[742], т. е. большинство из них погибло именно в тот день).
Из полка бригадира Фразера погибло 2 сержанта и 12 солдат. Ранено было 11 человек, в том числе капитан Гаврила Трубников и 10 рядовых. В полк явилось 59 человек.
Из полка Р. В. Брюса погибло 11 человек: 1 сержант, 1 капрал и 9 солдат. Раненых в этом подразделении оказалось 22 человека, из них капитан Петр Марселиос, один барабанщик и 14 рядовых были отправлены в Шлиссельбург, а 6 человек были привезены в полк. Кроме того, «здоровых явилось урядников и салдат 37, на брегантинах оставлено 8 человек». Всего же из этого полка в том году погибло 23 человека[743].
В полку Абрамова потери оказались наиболее тяжелыми – погиб поручик Иван Томасов, прапорщик Иван Соколов, 1 сержант и 7 солдат. Ранены были – майор Иван Волохов, поручик Степан Гесмант и 22 солдата, которые были отправлены в Шлиссельбург. В полк явилось 44 человека.
Таким образом, в пехотном батальоне в ходе сражения погибло 66 человек, 10 человек пропало без вести, а раненых насчитывалось 80 человек, общие потери – 156 человек.
В свои части вернулось 276 человек и 16 человек осталось на бригантинах. Скорее всего, это были люди, участвовавшие в сражении в составе этого сводного батальона и оставшиеся целыми и невредимыми (что подтверждается формулировкой «здоровых явилось.»). Поэтому можно предположить, что всего батальон И. Волохова насчитывал 448 человек.
В драгунской части (она тоже была сводной из трех полков) потери были примерно такими же. По потерям в этом подразделении сохранилось два документа, к сожалению, не столь подробных. Первый из них – «Роспись убитых и раненых на баталии» от 29 августа 1708 г.[744]
В ней указано, что в ходе сражения погибло 39 человек, в том числе: 1 полковник, 1 капитан, 1 капитан-поручик, 1 полковой квартермистр, 2 прапорщика и 33 рядовых. Еще 7 драгун пропали без вести.
Ранено было 175 человек: 1 подполковник, 1 майор, 3 капитана, 5 поручиков, 1 адъютант, 5 прапорщиков и 159 рядовых драгун.
Еще в одной ведомости погибших и раненых (этот документ не датирован) указаны фамилии погибших и раненых офицеров[745]. Из нее становится известно, что погибли полковник Монастырев (он в ходе боя получил три раны, от которых скончался), капитан Жураковский, капитан-поручик Хлопов, полковой квартермистр Маслов, прапорщики Неболсин и Аракчеев (имена офицеров, к сожалению, в «росписи» не указаны).
Ранены были подполковник Грос, майор Голенищев, капитаны Карцов, Кокорин, Ковелин, поручики Лошаков, Вышдомской, Баранов, Хрущов и Муравьев, полковой адъютант Филатов, прапорщики Бутурлин, Бабарыкин, Ламанов, Бурков, Мещерский.
Кроме того, указано, что «драгун убито 33, ранено 159, безвестно пропало 7». То есть все данные совпадают с теми, что указаны в том документе, что приведен выше, поэтому можно утверждать, что речь идет об одном и том же сражении и что перечисленные офицеры погибли и были ранены именно в ходе переправы шведского корпуса через Неву.
Сохранилась также и ведомость раненым, находившимся в Шлиссельбурге 3 сентября 1708 г.[746] В ней перечислены: майор Иван Волохов; капитаны Петр Марселиос, Гаврила Трубников; поручики Матвей Витвер (артиллерист), Степан Гесмант; рядовые: полку генерал-майора Брюса – 19 солдат, один скончался от ран; «гварнизонного полку» – 11 солдат, один скончался от ран; подполковника Порошина – 2 солдата (В. И. Порошин тогда являлся комендантом Шлиссельбурга. – Н. С.); Тимофеева полку Трейдена – 1 урядник, 16 солдат, один из них скончался от ран; Нарвского полку – 1 драгун; Куликова полку – 13 солдат, один скончался от ран; полку бригадира Фразера – 1 писарь, 7 солдат, один скончался от ран; Морского флота – 1 сержант, 7 солдат; Мекешина полку – 4 солдата; Иевлева полку – 21 солдат; Санкт-Петербургских пушкарей – 2 человека; и один драгун из полка Монастырева скончался от ран.
Как видим, здесь перечислены солдаты не только из тех частей, что принимали участие в сражении, кроме того, есть расхождения и по количеству рядовых из тех частей, что находились в том бою. Скорее всего, в Шлиссельбурге тогда находились и те, кто был ранен при переправе шведов, и те, кто получил ранения в других стычках (к примеру, в бою при Ракоборе).
Часть раненых в начале сентября находилась в Санкт-Петер-бурге[747]. В основном это были люди из драгунских полков: из Вологодского полка – 1 офицер и 55 рядовых; из Луцкого полка – 4 офицера и 48 рядовых; из Нарвского полка – 1 офицер и 40 рядовых; из Тобольского полка – 3 офицера и из «Мурзского» – тоже 3 офицера. Кроме того, 8 человек из полка Шневенца, 1 человек из полка Мякишина и 1 матрос. Вполне возможно, что все эти драгуны были ранены в тот день, в таком случае мы можем предположительно назвать те драгунские части, что принимали участие в бою.
Отметим, что потери в этих полках в том году были следующими: в Луцком полку погибло 75 человек, в Нарвском – 43 человека, в Вологодском – 57 человек[748]. Естественно, эти люди погибли не только в том сражении, но, судя по потерям, именно на драгун в той операции легла основная нагрузка.
В общем получается, что в ходе этого сражения российские войска потеряли убитыми 105 человек, ранеными 255 человек (4 из них позже скончались от ран) и еще 17 человек пропали без вести. Общие потери – 377 человек.
При этом в числе раненых, находившихся в Шлиссельбурге, упоминается артиллерийский поручик Матвей Витверт, не указанный в ведомости капитана Ванковского. Скорее всего, он тоже принимал участие в сражении (в экстракте Ф. М. Апраксина упоминается, что в батальоне И. Волохова была артиллерия) и там же был ранен. Возможно, среди артиллеристов были и еще потери, т. е. данные по потерям могут быть не совсем полные. Кроме того, нам не известно, сколько людей погибло на бригантинах. Возможно, находившиеся в Шлиссельбурге 8 человек «морского флоту» (а также 1 матрос, находившийся в Санкт-Петербурге) и санкт-петербургские пушкари тоже были ранены в том сражении.
Бросается в глаза, что драгунские части потеряли много офицеров, тогда как в пехотных подразделениях потери офицеров минимальные. Выскажем предположение, что это связано с тем, что драгунам пришлось вступать в бой в походном порядке, когда офицеры (включая полковника Монастырева) оказались впереди. А вот батальон И. Волохова, видимо, подошел чуть позже и успел развернуться в боевой порядок.
Правда, в экстракте Ф. М. Апраксина изложено следующим образом: «неприятель паки под своею пушечною стрельбою отправил к нашему берегу людей на 5 понтонах, на каждом человек по 300, и перешед начали делать малой транжамент, куды и с нашей стороны приспело только драгун человек с 400 и потом когда дождались батальон маеора Волохова с пушками спеша драгун пошли на неприятеля и по трехчасном жестоком с обоих сторон непрестанном огню, понеже неприятель чрез реку на понтонах часу от часу непрестанно прибавлялся и уже многою силою превосходил, а нашим сикурсу получить было невозможно принуждены отступить»[749].
То есть получается, что драгуны дождались подхода пехоты и только тогда вступили в бой (в котором, скорее всего, принимал участие и полковник Монастырев), но не исключено, что первая стычка произошла, когда они только прибыли к месту сражения, и несколько офицеров погибли именно тогда. Разумеется, это только наше предположение.
В тот же период российское командование (в первую очередь Ф. М. Апраксин) пыталось выяснить, каковы были потери шведов. Практически каждому захваченному пленному или перебежчику (а таковых в последующие дни было немало, особенно саксонцев, – в шведском корпусе начался голод) задавали вопрос о потерях шведов в ходе переправы через Неву. Однако большинство из них не могли сообщить никаких сведений ни о количестве убитых, ни о числе раненых. Один из них только отметил, что видел много раненых да слышал от саксонцев, принимавших участие в операции, что финнов пропало больше, нежели русских[750], а другой сказал, что «побито» до 300 солдат и офицеров[751]. Мартин Козловский (поляк из Кракова), ссылаясь на то, что слышал, указал, что погибло 200 человек, а раненых 100 человек[752].
Квартирмейстер Г. Врик, взятый в плен в середине сентября, привел более подробные данные. Он сообщил, что погибло 3 офицера, два прапорщика, 300 рядовых, а ранено 10 офицеров и более 200 рядовых[753].
Этот вопрос, надо сказать, действительно интересовал Ф. М. Апраксина, поэтому 11 сентября для выяснения был выделен офицер – майор Савенков, – которому было поручено установить численность погибших шведских солдат и офицеров. Отправившись к месту переправы вместе с поручиком Дмитрием Лапиным, он обнаружил, что «на правой стороне вверх Невы реки промеж Ижоры и Тосны в разных ямах 285 человек, в том числе в гробницах 5 человек, да на левой стороне вверх Невы реки против того ж места 30 человек, всего перечтено швецких тел 315 человек»[754].
Таким образом, получается, что потери шведов действительно превышали потери русского отряда. Поэтому следует признать, что хотя он и не смог полностью выполнить ту задачу, что ему пришлось решать, но солдаты и офицеры действовали храбро и умело и сделали все, что было в их силах.
Причина этой удачной переправы шведских войск, скорее всего, связана с принятием Ф. М. Апраксиным шведской демонстрации у Мьи за серьезное намерение противника произвести десант в этом месте; но немаловажным явилось и бездействие флотилии И. Ф. Боциса