Вместе с тем успехи русских армий привели к тому, что «в это время результаты нашего радиоподслушивания были взяты под сомнение: были выдвинуты опасения, что русские посылают по радио заведомо ложные приказы, чтобы ввести нас в заблуждение. Только с большим трудом удалось восстановить доверие к правильности нашей работы в области радиоподслушивания»[26]. Тем более, что 3-я и 8-я армии русского Юго-Западного фронта крайне скупо использовали радиосвязь в оперативных целях.
Центральная телефонная станция
Тем не менее служба радиоперехвата оказала австрийскому командованию неоценимые услуги в этой неудачной для него битве.
Во-первых, это касалось ситуации вокруг 1-й австрийской армии. Австрийцы явно переоценили результат Томашевского сражения (северный фас Галицийской битвы), посчитав 5-ю русскую армию небоеспособной. Н. Н. Головин отмечал: «Введенный в заблуждение хвастливыми донесениями и докладами ген. Ауффенберга и чинов его Штаба, ген. Конрад предполагал русскую 5-ю армию ген. Плеве настолько разбитой, что считал возможным оттянуть с Томашевского поля сражения большую часть сил Ауффенберга с тем, дабы ударить ими в правый фланг наступающей на Львов русской 3-й армии»[27].
Между тем в 5-ю армию были влиты пополнения, и она 22 августа вновь перешла в наступление, сыграв решающую роль в развернувшемся сражении. 22 августа частями 25-го армейского корпуса был проведен успешный бой у Машева с 10-м австро-венгерским корпусом (пленено более 1,6 тыс. австрийцев). 25 августа войска П. А. Плеве во взаимодействии с частями 21-го армейского корпуса 3-й армии разбили у Посадова группу эрцгерцога Иосифа Фердинанда (противник потерял 2,4 тыс. человек пленными и 18 орудий). 5-я армия двумя равными частями выполняла задачи в разных направлениях: правой (25-й и 19-й корпуса) содействовала 4-й армии, левой (5-й, 17-й и конный корпуса) — 3-й армии.
Телефонное имущество
Выход соединений 5-й армии в обход правого фланга и в тыл 1-й армии противника привел к тому, что командование 1-й австро-венгерской армии приняло решение о прекращении боев и об отводе армии за р. Сан. Этот момент был переломным в ходе Галицийской битвы на ее северном фасе. По свидетельству М. Ронге: «…мы получили секретные сведения о том, что русские войска двигаются по направлению к пустому пространству, образовавшемуся возле 1-й армии. Мы сначала этим слухам не верили, но никогда не обманывавшее радиоподслушивание подтвердило эти сведения, и нам удалось выяснить, что 5-й и 17-й корпуса разбитой при Комарове (Томашевское сражение. — А.О.) 5-й армии вернулись обратно и вторглись во фланг 1-й армии. Так как резервов для обеспечения тыла нашего фронта у нас не было, то пришлось принять решение об отступлении»[28]. Дело в том, что когда между 1-й и 4-й австрийскими армиями образовался разрыв, австрийцы получили агентурные сведения, что в образовавшийся прорыв двигаются крупные колонны русских, к этим сведениям отнеслись с недоверием. Но когда эти данные нашли подтверждение в русском радио (из перехваченной радиодепеши австрийцы усмотрели движение 5-го и 17-го русских корпусов), австрийское командование, видя нависшую угрозу в виде глубокого обхода русскими левого фланга 4-й армии, приняло решение об отходе и об отводе всех австрийских армий за р. Сан.
Телефонный аппарат
Русская радиограмма была перехвачена 28 августа[29]. И именно благодаря данным радиоразведки австрийское командование вовремя приняло решение о выходе из сражения, отходе и отводе всех армий за р. Сан.
Кроме того, австрийская радиоразведка вскрыла состав русской группировки и силу подходивших резервов. Во многом благодаря этому поражение не превратилось в катастрофу.
Как отмечал М. Ронге: «Некоторое замешательство вызвал у нас подслушанный нами приказ, данный Ставкой 14 сентября (здесь и далее в цитатах М. Ронге — нов. ст. — А.О.), согласно которому все радиопередачи должны были впредь быть целиком зашифрованы. Это свидетельствовало о том, что русские признали свою ошибку, но к этому времени капитан Покорный знал уже слишком много и умел путем сравнения всех радиограмм, попавших в его руки до 19 сентября, расшифровывать весь русский шифр, так что, несмотря на некоторые искажения, мы могли без особого труда делать переводы подслушиваемых радиопередач»[30]. Таким образом, исправление русским командованием своих ошибок было слишком поздним, а первая дешифровка русских радиограмм заняла около 4 суток.
Именно с этого периода начинается период интенсивного подслушивания и расшифровки австрийцами русских радиограмм, что дало им колоссальные преимущества в смысле заблаговременного знания оперативных предположений своего противника — и это превратило для них дальнейшие боевые действия в борьбу в открытую, тогда как русские воевали в этом смысле «вслепую».
К началу сентября главный специалист австро-венгерской армии по дешифрованию капитан Покорный был отправлен в 4-ю армию, что объясняется тем, что положение этой армии было наиболее тяжелым и наиболее ответственным (после перегруппировки — ведущая роль в Городокском сражении). Исследователь Галицийской операции А. Белой отмечает, что особый интерес представляло быстрое маневрирование войск 4-й австрийской армии и организация ее флангового отступательного марша[31], не подозревая, что этому в значительной степени содействовала австрийская радиоразведка.
Переговоры по телефону
Продолжали развивать свою дешифровальную службу и немцы. Профессор филологии Кенигсбергского университета Людвиг Дойбнер был зачислен в ландштурм в качестве переводчика русского языка. Он начал свою службу с перевода перехваченных сообщений, переданных открытым текстом. По мере появления в этих текстах зашифрованных слов он пытался прочитать и их. Постепенно у профессора накопился такой опыт работы в этой области, что он мог читать полностью зашифрованные тексты противника. В сентябре 1914 г. Дойбнер был назначен руководить переводчиками, отобранными для обучения криптоанализу. После подготовки из них была образована дешифровальная группа. Именно она ежесуточно обеспечивала штаб 8-й армии (затем Восточного фронта) в лице Э. Людендорфа информацией. Приказы, которые отдавались Э. Людендорфом на следующий день, в значительной степени основывались на информации, полученной от дешифровальщиков. Если же информация не доставлялась вовремя, генерал не ленился сам отправиться в дешифровальную группу для выяснения причины задержки. Когда же в перехваченных и обработанных радиограммах не содержалось ценных данных, Э. Людендорф выражал недовольство по поводу того, что дешифровальная группа работает недостаточно внимательно.
Проводка телефона
Вскоре была установлена прямая телефонная связь между группами Покорного и Дойбнера. Они совместно читали почти все русские сообщения, полученные на постах перехвата. Так, именно из радиообмена стало известно о планировавшемся русском наступлении на Силезию, и к концу сентября перед П. Гинденбургом и Э. Людендорфом лежала информация о составе, дислокации, численности и планах русских войск — то есть информация, которая почти не отличалась от плана, разработанного в русской Ставке. Неизвестна была только дата начала наступления, но немцы решили взять инициативу в свои руки и нанести упреждающий удар.
Носка катушки
Соответственно, в осенних боях в Галиции и Польше радиоперехват имел особо важное значение.
После Галицийской битвы австрийскому главному командованию предстояло решить трудную задачу, ответив на вопрос о намерениях русских. Что предпримет победоносная русская армия — спустится ли в Венгерскую долину, будет ли продолжать движение на Краков или изберет какое-либо новое направление (например, займет исходное положение за Вислой для новой операции против объединенных австро-германских сил).
Это разъяснила расшифрованная австрийцами радиограмма русской 9-й армии от 25 сентября 1914 г. следующего содержания: «По приказанию Верх. главноком. и ввиду предстоящего маневра приказываю завтра, 26 сент., войска армии отвести за р. Вислоку, оставив на Вислоке лишь авангарды. Войска должны быть расположены в ранее занятых районах. Гвардейский корпус должен оставаться в достигнутом им сегодня районе Колбушево-Купно, придвинув ближе свой авангард».
Расшифрованная радиограмма той же 9-й армии от 28 сентября окончательно установила район, куда она перебрасывалась — за р. Вислу, ниже устья р. Сан. Последующие расшифрованные русские радиограммы выяснили переброску не только 9-й, но и 4-й и 5-й армий за р. Вислу к северу от устья р. Сан, а 1-й и 2-й армий — к северу от Варшавы.
Т. е. австрийская радиоразведка установила районы перебросок в масштабе не только армий, но и целых фронтов — Юго-Западного и Северо-Западного. Она принесла невиданные ранее в военной истории результаты, распознав даже оперативные замыслы противника. Беспрецедентными были скорость и точность получаемой информации. Все это выгодно отличало новый вид разведки от прочих. Так, какие бы ценные сведения о противнике ни доставила агентурная разведка, все же на их доставку требовалось гораздо большее количество времени, чем на расшифровку перехваченной радиограммы подготовленными специалистами. Также достоверность радиограммы легче поддавалась проверке, чем доставленный агентом материал.
Автомобиль полевой радиостанции. Картины войны. Вып. 1. М., 1917
Допрос перебежчиков или пленных также мог принести ценные сведения очень быстро, но проверка достоверности показаний представляла еще большие трудности, чем проверка данных агентурной разведки. Кроме того, несопоставим масштаб — ведь радиоперехват был нацелен на информацию из штабов крупных войсковых соединений и объединений и, соответственно, имел повышенную ценность.