Почему же идея самостоятельной крейсерской войны не была похоронена? Действительно, весь ход истории показывает, что исключительно рейдерскими действиями войны не выигрываются. Даже корсарские набеги Дрейка или португальская война с мусульманской торговлей в водах Индийского океана закончились генеральными сражениями. В первом случае — это уничтожение Великой армады, во втором — баталии в Красном море в 1508–1509 годах. Наверное, уж очень привлекательной была идея разгрома больших сил малыми силами. Действительно, пусть там себе противник строит плавающих монстров, пусть балуется с дорогими игрушками, пусть тратит немыслимые деньги на поддержание регулярного флота — есть ведь нестандартный ход, который может сделать все его корабли бесполезными. При этом как-то забывалось, что именно наличие значительного числа кораблей, сопоставимого с противником, может связать этого противника по рукам и ногам, заставит большую часть эскадр переместить туда, откуда исходит наибольшая потенциальная угроза, и тем самым не позволит врагу правильно отреагировать на нарастание крейсерской войны.
Поворотным пунктом в войне на море, конечно же, стало сражение при Малаге. Французы имели реальный шанс разгромить англо-голландскую эскадру в водах Леванта, что позволило бы не только отбить Гибралтар, но и сильно ослабить Ройал Неви. В этом случае положение дел в Испании было бы куда как более благоприятным для сухопутной армии Филиппа V. Стоит понять, что союзнические силы на Пиренеях держались только благодаря поставкам, которые обеспечивали англо-голландские эскадры, и в случае их ухода из Средиземного моря положение войск антифранцузской коалиции в Испании и Италии серьезно осложнилось бы. Таким образом, можно утверждать, что флот Леванта упустил реальный шанс изменить стратегическую ситуацию в этом регионе.
Кто же виноват в том, что французы упустили столь значимую для них победу? Мы уже описывали, какой бардак творился во французском военно-морском ведомстве. Жером Поншартрен, ведущий постоянные склоки с графом Тулузским, невежественный и недалекий граф д'О, Людовик XIV, который допустил подобное положение дел в одном из своих ведомств, — вот лишь немногие из тех людей. Но не будем уподобляться тем исследователям, которые говорят, что сражение при Малаге было проиграно французами. Это мнение справедливо лишь отчасти. Тактически флот Леванта выиграл, англичане ушли из Средиземного моря, но стратегически — проиграл, поскольку мог уничтожить крупные силы Ройал Неви, но не сделал этого.
Уже здесь мы видим, как изменилась психология французских адмиралов — даже заслуженные Кэтлогон и Виллетт были против продолжения сражения, а ведь это люди, участвовавшие и в битве при Бичи-Хэд, и при Барфлере, и при разгроме смирнского конвоя в 1693 году. Можно только предполагать, как завершилась бы Малага, командуй флотом Леванта покойный Турвилль, человек, понимавший всю суть войны на море, храбрый, опытный, умный. С годами ситуация в морском ведомстве Франции стала только хуже, терялось столь ценное качество, как «синдром победителей», которым в избытке обладали Турвилль, д'Эстрэ-отец и Дюкен. Иногда просто ужасаешься, читая отчеты французских историков о более поздних войнах: «заслуга Сюфрена в том, что он всегда искал сражения с врагом» (Гизо), или «Латуш-Тревиль обладал очень важным качеством — он не боялся воевать на море» (Лаперуз-Бонфис). Как же так вышло, что адмиралы, которых не страшили никакие авторитеты, выродились в осторожных и боязливых людей? За это надо сказать спасибо Поншартренам — именно они смогли произвести столь ужасную метаморфозу. Временная мера, введенная из-за недостатка финансирования флота, привила адмиралам постоянные комплексы и страхи. Это не раз замечали генералы Франции (кстати сказать, напрочь лишенные подобного чувства), и они просто не доверяли флоту задач стратегическою уровня, чаще всего используя эскадры в качестве перевозчика войск. Спираль начала раскручиваться по нисходящей — из-за слабости военного флота Франция не обрела и сильного торгового флота, к примеру, перед Семилетней войной товары из богатейших колоний в Вест-Индии и Америке в страну ввозили голландские купцы и охраняли голландские военные корабли.
В английском же флоте после неудач войны Аугсбургской лиги к управлению эскадрами пришли новые люди — Лик, Бинг, Норрис, Уитакер, Дилкс, — которые прошли суровую школу англо-французского противостояния на море и умели воевать. Ройал Неви под руководством этих адмиралов нашел противоядие против крейсерской войны, научился брать с моря морские крепости, громить регулярные силы противника. Особенно большой прогресс произошел в десантных операциях. Если Гибралтар, сильнейшую по всем меркам крепость, удалось захватить нахрапом, по чистой случайности, то у Барселоны и в Порт-Магоне флот сыграл ключевую роль. Бомбардирские суда начали комплектоваться мортирами с фугасными зарядами, резко возросли количество и качество морской пехоты, было налажено взаимодействие с сухопутными войсками. У флота появились первые стратегические базы в Средиземном море — Порт-Магон и Гибралтар, базируясь на которые, Ройал Неви отделял «Францию от Франции, Испанию от Испании».
В Адмиралтействе после прихода туда принца Георга Датского и ухода лорда Портлэнда наконец-таки сумели навести порядок. С подачи супруга королевы Анны и Лика упорядочилось движение конвоев, блокады корсарских портов стали эффективными, целые соединения были выделены в качестве поисково-ударных групп против рейдеров. Это дало ошеломляющие результаты — каперы были просто выметены из вод Европы, крейсерская война была перенесена на периферию. После 1708 года потери союзников постоянно снижались, и к 1712 году приблизились к нулю.
Хотя за время «корсарских баталий» Войны за испанское наследство (1702–1712 гг.) Англия и Голландия потеряли более 6663 торговых судна и около 70 военных кораблей (не считая потерь в линейных сражениях), в то же время эскадры союзников уничтожили и захватили не менее 430 рейдеров, задействованных в каперских действиях.
Потери англичан и их союзников в торговом тоннаже по годам[59]
| Год | Кол-во захваченных/потопленных судов |
|---|---|
| 1702 (май — декабрь) | 162 |
| 1703 | 454 |
| 1704 | 571 |
| 1705 | 587 |
| 1706 | 537 |
| 1707 | 738 |
| 1708 | 607 |
| 1709 | 755 |
| 1710 | 623 |
| 1711 | 831 |
| 1712 | 575 |
| 1713 (январь — апрель) | 223 |
| Итого: | 6663 |
Однако, несмотря на рост захватов после 1707 года, совокупный тоннаж призов постоянно уменьшался. Так, в 1704 году среднее захваченное судно имело тоннаж 370 тонн, а в 1711 году — 120 тонн. То есть большее количество захватов в последние годы крейсерской войны происходило за счет мелких судов либо за счет работы корсаров в районах, где конвойные системы не действовали. Также большую роль в провале рейдерств сыграли потери — большинство опытных капитанов к 1711 году были либо на том свете, либо в плену у англичан и голландцев. Заменить их было, по сути, некем.
Действенным средством против приватиров оказалась ближняя блокада каперских портов. Сосредоточив в Канале большие силы, организовав поисково-ударные группы, англичане в конце концов практически полностью закрыли каперам выход в море. Те же, кто прорывался, иногда месяцами бороздили моря — с повсеместным введением конвоев найти одиночное торговое судно противника было очень нелегко, а все более-менее значимые конвои были прикрыты сильными эскортами из военных кораблей. Хотя некоторые корсары показали великолепные результаты, все это были частные успехи. Симптоматично, что после 1709 года множество французских коммерсантов выходят из каперских корпораций, то есть бизнес также признал поражение «морских волков».
В следующих войнах Франция несколько раз пыталась оспорить у Англии господство на море. Один раз (во время Войны за независимость в США) она была очень к этому близка, но Ройал Неви смог отбить все попытки оспорить его положение в океанах.
Послесловие
Несмотря на поражение каперов в Войне за испанское наследство, французское морское министерство думало, что только истощение государства помешало корсарам одержать победу над морской торговлей противника. В последующих столкновениях также был сделан упор на крейсерские действия отдельных приватиров. Цифры выглядели внушительно — в Войне за австрийское наследство корсары захватили и уничтожили около 3300 призов, во времена Французской революции и Империи — 11000 судов противника. Англичане понесли значительные убытки, но их потери составили не более 2,5 % от общего количества судов торгового флота.
Корсарство сошло на нет после 1815 года В конце концов в 1856 году на Парижском конгрессе было заключено официальное соглашение о запрете каперства. Эти кондиции подписали почти все страны, кроме Испании, Мексики и США.
Однако идея выиграть противостояние на море с помощью крейсерских операций не была похоронена — уже во время Гражданской войны в Америке конфедераты южных штатов выпустили в море корсаров с целью подорвать морскую торговлю северян. Успехи крейсера «Алабама» заставили некоторых военно-морских теоретиков забыть о том, чем кончаются все рейдерские войны без поддержки регулярного флота, и мысли Вобана образца 1705 года были подняты на щит сначала Российским императорским флотом, а потом и немецким Морским штабом. В Русско-японской войне 1904–1905 годов на коммуникациях Японии успешно действовал Владивостокский отряд крейсеров, а с началом Первой мировой началась беспрецедентная крейсерская война против английской торговли. Почти сразу же после начала военных действий произошло два знаковых события — 21 сентября 1914 года немецкий крейсер «Карлсруэ» захватил голландский пароход «Мария», шедший из Портленда (штат Орегон) в Дублин с грузом пшеницы. 20 октября подводная лодка U-17 под командованием Фельдкирхнера потопила пароход «Глитра» — в дело вступили новые корсары, корсары глубин. Но это совсем уже другая история. Отметим только, что и новая крейсерская война закончилась полным провалом. Существенную роль в этом сыграли конвои, а также блокады немецких портов, то есть способы, отработанные еще в XVII–XVIII веках против каперов короля Людовика.