других врагов марксизма на Западе, а внутри страны – со стороны троцкистов, правых и иных оппозиционных групп. Важным аспектом этой идеологической борьбы была борьба против философского нигилизма, остатков идеализма, механицизма и других отступлений от марксизма в философии, распространенных в 20-х – начале 30-х годов.
Коренным пороком указанных течений являлась недооценка философского наследия Ленина, ленинского этапа в марксистской философии. Одним из проявлений этой позиции было игнорирование ленинских принципов исследования. Считалось бесспорным, что в докторской диссертации и даже в статьях в «Рейнской газете» Маркс выступает как стопроцентный гегельянец. Очевидным считалось также, что в 1843 г. Маркс становится последовательным фейербахианцем. Отсюда уже вполне логично выводился третий этап – этап синтеза гегелевской диалектики и фейербаховского материализма, распространения последнего на понимание истории.
Окончательному оформлению этой схемы в цельную концепцию немало способствовало то обстоятельство, что в 1924 г. была опубликована статья «Философская эволюция Маркса», которая была объявлена ее издателем Л. Дейчем принадлежащей Плеханову[70]. Как показано в последнее время, нет достаточных оснований считать, что Плеханов мог бы подписаться под этой статьей[71]. Тем не менее, на протяжении последних тридцати лет сторонники и противники схематической трактовки философской эволюции Маркса цитировали из указанной статьи положение, утверждающее, что теоретическое развитие Маркса и Энгельса прошло через три этапа: «первый этап – абстрактное гегелевское самосознание, второй этап – конкретно-абстрактный человек Фейербаха, третий и последний этап – реальный человек, живущий в реальном классовом обществе в определенной общественно-экономической обстановке»[72]. В приведенных словах в наиболее резкой форме сформулирована так называемая теория фазисов, согласно которой Маркс первоначально был последовательным гегельянцем, затем – последовательным фейербахианцем, и наконец, синтезировав диалектику Гегеля и материализм Фейербаха, стал диалектическим материалистом.
В основе этой концепции лежало упрощенное, схематически-идеалистическое представление об этапах духовного развития Маркса и о действительной роли учения Гегеля и Фейербаха на каждом из этих этапов. Не учитывалось, что уже в первоначальный период своего развития Маркс, будучи идеалистом-гегельянцем, в ряде пунктов существенно отличается от Гегеля. С другой стороны, игнорировался тот факт, что хотя Фейербах действительно сыграл большую роль в переходе Маркса к материализму, Маркс никогда не разделял полностью положений Фейербаха.
Как реакция на схематическую «теорию фазисов» в начале 30-х гг. возникла другая точка зрения, которая, однако оказалась не менее схематичной, хотя упрощение здесь проводилось с противоположных – вульгарно-материалистических позиций. Некоторые товарищи, концентрируя все внимание на выяснении той роли, которую сыграли в формировании взглядов Маркса социально-политические условия, стали утверждать, будто Фейербах вообще не оказал никакого влияния на развитие Маркса, более того, будто теоретическое развитие Маркса с самого начала находилось под определяющим воздействием со стороны подымающегося пролетариата.